родным очагом, ведь это память о ее муже Денсухаре. Как она предстанет пред ним в загробной жизни? Что она скажет в свое оправдание?
Страдает Кемса, не знает она как ей быть? Кругом кредиторы на нее косятся, частенько Букаевы людей присылают – свои две ты-сячи требуют, а у нее в доме не только двух тысяч, даже двух рублей нет. Внуки голодают, зима пришла, а им одеть, обуть нечего. И уже давно две буйволицы на базар ушли, и кур продали, одна первогодка-буйволица осталась, ее Кемса продать не может, это как старый бук – символ рода. И тут Тавдиев принес сообщение из тюрьмы – Арзо воспалением легких заболел, и не дай Бог, туберкулез подхватит – этот вирус вольготно гуляет по зарешеченным помещениям. Вот тут-то Кемса и сдалась, со слезами на глазах дала добро на сделку.
Разнаряженный Мараби, выросший с ее сыновьями, на собст-венной красивой «Волге» с важностью возил Кемсу по нотариальным конторам, еще каким-то учреждениям. Она, безграмотная, что-то подписывала, со всем соглашалась, и наконец, в присутствии сель-ского муллы, старосты и еще свидетелей сделка состоялась – велича-вый бук и весь надел вместе со старым домом перешли в личную собственность Албаста Докуева.
После этого Кемсу свалил недуг, затряслась она в лихорадке. Как раз из города на выходные приехала Полла Байтемирова. Два дня молодой врач не отходила от больной, потом, оценив сложность си-туации, отвезла она Кемсу в город, положила в свое отделение под неусыпный врачебный контроль.
И вдруг, когда все уже свершилось, с приходом Нового 1989 года неожиданно для всех прямо с вокзала утром на такси с много-численными подарками объявился живой, здоровый, загорелый Лор-са.
От домашних новостей младший Самбиев в шоке. Сжав кулаки, он сразу же побежал на родовой надел. А там, несмотря на мороз, строители производят новую разбивку территории, строят из боль-ших металлических листов высоченный забор, да так, что прихваты-вают часть общественных земель и вклиниваются прямо в русло ре-ки, огораживая живописные прибрежные места и сам поток.
Строители не местные, Лорсу не знают. Самый здоровый из них грубо обматерил новоявленного хозяина, в ответ получил незаметный нокаутирующий удар. Остальные строители образумились, подхва-тили с земли своего бригадира, в ужасе убежали в сторону сокода-вочного цеха.
Айсханов Шалах, ныне председатель колхоза и управляющий делами Докуевых в Ники-Хита, даже поговорить с Лорсой пойти не посмел, он только лихорадочно стал обзванивать всех Докуевых в Грозном.
Первым на зов помощи откликнулся Анасби. В милицейской форме с двумя сопровождающими работниками он прибыл к обеду в Ники-Хита.
Под оголенной кряжистой кроной старого бука-великана между младшими представителями семьи Докуева и Самбиева состоялся нелицеприятный, жесткий диалог, который наверняка окончился бы кровопролитием. (По крайней мере, Анасби полез в кобуру за та-бельным оружием.) Однако односельчане, знающие суть дела, разве-ли противников, попросили Докуева уехать, пока Лорса не остынет, не свыкнется с потерей, и с ним не поговорят старейшины села. Стоя у машины, Анасби угрожал оружием, кричал, что разберется с Лор-сой, засадит его навечно в тюрьму, и там сгноит.
Обхваченный по рукам и ногам десятками рук односельчан, с пеной у рта в ответ ему Лорса орал, что изведет всех Докуевых. И под конец, когда Анасби уже садился в машину, Самбиев гаркнул во всю мощь здоровых легких:
– Я клянусь памятью предков, убью любого из Докуевых, если они ступят на этот надел.
В ту же ночь взвод автоматчиков-милиционеров окружил кот-тедж Самбиевых. Соседи умоляли Лорсу сдаться властям без сопро-тивления.
Первую ночь на родине Лорса провел не дома, а в КПЗ райцен-тра Шали. А на следующий день Арзо Самбиев посредством тюрем-ной «почты» с ужасом узнал, что сюда же доставлен еле живой от побоев его младший брат, и его сопровождает уголовное дело с пол-ным набором криминала – от вооруженного разбоя до сопротивления властям и хранение наркотиков.
* * *
Тревожные ожидания Поллы Байтемировой не подтвердились. В хирургическом отделении, где она устроилась на работу, господ-ствовали строгая дисциплина, порядок, нравственность.
Завотделением Султанов так спланировал график ночных де-журств, что в одну смену заступали только женщины, а с ними для меньшего соблазна коротали время старенькие медсестры.
Эти ухищрения Султанова не имели под собой питательной почвы, ибо в те годы абсолютно большая часть республиканского общества руководствовалась высокой нравственностью и моралью. А те островки похабства, которые имели место быть, как бородавки на красивом теле, встречались в крайних прослойках общества: в но-менклатурной элите, взбесившейся «от жира»; и в среде нищеты, где распутство и алкоголизм сопутствовали выживанию.
Дабы молодой ординатор Байтемирова лучше усваивала азы практического врачевания, и дабы ей особо не докучали несносные взгляды темпераментных вайнахов, Султанов выделил для нее рабо-чий стол прямо в своем кабинете, где он появлялся изредка, так как основное время коротал в административном корпусе.
Вначале это щекотливое обстоятельство сильно смущало Пол-лу, но постепенно она с этим положением свыклась, ибо главврач не допускал по отношению к ней никакой фамильярности. Ни словом, ни жестом он не высказывал своей симпатии к Полле, и только глаза, карие, пытливые, умные глаза, увеличенные линзами очков, пылко скользили по телу Поллы, и что бы он ни говорил, как бы он ни был с ней строг или ласков по службе, глаза выражали страсть.
И как назло, этот взгляд Султанова заметила не только Полла, но и все работники отделения. В шутку и всерьез о взгляде главврача говорили все. Сам Султанов с невозмутимым видом приносил в ка-бинет незатейливые, недорогие, но обязательно пахнущие цветы, ни-когда не говорил, что это для Поллы, просто ставил их в вазу и даже иногда менял воду.
Вскоре в больнице заговорили, что главврач серьезно влюблен в практикантку и не сегодня-завтра сделает ей предложение, но время шло, ничего не менялось. А коллектив поближе познакомился с Пол-лой, и уже на нее смотрели не как на красавицу-пустышку, а как на умную, серьезную и в то же время очень привлекательную работни-цу. Своим очарованием, скромностью, трудолюбием и безотказно-стью Полла покорила весь персонал и стала душой коллектива.
Поначалу к Полле относились, как к красивой жеро, и поэтому допускали с ней всякие шуточки, игривость, однако она без грубости, без шума и напряжения сумела поставить на место «вольнодумцев».
Словом, Полла умело вжилась в тяжелый, психологически не-совместимый коллектив врачей. Молва о ее внешней неотразимости и внутреннем обаянии быстро разнеслась по округе, и как результат, вскоре почитатели стали увиваться за ней. Дело дошло до того, что некоторые молодые люди под видом посетителей больных проникали в