Читать интересную книгу Дьявольский эликсир - Гэл Годфри

В половине десятого, облачившись в черную шляпку и мантилью, она вышла из дома с конвертом в руках, на котором значился адрес «доброй миссис Браун». Окликая извозчика, она все еще думала о том, что же ей делать с Августой, если ее опасения оправдаются и дом миссис Браун окажется вовсе не той тихой гаванью, на которую она рассчитывала.

Пломмерс-коттедж найти было не просто: никто не знал, где это. Учитывая, что всякий прохожий, у которого спрашиваешь дорогу в Лондоне, непременно оказывается нездешним, Прюденс обратилась к полицейскому.

— На вашем месте я бы туда не ходил, — ответил полицейский, — очень уж народ там балованный.

— Но мне это необходимо, — настаивала напуганная Прюденс.

— Ну, раз так, то четвертый поворот направо, потом второй налево и первый опять направо. Идите все время прямо, тут вам и будет Пломмерс-коттедж.

Прюденс, тщательно отсчитывая улицы, последовала указаниям полицейского. Второй поворот налево привел ее в грязный переулок, а первый направо — в очень глухую и подозрительную улицу. Какое-то здание уходило высоко в небо, а у дверей квартир, сдаваемых в аренду, кучка растрепанных женщин весьма свободно обсуждала вопросы самого личного характера, щедро пересыпая свою речь пояснениями: «он грит» и «а я грю».

Дом номер 42 оказался невзрачным зданием с ободранной зеленой дверью, к которой вела всего одна ступенька. Прюденс постучала в дом ручкой зонтика, но ответа не получила. Немного погодя она постучала снова, но опять напрасно. Потолкавшись у двери, оказавшейся запертой, мисс Семафор попыталась заглянуть в мутное окно. Ее поступок возбудил сильный интерес не только у растрепанных дам, но и у других обитателей улицы. Они подходили парами и тройками в небывалом количестве, так что обернувшаяся наконец Прюденс с удивлением обнаружила себя в центре грязной и, как ей показалось, агрессивной толпы.

— Нечего стучать-то! — крикнула какая-то женщина, протискиваясь через толпу. — Никого нет. Дом пустой.

— Пустой? — повторила Прюденс. — С каких пор?

— Вчера вечером улетели птички, поминай как звали!

— О, это, вероятно, какая-то ошибка. Я ищу некую миссис Браун.

— Девоньки, — проговорила женщина с усмешкой, обращаясь к толпе, — провалиться мне на этом месте, она из благородных! Хороша, должно быть, голубушка, раз отдала родное дитя Салли Браун!

Толпа одобрила ее слова шиканьем и свистом.

— Но я не понимаю, что вы говорите! — воскликнула испуганная и растерявшаяся Прюденс. — Я ищу ту миссис Браун, которая живет по адресу Пломмерс-коттедж, 42, и вот оказывается, что квартира заперта, а вы говорите мне, что эта женщина уехала. Не может ли кто-нибудь сказать мне, где ее найти?

— Отчего же не сказать, сказать можно, — ответила какая-то толстая особа. — В полицейском участке она, вот где. Ее будут судить за безобразие в пьяном виде.

— Боже праведный! Как? А моя сестра? Где, где же ребенок, который у нее воспитывался?

— Э, так вы и вправду из этих будете? Порядочная же вы, должно быть, дрянь, раз отдали Салли невинное дитя! Навряд ли вы теперь увидите его живым, да вам небось только того и нужно! Вчера вечером сюда нагрянула полиция и всех забрала. Общество защиты детей, говорят, куда-то их всех спровадило. А жалко, что вы их не видели, полюбовались бы!

— Их? Кого их?

— Э, да будто вы не знаете… «Кого их» — смешно, право. Ребят, конечно. Общество забрало всех пятнадцать и теперь будет разыскивать их родителей. Очень рады будут, если вы сами пожалуете. Погодите, уж они скажут вам кое-что, когда вас увидят.

— Пятнадцать детей! О чем это вы? Я знаю только про одного ребенка, которого отдали миссис Браун на воспитание. Она хотела удочерить малютку, говорила, что она почтенная замужняя женщина и что у ребенка будет все, что нужно.

В ответ раздался громкий взрыв визгливого хохота.

— Куда уж там! Все, что нужно! Как бы не так! — заметила какая-то тощая простолюдинка. — Вы что, и вправду не знали, что Салли — мерзавка, каких свет не видывал?

— Мерзавка?

— Ну да, она промышляла детьми и все такое.

— Я вас не понимаю, — проговорила Прюденс, чуть не плача.

— Ну, ты или уж очень себе на уме, или уж больно простовата — что-то одно. Что же ты ничего о ней не разузнала? Врешь ты все, наверное.

— Что же мне теперь делать?

— Этого уж я не знаю. Иди в полицию — может, там тебе помогут.

