Когда мы улеглись на свои подушки, я открылась навстречу разным уровням Шуриных чувств. Сверху располагалось безмолвное беспокойство. Под ним я чувствовала постоянную боль, досаду, неуспокаивающееся смятение идей и эмоций. Я знала, что ради нас обоих он старается не очень прислушиваться ко всему этому. Под верхними слоями находилась безмятежность, уверенность в том, что все будет в порядке, в том, что это должно было со мной случиться и этот процесс как-нибудь разрешится. Я засыпала, настроившись на эти Шурины чувства.
Ранним утром я снова обнаружила, что нахожусь в сознании во время сна, понимая, что сплю и сейчас мне покажут то, что нужно будет усвоить. На этот раз я увидела две двери рядом в высокой стене. Одна дверь была красная, другая — желтая. Двери были еще одной формой, обозначающей Великую двойственность. Красный цвет слева медленно менялся местами с желтым, который был справа, а потом обратно. Я пришла в нетерпение от этого бесконечного зрелища и, в конце концов, сказала: «Это я уже проходила, если вы не против. Это начинает утомлять».
Двери продолжали обмениваться своей окраской.
Я вздохнула и мысленно обратилась к тому, кто мог управлять этим скучным сценарием. Я призналась, что еще не вполне знаю, как примирюсь с тем, что мне показывают, но действительно верю, что это было правдой, которую я должна принять и усвоить. Я пообещала, что не буду пытаться отложить этот урок или избежать его, и предложила — на этот раз с подобающим уважением и смирением — что, может быть, хватит. Может, мы могли бы посмотреть новый слайд? Пожалуйста.
На мой протест не обратили внимания. Урок продолжался, пока я не проснулась.
ПЯТНИЦА
Шура собрался на работу, пообещав, что вернется домой, как только сможет. Я сказала, что со мной все будет в порядке, что чувствую себя немного лучше: меня теперь меньше трясло на внутренних ухабах, а переживания стали не такими неистовыми. Может быть, они начали смягчаться. «Надеюсь, ты заметил, что сегодня у меня сухие щеки?» — спросила я.
— Ну, это здорово, но я люблю тебя всякую — и с мокрыми, и с сухими щеками! — ответил Шура.
Я улыбнулась ему, и мы поцеловались на прощание.
Большую часть дня я провела за писаниной. Дымка боли, окутывавшая меня, растаяла, а скорость потока мыслей снизилась и оставалась замедленной все время, пока я писала. Я намеревалась записать все подробности того, что испытала за прошедшую неделю. Я сделала лишь один перерыв, чтобы приготовить себе сэндвич с помидорами.
Вот что я написала:
«Два раза, когда мне снился сон наяву, мне показывали, что мое сопротивление разрушительной, убивающей стороне Великой двойственности должно измениться. Пока я еще не поняла до конца, что это означает. Надо ли мне принять лишь сам архетип, главную энергию, силу, или я должна научиться принимать все ее проявления, включая дурные и отвратительные.
Может, это вопрос понимания и согласия с основным правилом наличия противоположностей как необходимого для жизни — волны разбиваются о берег; поверхность планеты постоянно обновляется благодаря землетрясениям; чтобы выжить, тело борется с бактериями и вирусами. Может, просто надо признать, что для продолжения жизни на всех уровнях — животном, человеческом, растительном — адаптация жизненно необходима, а она требует перемен, которые являются ответом на вызов?
На самом глубоком внутреннем уровне я могу согласиться с существованием враждебной и разрушительной силы как необходимой для самой жизни, но некоторые ее проявления, особенно в мире людей, по-прежнему кажутся мне пагубными, неправильными и неприемлемыми. Именно здесь у меня возникает серьезная проблема, потому что мой человеческий инстинкт говорит «нет» и я продолжаю противостоять всем сердцем и душой темным и ужасным, кажущимся бесконечными, порождениям рода человеческого.
Я не перестаю любить свою кошку, даже когда раз за разом вижу результаты игры, в которую она играет с мышью. Поскольку наши кошки живут на улице и они превосходные охотники, я часто вижу, как это происходит, потому что на этапе они загоняют мышей во двор под окнами столовой. А Шура объясняет мне, что, играя со своей жертвой, кошки оттачивают свои охотничьи навыки, и добавляет, почему это имеет смысл.
Кошка запрограммирована реализовывать свою силу в подобной форме. Очень может быть, что Природа сделала так, что эта игра приносит кошке эмоциональное удовлетворение — другими словами, кошка наслаждается собственной силой и страхом мыши. А все потому, что, не будь этого эмоционального удовлетворения, кошка могла и не проявлять активность. В итоге она могла бы утратить свое мастерство, что потенциально угрожало бы ее выживанию.
Но у меня возникают трудности с человеческой жестокостью, с удовольствием, которое испытывает один человек при виде боли и страха другого. Мне очень сложно поверить в то, что это идет на благо человеческой жизни, как в случае с животными. Кроме того, мне кажется, что людская жестокость вырастает не из естественной программы, нацеленной на выживание, а является результатом переживания беспомощности — когда ребенка вводит в заблуждение жестокость окружающих. Такое поведение характерно лишь для взрослых, которые отбирают силу у других людей. Они никогда не пытались развить в себе способность заботиться о ком-то и сопереживать.
На мой взгляд, весь ужасающий смысл ситуации, когда ребенок, с которым жестоко обращались в детстве, вырастает в жестокого взрослого, заключается в трагическом, извращенном, дурном искажении того, как должно быть на самом деле. А в действительности, разумеется, должно иметь место превращение ребенка в полноценного члена человеческой семьи. Я считаю это злом, когда один человек отнимает силу у другого человека, чтобы самоутвердиться. И я верю всем своим существом, что, когда я вхожу в этот мир в качестве человека, от меня требуется делать выбор, причем правильный, между темной и любящей, соглашающейся стороной собственной души. Этот выбор, сознательный и бессознательный, который нужно делать снова и снова — как в мелких повседневных делах, так и в важных, решающих поступках — это то, что придает мне неповторимую форму, то, что делает меня той личностью, которой я являюсь, и, в конечном счете, как я надеюсь, личностью, которой я хочу быть.
Может быть, от меня требуется продолжать делать выбор, но не отвергая темную сторону человеческой души и не пытаясь с ней бороться?
Я должна поработать с этим на всех уровнях своей психики. От меня ждут, что я постигну истину, как в полной мере сделало это во сне мое внутреннее «я». Но сначала мне нужно будет точно установить, с чем меня побуждают примириться — с самим только архетипом или с архетипом и со всеми его проявлениями».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});