Читать интересную книгу Взгляни на дом свой, путник! - Илья Штемлер

…Хайфа расставалась с моим автобусом неохотно. Спуски, подъемы, повороты, мосты и светофоры, светофоры. У каждого из них автобус смиренно пофыркивал, дожидаясь разрешающего знака. А дождавшись, он срывался с места и, подобно зверю, несся к следующему кроваво-красному фонарю, что висел на изогнутом светофорном столбе куском сырого мяса… Казалось – все, мы покинули наконец город. С правой стороны – портовые сооружения, слева – причудливые переплетения труб нефтеперегонного завода. Именно сюда посылал Ирак свои ракеты. Нет, вновь потянулись жилые массивы. И опять заводы, заводы. Неужели это все Израиль, страна людей, за которыми утвердилась слава торгашей и музыкантов?!

В этом районе размещалась в основном металлургическая промышленность. Весьма мощные предприятия, а дыма и гари не чувствовалось. Да и химический завод не очень дымил. Крупные автосборочные предприятия в Ашдоде и Ашкелоне внешне вообще казались обителью с двумя-тремя случайными трубами. Даже такие чумные заведения, как цементные заводы или шинные, и то не очень докучали окружающей среде. Однако местное население периодически поднимало бучу, митинговало и добивалось какой-то компенсации. Даже за то, что искажался вид из окна на Средиземное море. Интересно, предъявляются подобные претензии к бесчисленному множеству мелких частных мастерских, что как тараканы разбежались по подвалам, полуподвалам, занимая первые этажи домов, небольшие отдельные строения? Строгают, лудят, паяют, сваривают, сколачивают, сопровождая свою суету стуком, скрежетом, гулом… Плюс всевозможные запахи. Вот где соблазнительно добиться компенсации.

Я был у приятеля, который снял квартиру в арабском районе Хайфы. Просунул голову в окно его полуподвального жилья и увидел над собой днище автомобиля, что скучал на ремонтном подъемнике. Но приятеля ландшафт устраивал – хозяин мастерской обязался бесплатно поставлять свежие молочные продукты. Такие дела…

Судьба подарила мне довольно любопытное знакомство. В прошлом человек заводской, я с интересом относился ко всему, что затрагивает эту сферу человеческой деятельности. И попав впервые на израильский завод, я был озадачен. Начать с проходной, где сидел дед и читал газету «Зу гадерех», орган Коммунистической партии, в переводе – «Этот путь». Дед зыркнул на меня сквозь очки и заявил, что никакого отношения к заводу он не имеет, а шел за сосисками в соседний магазин и зашел сюда отдохнуть, вытянуть ноги. А если я хочу кого повидать на заводе, то пришел очень удачно: только-только подъехала рабочая смена, даже автобусы еще не остыли. И верно, еще на улице я обратил внимание на караван автобусов, какие обычно у нас возят детей в пионерский лагерь, правда, без мигалки автоинспектора. Рабочих подбирают на всем протяжении пути: они стекаются в условное место, в условное время.

Еще дед доложил, что на заводе делают не то двигатели к самолетам, не то какие-то агрегаты для атомных станций…

«Ничего себе, – подумал я. – К такому предприятию в Союзе и подойти нельзя. А тут на тебе, дед зашел вытянуть ноги по дороге в магазин. И все знает!»

– Подумаешь, – ответил дел. – Если бы они изготовляли колбасу. Или там, я знаю, сигареты, это я понимаю, для дела. А что охранять? Двигатели самолета? Кому они нужны, вы мне скажите?

И еще я подумал о том, что в стране проверяют каждый оставленный без присмотра пакет при входе в любое общественное место, ради безопасности досматривают все сумки и портфели, а тут, на заводе…

– Идите, идите. У вас же нет ничего в руках, идите спокойно. Только не в ту дверь, там сидит охранник-сабр. Идите во вторую дверь, я вам говорю.

Я направился к двери, следуя совету деда.

Девушка в форме любезничала с солдатом, не обратив на меня никакого внимания. По телефону внутренней связи я позвонил тому, кто пригласил меня на завод. Вскоре он явился, в голубом халате, какой-то аккуратный, просто стерильный.

– Слушай, Арон, ты ли это? – спросил я человека, с которым как-то познакомился на пляже. – И почему меня тут не обыскивают?

– Не огорчайся. Пока ты сюда шел, уже было известно содержание твоих карманов на предмет диверсии. А в руках у тебя ничего нет.

Так я и думал. Не так уж и просты эти израильтяне. Да и дед, что вытянул ноги в проходной, вероятно, Мата Хари в сивом парике и маскировочных штанах, а газета «Этот путь», орган Компартии, – для камуфляжа.

Привыкнув с молодости к атмосфере завода, я пытался разглядеть привычное.

Коридор был обозначен стеклянными стенами, за которыми стояли компьютеры, какая-то электронная аппаратура. Людей почти не видно. Может, обеденный перерыв?

