Читать интересную книгу Эра милосердия - Роман И. Ростовцев

стечением обстоятельств. Подъехали мы с Осой к Верке, я его за баранкой оставил, а сам за вещичками пошел. Стучу условленно, она впускает меня и в сторонку шныряет. Я пока с темноты призырился — а тут лампа ещё в лицо, как на грех! — прыгает ко мне на плечи какой-то амбал, да на горло болевой проводит.

— Засада, стало быть?

— Чистая засада! Я сразу на блатных подумал, раскололи меня, дескать, падлы уголовные, сейчас ломтями напластают. Сунул руку во внутренний карман, да через шинель и шмальнул не глядючи назад. Амбал с копыт и угомонился сразу. А второй за столом сидит, рот раззявил и зенки пучит. И, представляешь, Беглый, вижу я, что это мусар, да не простой!

— Уж не славный наш внутренний нарком Круглов собственной персоной?

— Нет, Беглый, не в цвет. За столом тем Чижик сидел. Наш агент в мусарне, который мне оперативную информацию гнал, да дружков своих лягавых сдавал. На Цветном помнишь дело было? Его наводка. В общем Чижик при виде меня чуть концы не отдал со страху.

— Мочить пришлось?

— Да ты что, Беглый?! Дурман-травы обкурился тут от безделья? Я же советский человек, чекист! Как же я своего товарища по борьбе с преступным элементом мочить стану? Амбала я по неосторожности грохнул, уркой его посчитал, да обознался в потемках. А Чижика за что мочить? Просто сказал ему пару ласковых, да отвалил.

— Неужели Фокс просто пожалел этого милиционера?

— Да, слабость тут Фокс свою проявил. Видать, советский человек в нём все его личины пересилил. Шлёпнул бы всю компанию разом — и ссученную Верку, и мусара позорного, так и не погорел бы на двух мокрухах, одна из коих даже не его была.

— Самое опасный в нашем деле враг это опознаватель, так нас Фокс натаскивал. — Красные их по всей прифронтовой зоне возят, по вокзалам круглосуточно, как собачонок на веревочке водят. Опознаватель это свой брат агент, захваченный да ссученный. Он тебя то ли по школе, то ли по лагерю на лицо помнит, да как увидит в тылу советском, сразу же сдаст. Поэтому ежели знакомую морду увидишь, вали её сразу и сматывайся. Тут двух мнений быть не может, ибо если он тебя срисует, то виду не подаст и здоровкаться не полезет. Но жизнь твоя с той минуты уж сочтена будет: хвост тебе пришьют и на явке возьмут со всем хабаром.

И вот, некоторое время спустя отправил меня Фокс с этим чижиком-пыжиком на встречу. Я и раньше к нему на свиданки бегал, передачки с Коканда передавал. Схема тут была самая простая была, без вывертов. Понеже держал чижик-пыжик собачку махонькую — сучку-жучку, то он её вокруг дома своего ежевечерне выгуливал, нужду ей малую да крупную справлял. Собачники ведь по часам жизнь свою проживают: и по утряночке моцион себе устраивают, и вечерним временем, и всё в единые часы.

Так что никаких особых хитростей тут не надобно. Подрулил я в известное время к чижикиному гнездышку, да и укараулил его у заветного кусточка, где жучка его уже дела свои сучкины справляет.

— Здравствуйте, говорю, гражданин хороший. Не Вы ли письмеца из Коканда дожидаетесь, от золовки Вашей разлюбезной?

Не сказать, что Чижик мне сильно обрадовался, да и понятное это дело после мокрухи на Веркиной малине. Но письмецо, коим Фокс меня снабдил, послушненько взял в трепещущие руки.

— Не угодно ли ответ передать? Я на неделе в Коканд возвертаюсь, со всем удовольствием Вашей родственнице в собственные руки доставлю, надёжно, как фельдъегерская почта.

Назначил мне Чижик встречу в месте, заветным словом обозначенным.

— Встреча с агентом производится в одном из заранее условленных мест, — это ещё в Валге Фокс нам преподавал. — Места эти кодовыми словами шифруются, назубок запоминаются и никогда более в явном виде не употребляются. На место это всегда отправляй зараньше кого-либо проверить, нет ли палева, и знак условный с тем человеком оговаривай.

Вот на ту злосчастную встречу Чижика с Фоксом в ресторане меня и наладили с разведкой. Я ведь ещё по Цветному личности оперов срисовал, знал, кого высматривать. Да непофартило мне, и сгорел Фокс. Срисовали его опера, да загоном и взяли. А я в тот час в больничке валялся, в подворотне меня пером пощупал залетный баклан.

Хотя, как сказать, непофартило? Ежели я тогда с кабаке нарисовался бы, то непременно в облаву влетел. А так отвалялся в больничке, да и отвалил от всей этой истории.

А вовремя отвалить это великое счастие по тем злым временам, да и по нонишним, правду сказать, тоже. Так что, прощевайте, товарищи дорогие, наше вам с кисточкой, удачки в трудах ваших праведных, да фарту побольше!