Читать интересную книгу "Дракон среди нас - Ирина Вадимовна Лазаренко"

не всегда можно было понять: тут, в отличие от Уррека, развешанным на крепеньких деревьях преступникам не крепили на поясах пояснительных дощечек. Однако понемногу Илидор сообразил, что люди с отрубленными руками при жизни были пойманы на воровстве либо разбое. Другим, с запекшейся кровью на подбородке и шее, перед казнью явно вырывали языки — за наветы, ложные вести или возмутительные речи. «А это, видимо, был насильник», — заключил дракон, разглядев, что болтается на шее у очередного мертвеца.

— Я, конечно, не рассчитывал, что путь в Анун будет усеян розами, но что он будет увешан мертвецами, я рассчитывал ещё меньше, — бурчал Йеруш.

Найло зяб, потому ворчал сверх обыкновения.

Словом, теперь Илидор был почти уверен: неведомый ему драконий заслон должен защищать путников от лихих людей на дорогах либо от опасности самому повиснуть в петле в результате досадной стражьей ошибки. Но Кумлатий, шевельнув бровями, сказал совсем другое:

— Драконий заслон даёт защиту от осенней лихоты. Зима ведь идёт…

— … дурное время, колдовское, — припомнил Йеруш слова Якари, и Кумлатий удовлетворённо кивнул:

— Во-во, сам знаешь. А я уж подумал, вы совсем издалеков.

— Мы издалеков, — поспешил подтвердить Найло, уверенный, что им с Илидором ещё не раз предстоит влететь с разгона в какие-нибудь неизвестные поверья южных людей.

Мужики вернули в воду ловный короб, отправили плыть по реке косы-обережки, подхватили корзины, и все вместе двинулись к лагерю.

— Тогда порасскажу, как от нечисти борониться, а то, небось, встрянете по незнанию, — решил Кумлатий и махнул рукой, приглашая следовать за собою. — И даже со знанием встрять возможно — нас-то спервоначалу тожеть было тринадцать, ещё до вас и Мшицки. А тока нечисть после сбора урожая всяк год ведь вылазит и до самой зимы колобродит, пока не приляжет. Один з нас после заката к стоячей воде пошёл, и дурно то было — в стоячей воде болотные вомперцы просыпаються, а средствов против них нет, ваще никаких. Наведёт морок такая тварь, а затем ввампирится в ногу аль в шею и будет кровь сосать, пока не насосётся, и так она крепко зубами вцепляется, что оторвать её от себя совсем никакой нет возможности. А ежели болотный вомперец в раж войдёт — так всю кровь с тебя и высосет. Опосля тело твоё наденет на себя навроде кожи и до рассвету будет в ём ходить где ни попадя. Может и до лагеря выйти или до дома какого, и там тоже всех перекусать. Ежли же рассвет застанет болотного вомперца не на стоячей воде, тады он сделается туманом и будет летать повсюду, заблукивать путников вместе с шишагами. А коли рассвет застанет тварь на воде, так она обратно занырнёт и будет дальше жить, обёрнутая в твою кожу. От так дето наш тринадцатый пононеча и ходит.

Йеруш с Илидором снова переглянулись. На их пути от старолесья встретилось уже несколько стоячих водоёмов, рядом с некоторыми доводилось ночевать, и оттуда не исторгалось ничего опасней безумных осенних комаров.

Или им просто не приходило в голову, что появлявшиеся там-сям летучие клоки тумана — зловредны, поскольку дракону и эльфу они никак не вредили. И обращали на себя значительно меньше внимания, чем гниющие, расклёванные воронами тела висельников на перекрёстках.

— Не моги одиночким в лес заходить, — деловито продолжал Кумлатий, — посколь тебя лешак уведёт тут же, как нашу двенацтую. Нынче, правда, на юг идут многие люди дороги и всякие мастеровые идут, да ещё балясники да сказители всякие, а лешаки ж не любят шума, так они нонеча поушли глубже в чащобу, это оно канешна. Потому ближние к дорогам леса — они безопасные, считай. А всё ж таки одиночким в них лезть без надобности.

Мужики, тащившие рыбу, поглядывали на Илидора и Йеруша, но оставляли общение с чужаками Кумлатию.

— Такможе не вздумай в сю пору засыпать, если зол или печален, как заснул наш одиннацтый. Потому как пришла к нему снявая лихота и мотала его до самого рассвета, а все ж спали и не видали, как она его мучала. За ночь и истрепала, насылала ещё хужие печали во сне, а под утро сцепилась с ним намертво. Просыпаемся — глядь, а он уже химьяк! Насилу прогнали его с лагеря камнями! На целые годы повисла тоскливость за его плечом, теперь будет жрать его муку, будет жрать всего нашего одиннацтого до тех пор, пока уж не станет у его сил горе мыкать, пока не останется с-под него одна высушенная головешка.

Про таких созданий, о которых говорил Кумлатий, дракон не слыхал даже в напрочь рехнутом Старом Лесу, но едко шутить не стал.

— А если окажешься вдруг одиночкий перед какой нечистью, тогда помни: лучшее средство от неё — смех. Смеха всякая лихота боится, а ещё весёлых песен и детских голосов. К детям, считай, и не прицепляется вовсе, разве тока под сам-самый зимоворот. А как зимоворот настанет — так нечисть и приляжет, позаснёт и не пробудится аж до нового сбора урожая. Ну тока та нечисть, какая в людей повселялась — она не заснёт, это и так понятно.

— Что такое зимоворот? — спросил Илидор прежде, чем Йеруш успел его пнуть.

— Так двуночье прихода зимы, — удивился Кумлатий. — Вы из каких далеков пришли-то, что у вас даже зимоворот не празднуют? Откуда путь держите, а?

— Из Эльфиладона, — обобщил Илидор и отвёл взгляд от бешено сверкающих глаз Йеруша: «Кто тебя вечно за язык тянет⁈».

— Слыхал, — после короткой заминки кивнул Кумлатий. — Тока сам не бывал ни в эльфских землях, ни в рядных людских, делать нам там неча. Эльфы ж завсегда насамоте жили, своим умом, своими правилами, да и люди, которые поблиз эльфов отстроились, тожить от них понабралися всякого… Понабралися чудного и непонятного.

Покосился на Илидора, перевёл взгляд на Йеруша.

— Иди его знай, чего там понабралися, — повторил ворчливо, и на мгновение Илидору показалось, что Кумлатий передумал вместе идти на юг.

* * *

Однако Кумлатий не передумал. Илидор и Йеруш присоединились к его группе буднично и просто. Их представили четверым женщинам, одна из которых была стряпухой, и пятерым мужчинам, в числе которых был баюн. Старуху Мшицку знакомиться не позвали, и она просто улыбалась застенчиво, стоя поодаль.

А потом все пошагали на юг, неся на спинах кладь и таща за собою два небольших возка. В одном, гружёном