– Что ты, разгар рабочего дня, – пояснил Арон. – Для того чтобы работать, надо заставить работать технику. Я тебе сейчас покажу аквариум. Как в океанарии в Элате.

– Ты обещал показать завод.

– А что я делаю? – обиделся Арон. – Привык к заводу-бардаку, погуляй теперь по заводу-санаторию.

Вокруг циркулярного аквариума сидели несколько человек в голубых халатах, тянули из банок сок, тихо переговаривались, наблюдая за торжественным шествием по кругу экзотических рыбин в прозрачной воде.

Знакомство с заводом профессионально – дело не простое. Надо не только проследить производственный цикл, но и вникнуть в технологию, во взаимоотношения с поставщиками, а иначе все равно что изучать реку без притоков. А я все пытался привязать свои впечатления к своему ленинградскому заводу с уровнем технологии, помеченным началом шестидесятых годов…

Поэтому я не мог сразу и разобраться, что нахожусь на формовочном участке, правда на вспомогательном – крупные детали завод получал из Южной Кореи, более выгодно. Но и мелкая формовка – процесс, который протекал в каких-то электронных печах, – впечатляла готовой продукцией. Если и надо ее доводить, то самую малость.

Сборочный цех – просторное помещение с гофрированным стеклянным сводом, наподобие перрона Московского вокзала в Ленинграде. За длинными верстаками сидели рабочие-сборщики в тех же голубых халатах. Электронное табло сообщало шифр позиции, еще какие-то необходимые данные…

Я задавал Арону вопросы, вникал, но, к сожалению, не записывал. А надо было. По памяти сейчас сложно восстанавливать мелкие, но необходимые детали. Скажем, почему хронометр перед сборщиком не только отсчитывал время, но и вращался. Впрочем, не в этом дело. Главное – общая тенденция, современный технологический уровень производства. Солидность, уверенность в качестве, способность к конкуренции.

Этот цех был не единственный, судя по складу готовой продукции, которая хранилась на просторном дворе. Какие-то агрегаты, обтянутые плотным пластиковым кожухом, ящики, сколоченные из свежих досок, на боку которых, среди цифр, темнело слово «Израиль»…

Еще запомнил я рабочую столовую. Разнообразный и недорогой ассортимент, на пятьдесят процентов оплачиваемый заводом… У буфетной стойки я собрал свою питу: плоскую лепешку, надрез в которой набивают всевозможной начинкой – овощной, мясной, фруктовой. Сели за стол, придвинули банки с соком, и Арон поведал историю завода.

Несколько лет назад завод представлял собой хиреющее предприятие. Выпускали военно-полевые палатки, рюкзаки и какую-то металлическую арматуру. И впоследствии был продан за бесценок. Новый хозяин подбирал себе технического руководителя, иными словами, главного инженера. Среди претендентов, пришедших по объявлению, оказался молодой человек из России, из Новосибирска, по фамилии Левин. В трикотажной бобочке, худой, несчастный, обремененный семьей, типичный еврей-неудачник. После часового собеседования Левина пригласили на завод и предложили отправиться на стажировку в Америку и Швецию.

По возвращении хозяин положил Левину приличный оклад и полную свободу действий, а сам уехал из страны – специально, чтобы не вмешиваться…

– Теперь ты понял, каких людей вытуривает ваша Россия, – заключил Арон. – Ты бы посмотрел сегодня на того Левина. Внешне такой же обормот, в своей бобочке… Когда он идет по заводу во главе специалистов, кажется, что солидные граждане гонятся за городским сумасшедшим, смех просто. Но каким уважением этот сумасшедший пользуется на заводе! Да что на заводе – в деловых кругах страны…

Я вспомнил о другой судьбе.

Уютный и светлый городок Херцлия славился многими своими жителями, большинство которых принадлежало к израильскому истеблишменту. Среди них Хаим Фангер слыл весьма заметной фигурой. Его дом на берегу моря вознесся на три этажа, с солярием, сауной, бассейном, лимонным садом. На человека, который до семьдесят третьего года жил в районе Антоколес славного города Вильнюса в коммунальной квартире с четырьмя соседями, дворец в Херцлии не сваливается случайно. Канули в прошлое годы пребывания на Земле обетованной, когда небо казалось с овчинку. Чем только он не занимался! Был и таксистом, и почтальоном, и ассенизатором, и страховым агентом, а главное – безработным. Потом судьба свела его с владельцем мастерской в Тель-Авиве, где ремонтировали комнатные обогреватели. Сообразительный и рукастый Хаим оказался в мастерской не последним человеком. И вскоре стал совладельцем, дальше – больше. Короче! Нет сегодня дома в Израиле, на крыше которого не стоит солнечный коллектор, нагревающий воду в баках. Эти баки изготовляет фирма Хаима Фангера, бывшего вильнюсского служащего, и его сына…