– Хорошо идут, – приложив к островерхому шлему руку в кольчужной рукавице, прищурился Довмонт. – Красиво…
В передней шеренге «свиньи» скакали полдюжины рыцарей, у самого крайнего на синем плаще и такого же цвета попоне, покрывавшей круп боевого коня, виднелось изображение золотого единорога. Такой же единорог сверкал и на синем щите рыцаря, правда, в центре щита все же был намалеван белый треугольник и в нем – черный тевтонский крест.
– На смерть свою скачут! – нетерпеливо поигрывая клевцом, ухмыльнулся боярин Собакин. – Торопятся, гады… Ну-ну!
В следующей шеренге неслось в бой еще восемь рыцарей, за ними уже пошли кнехты – десять, дюжина…
Собакинская дружина тоже влилась в княжеское войско – боярин прознал-таки про немцев и захотел отомстить. Правда, месть припас на обратный путь, сперва пообещав Довмонту разгромить тевтонцев в Литве, а уж затем добраться и до своих обидчиков ливонцев, с чем обещался помочь и князь. Что и говорить, Гюрята Степанович, при всей своей спеси и прочих недостатках, воевать любил и от врагов не прятался. Сказать по чести, Довмонт-Тимофей был рад такой подмоге – боярин привел с собой три дюжины воинов и воеводу Дормидонта…
– Лучники, приготовиться! – повернув голову, скомандовал князь. – А арбалетчики – тоже…
Взвился вверх узкий зеленый стяг – условный знак, рявкнул три раза рог – следите за сигналом…
– Надеюсь, все помнят мои наставления… Держать коней! Стоять! Рано еще… только по сигналу!
А рыцари приближались, вот уже можно было рассмотреть не только гербы с крестами, но и маленькие крестики святого Антония – буквой «Т» – на касках кнехтов. Да что там крестики – сияющие за забралами глаза!
Звенели кольчуги, нетерпеливо ржали лошади, еще немного и… И рыцари вклинятся, сметут строй врагов, пронзят насквозь, как раскаленный нож пронзает мягкое масло…
Где-то в глубине нападавших затрубил рог…
Упали на упоры копья… Повинуясь сигналу, рыцари и кнехты рассыпались по сторонам во всю ширь казавшейся бескрайней пожни. Сыгравшая свою роль на первых порах «свинья» исчезла, превратившись в шеренги…
В рыцарей тут же полетели стрелы! Целая туча стрел, да еще и сулицы – короткие метательные копья, кое-кто даже секиру метнул… Сигналы стрелкам подали сами тевтонцы, затрубив в рог…
Арбалетчики Довмонта прицельно выстрелили по флангам – там всегда ставили самых опытных рыцарей… Лучники же били по кнехтам – не столь защищенная доспехами цель…
Рыцарский жеребец в синей попоне, словив злую стрелу, вдруг упал, словно споткнулся. Незадачливый хозяин его вылетел из седла и грохнулся наземь, выпустив тяжелое копье… Повис в стременах еще один рыцарь… и еще… Арбалетчики князя знали свое дело! Как и сам князь…
Враги – те, кто уцелел, кто спасся от града стрел, уже были рядом…
– А вот теперь нечего ждать! – махнув рукой сигнальщикам, князь опустил позолоченное забрало – «личину» в виде смеющейся маски – и, пришпорив коня, бросился в бой, перехватывая поудобней копье…
Забили барабаны! Взвились на сигнальных шестах красные стяги!
Вся дружина Довмонта бросилась в бой вслед за своим князем…
– Ух, ужо порубаем гадов! – сплюнув, боярин Собакин надвинул пониже шлем, и, размахивая кистенем, помчался в самую гущу схватки. Вся его дружина тотчас же последовала за ним… Воевода Дормидонт Иович благоразумно держался сбоку. Он уже не раз пожалел, что просто-напросто не дал деру, испугавшись боярского гнева. А теперь уж приходилось воевать – деваться некуда, в схватке каждый на виду, особенно – в самом ее начале.
О том, что в Ромашково, скорее всего, был предатель, Гюрята Степанович узнал от князя и тотчас же отправил в вотчину нарочного – с наказом Анемподисту-тину провести самое тщательное расследование…
Нашел кому доверить, ага!
Однако сейчас боярин об этом не думал – несся вперед!