— А где это? — растерянно спросила Прюденс.

Несколько женщин тотчас указали направление. Во главе небольшой процессии заинтересованных наблюдателей, в открытую подвергавших бесчувственной критике ее внешность, поведение и манеры, мисс Семафор в первый раз в жизни отправилась в полицейский участок и сквозь слезы обратилась с вопросом к стоявшему у дверей полицейскому.

— Сюда, пожалуйста, — пригласил он.

Пока разочарованная толпа переминалась с ноги на ногу и, отчаявшись увидеть эффектную или трагическую развязку, понемногу редела, Прюденс провели в комнату, где за столом, покрытым пронумерованными пачками бумаг, сидел весьма строгий чиновник. Краснощекий полицейский — парень из деревни — поклонился ему.

— Извините, сэр, эта дама насчет дела в Пломмерс-коттедж о детях, сэр. Говорит, она мать одного из них.

— Сестра, — робко поправила мисс Семафор. — Я не замужем.

— Объясните, пожалуйста, что вам угодно, — сказал чиновник после паузы, во время которой он, не обращая никакого внимания на Прюденс, продолжал писать.

Та поведала ему о том, как несколько дней назад поручила сестру женщине, назвавшейся миссис Браун, и уплатила ей сначала двадцать, а потом тридцать фунтов. Теперь же оказалось, что эта женщина оставила свою квартиру и та теперь заперта. Узнав о том, что миссис Браун арестована, она пришла в участок, чтобы навести справки и узнать, если возможно, где сестра. Все это было рассказано несвязно и часто прерывалось вздохами и слезами. Инспектор Смит сделал себе репутацию на делах о промысле детьми и смотрел на происшествие в Пломмерс-коттедж как на один из самых неслыханных случаев, с которым ему когда-либо приходилось сталкиваться. Салли Браун он считал менее виновной, чем бесчеловечных родителей, поручавших ей свое потомство. «Крокодиловы слезы», как он любил их называть, нисколько его не тронули, и он продолжал смотреть на Прюденс с неприкрытой недоброжелательностью. Конечно, она могла стать жертвой обмана, но скорее она была преступницей.

— Вы говорите, что этот ребенок — ваша сестра?

— Да.

— Но разве не вы только что сказали полицейскому, что вы — мать этого ребенка?

— О боже мой, нет, он не так меня понял. Я лишь сказала, что пришла справиться о ребенке.

— Но вам известно, вероятно, что все дети, найденные у этой женщины, были очень маленькими, совсем младенцами. Среди них не было ни одного старше двух лет.

— Моя сестра… — Прюденс замялась, — моя сестра еще грудная.

— Ну, я, конечно, не могу заставить вас говорить правду, — произнес он с явным недоверием. — Пусть об этом позаботятся в другом месте. Дети содержались в ужасном состоянии. Они все голодные, грязные и больные. Мы пытаемся разыскать их родителей, так как у миссис Браун было найдено несколько имен и адресов. Вас, вероятно, тоже вызовут в качестве свидетельницы в суд. Сейчас же дети находятся в работном доме[14].

— О! — простонала она в отчаянии. — В работном доме! Моя сестра в работном доме! Где он? Я сейчас же отправлюсь туда! Мне необходимо забрать ее оттуда!

— По моему мнению, вам лучше оставить подобные попытки, — холодно заявил инспектор. — Если Общество защиты детей взялось за дело, то вы еще не раз о нем услышите. Лучше оставьте ребенка в покое. Теперь он, во всяком случае, находится в хороших руках, совсем не таких, в какие вы его отдали. Мой вам совет: не поднимайте шума. Со временем вы увидите ребенка, но вам придется сообщить, какое участие вы сами принимали в этом деле.

— Последнее меня нисколько не затруднит, — ответила бедная Прюденс. — Как я уже объясняла вам, я думала, что нашла ребенку приют у доброй, почтенной женщины, но, по-видимому, я ошиблась.

Когда предвзято относишься к человеку, каждое его слово и намерение кажется подозрительным. В дрожащем голосе Прюденс инспектор Смит слышал только притворство. В ее открытом, распухшем от слез лице он не видел ничего, кроме хитрости.

— Удивительно, как легко порой обманываются люди, когда им выгодно быть обманутыми, — сказал он сухо. — Они ни о чем не спрашивают, и мешающий своим присутствием ребенок устраняется — вот в чем вся суть.

— Это правда, что я хотела удалить ее на некоторое время, — призналась Прюденс с той глупой откровенностью, которая так часто навлекает подозрение на невиновного, — потому что ее неудобно было оставлять там, где я жила. Если бы вы знали все обстоятельства, сэр, вы бы вошли в мое положение. Они исключительные и странные, но должна заметить, что я задавала вопросы, на которые миссис Браун мне ответила нечестно.