– Увидимся за ужином, Пенелопа, – произнес он вместо предложения руки и сердца.
– Иан! – сказала она ему вслед, и он остановился.
– Что?
– Что бы вы хотели получить в подарок на Рождество?
«В подарок на Рождество?» Он обернулся.
– Это совсем не обязательно, – заверил Иан. – Вы же гостья.
– Да, но я могла бы стать не просто гостьей… – снова напомнила она. – Вы ведь помните, что моя комната находится совсем рядом с покоями лорда?
Ее взгляд был полон надежды, голубые глаза широко раскрылись. Еще один шанс сделать предложение был упущен: пауза повисла, затянулась и вызвала неловкость.
– Мне будет удобнее в башне, – сказал Иан и принялся торопливо подниматься по лестнице. Пенелопа смотрела вслед ему, стоя у подножия.
Иан вдруг поймал себя на мысли, что он спасается бегством, совсем как Алана. Он стиснул зубы и продолжал свой путь наверх. Нет, он никуда и не думал бежать.
Несомненно, его кузина сейчас направится прямиком в комнату его тетушки. Вдвоем мать и дочь примутся строить планы следующего этапа его поимки, решать, как поставить его на колени – точнее, на одно колено. Его сочтут упрямым и неотесанным, а на самом деле он просто опасается за чувства Пенелопы и свои собственные. Так или иначе, ему придется смириться с неизбежным и найти способ произнести те самые слова.
Но только не сейчас – может, через день-другой. После того как уедет Алана Макнаб.
Глава 8
– Элизабет, просыпайся! – Фиона потрясла за плечо кузину.
– Который час? – сонно пролепетала Элизабет. – Наверное, рано, еще даже не рассвело.
Фиона не переставала удивляться: неужели в Англии принято спать допоздна?
– Уже почти десять. А темно снаружи из-за непогоды. Иан, к счастью, вернулся, и ты не поверишь – у нас гости, как и сказала Энни!
– Кто? Твоя истинная любовь? – пробурчала Элизабет, ныряя с головой под одеяло. Но Фиона решительно стянула одеяло с кузины, и та сжалась в комочек, взвизгнув от холода.
Фиона скрестила руки на груди.
– Может, даже истинная любовь, только не моя. Она красива, молода и вдобавок сестра графа.
Элизабет разом открыла глаза.
– Правда? Откуда же она взялась?
Фиона схватила подушку, прижала к груди и обняла.
– Она сбилась с пути, ее чуть не занесло снегом, а Иан спас ее. Так романтично, правда?
– Да… – Элизабет вздохнула и села на постели, ее глаза взволнованно заблестели. – Говоришь, кто она?
– Ее зовут Алана Макнаб. Энни говорит, привезти ее сюда было все равно что пустить кошку к голубям, – повторила слова старухи Фиона.
Элизабет нахмурилась.
– К каким еще голубям? – Приподняв брови, Фиона подождала, когда до кузины дойдет смысл ее слов. – А-а, ты про Пенелопу! Голубка Пенелопа… – она захихикала.
– Вот именно, – лукаво усмехнулась Фиона.
– Она хорошенькая?
Фиона вздохнула.
– Да, очень.
– Блондинка или брюнетка?
– Брюнетка, – сообщила Фиона.
Элизабет вздохнула.
– Тогда хорошо. Англичане предпочитают блондинок – так мама говорит, не мне, конечно, а Пенелопе, потому что она у нас украшение семьи, а у меня волосы мышиного цвета. А глаза?
– У нее их два, – сострила Фиона.
– Я про цвет, глупая.
– Цвета шотландского нагорья морозным утром – золотисто-коричневые с серебром, – объяснила Фиона.
– А у Пен просто голубые. Она пухленькая или тоненькая?
– Стройная, но… – Фиона сделала выразительный жест руками перед собственной плоской грудью. Элизабет вытаращила глаза. – И ноги у нее тоже красивые – вернее, красивая та нога, которую я видела, хоть она и была сплошь в синяках и царапинах. В метель она упала и поранилась, а Иан нес ее всю дорогу до дома, и…
– Нес! – Элизабет прижала ладони к груди. – Далеко?
– Конечно, я же говорю – всю дорогу, много-много миль, закутав в свой плед и перевязав рану своим носовым платком. Тем самым, который я вышила и подарила ему на прошлое Рождество.
Элизабет склонила голову набок.
– Носовым платком? Это что, шотландский обычай?
Фионе вспомнилось, каким ласковым взглядом ее брат смотрел на Алану. И взгляд Аланы был таким же, и оба они, казалось, не замечали никого вокруг.
– Не знаю… – с расстановкой произнесла она. – Если и так, я, наверное, еще слишком молода и не понимаю, в чем его значение.
– Значит, надо выяснить! – Элизабет спрыгнула с постели и бросилась к шкафу. Вытащив платье, которое надевала накануне, она принялась рыться в кармане. – Вот, последний остался… – она извлекла пучок трав – точно такой же, какие они сожгли в камине. – Мы сможем добыть прядь ее волос?
Фиона изумленно уставилась на кузину.
– Не глупи! Как можно прийти к гостье, да еще раненой, и попросить у нее прядь волос?
– А что такого? – возразила Элизабет. – Или отрезать потихоньку, пока она не видит.
– Тогда она точно подумает, что мы обе спятили!
– Неужели тебе не интересно? – воскликнула Элизабет. – А если она и есть истинная любовь Иана, как по волшебству присланная сюда как раз на Рождество?
Фиона ощутила, как по телу пробежал трепет. А вдруг и правда?.. Она отмахнулась от волнующих – мыслей.
– Ты же помнишь, Лиззи, для себя мы ничего не наколдовали. С чего ты взяла, что чары подействуют для нее?
Ей вспомнился сноп искр, улетевших в дымоход, ответный вой ветра, внезапность метели, и по спине снова побежали мурашки.
– А вдруг на этот раз все получится? – не унималась Элизабет. – По-твоему, нет ничего странного в том, что мы с тобой колдовали и просили подарить нам истинную любовь на Рождество, а потом появилась она – закутанная в плед твоего брата, с повязкой из его носового платка?
Фиона задумалась.
– И Энни предупреждала, что у нас будут гости, и вот пожалуйста – она здесь. А если мы что-нибудь разглядим в огне? И правда похоже, как будто к голубям пустили кошку.
Элизабет захихикала.
– Еще как похоже! Пенелопа взбесится. Вот смеху-то будет!
Глава 9
– Вот куры, Энни, – Иан выложил на кухонный стол три тушки. Сэнди поймал было гуся, но Иан велел отнести его обратно в птичник. Сэнди уже вернулся, раскурил трубку и устроился у очага.
Шона подошла к столу, потыкала тушки пальцем и усмехнулась.
– И мясистые, и молоденькие. Как там гусь – жиреет? Поспеет к рождественскому ужину?
– Не догадался спросить, – с улыбкой отшутился Иан. Живот Шона стал таким огромным, что казалось, она вот-вот разродится четвертым малышом. Энни предсказывала, что он родится накануне Рождества, и самые отъявленные спорщики уже держали пари насчет даты этого счастливого события. Логан ходил гордый, каким только способен быть отец, и хотя Сэнди жаловался, что в коттедже, где он жил вместе с семьей сына, и без того шумно и не хватает только воплей новорожденного, он тоже явно был доволен.