О, тут уж земля задрожала по-настоящему! Неслись войска, неслись… А дальше все пошло быстро… очень быстро…
Две рати столкнулись – одна против другой. Рыцари с черными крестами и войско Довмонта – литовская и псковская дружина с золотистыми хоругвями с ликами святых…
Столкнулись… Завязался бой, рукопашная кровавая сеча, в которой теперь все зависело от каждого! От воинского умения, от силы, от благоволения Господа… и от удачи.
С треском ломались копья. Ржали, взвиваясь на дыбы, жеребцы… Две лавы распались на ряд поединков…
Копье Довмонта лишь скользнуло по шлему врага, и враг тут же ударил по древку секирой, перерубил – повезло. Собственное же копье рыцаря сломалось от удара – князь успел подставить щит, правда, теперь его можно было только выкинуть… Что ж…
Швырнув во врага бесполезный обломок, Довмонт выхватил шестопер… Впрочем, его тут же пришлось бросить, точнее – прицельно метнуть в появившегося сбоку вражину – кнехта – уже целившегося коротким своим копьецом в подбрюшье княжеского коня! А вот, на тебе, получай!
Шестопер угодил врагу прямо в лицо, чуть ниже края каски. Не помог никакой святой Антоний!
Ах, ты ж…
Уклонившись в седле, князь пропустил над собою секиру и тут же выхватил булаву, привьюченную к седлу палицу… Взвив коня на дыбы, размахнулся, раскрутил на ремне… И со всей дури жахнул по вражескому топфхелму!
Конечно, не пробил… Однако оглушил, точно! От столь могучего удара крестоносец пошатнулся в седле и медленно завалился на бок… Можно себе представить, как у него звенело в ушах! Не помог и войлочный подшлемник с валиками…
Еще один! С мечом… Видать, больше уже никакого оружия не осталось. Ни копья – ну, это понятно – ни палицы, ни секиры… Меч – последняя рыцарская защита. Как пистолет у офицера. И, надо сказать, защита неплохая…
Взвился на дыбы жеребец! Смертоносный клинок зловеще блеснул на солнце… Ну, таким ударом кольчугу не проткнешь и не разрубишь… С другой стороны – все же приятного мало, запросто можно повредить плечо, смотря куда придется удар… А вот – никуда! Опытный рубака, Довмонт резко бросил коня влево, уклонился… И ударил палицей по конской башке! Вражий жеребец зашатался и жалобно заржал… Следующий удар пришелся по рыцарскому шлему… Да что там – удар! Князь обрушил на врага целый град ударов, лупил от души, словно сваи заколачивал:
Хэк! Хэк! Хэк!
– Кто на Бога и господина Пскова?
Враг тут же обмяк и выпустил из руки меч… Сзади, верхом на белом жеребце, подскочил верный оруженосец Гинтарс.
А вот теперь пора осмотреться! Бросив коня к небольшому холмику, у самого леса, князь поднял личину. Улыбнулся: все здесь. Оруженосцы, вестовые, сигнальщики… Отлично!! А что там с битвой?
С битвой все было хорошо! Псковитяне резво теснили врагов к лесу, в буреломы, в пущи, в болота… Где-то там маячил зеленый плащ Гюряты Собакина… Значит, жив! Правда, средь деревьев виднелась дорога… Зимник? Или все же – проезжая? Судя по тому, что часть рыцарей и оставшиеся в живых кнехты опрометью бросились туда – проезжая… Но там же их должны… Раз уж договаривались…
Князь зло прищурился:
– Да где ж эти чертовы литовцы?
– Мы всегда рядом, мой кунигас! – поклонился в седле верный Гинтарс.
– Я не про вас… По язычников! Где их черти носят? А ну, трубите!
Словно вопрошая, два раза пропел рог… Из леса тотчас же донесся ответный сигнал… тоже два раза…
– А, явились все же! Что ж, вовремя…
Хохотнув, князь наконец привесил палицу к седлу и, обернувшись подмигнул Гинтарсу.
– Ну, что? Посмотрим, как там да что? Трофейщикам – все собрать здесь…
Тронув поводья коня, князь с частью дружины поскакал к лесу, следом за бегущими врагами…
В лесу их уже ждали земгалы! Да что там ждали – рубили и сажали на копья всех, кто только смел оказать хоть какое-то сопротивление! А таковые имелись… Вон, хоть тот рыцарь в синем плаще… Гляди-ко ты, оклемался! Еще и успел сбежать… Правда, недалеко…
Князь неприязненно покачал головою. Если б не земгалы – ушли бы враги… Впрочем, с язычниками не зря ж договаривались! С их воеводою Найшалком… или кто он там – кунигас? Ага, вон он… Как ловко бьется! Смотри-ка – один на один…