Только с места не двинулась. И взгляд ее перепуганных глаз, словно приклеившись, застыл на Лысом.
И тут Боруцкого стукнуло. Что именно и куда, черт знает. Не иначе, как палкой по голове, выбивая остатки мозгов. Потому как разумного объяснения своим следующим словам, он так и не нашел.
- Хотя, нет, стой, Бусина. Подойди.- Он поманил девчонку пальцами.
Как ни странно, она подошла. Молча. Стараясь держаться его стороны и не приближаться к Лысому.
- Ты во сколько в школе заканчиваешь? - Уточнил Боров у девчонки.
- В два. - Бусина перевела глаза на него. И он увидел выражение удивления в ее взгляде. Но хоть расслабилась и от Лысого отвлеклась.
- Потом ты домой идешь. Ну, перед рестораном? - Вячеслав отпустил Лысого и вернулся к углу стола, где бросил свои вещи.
Странно, но девчонка засеменила за ним со своей тарелкой и учебником под подмышкой. Остановилась совсем рядом и, словно больше никого в зале и не было, старалась смотреть только на Боруцкого.
- Нет, Вячеслав Генрихович, в консерваторию. Зоя Михайловна, она со мной в первый вечер приходила, преподает мне вокал, готовит меня к поступлению следующей осенью. Она еще мою маму учила.
- Че, за просто так, что ли? - Хмыкнул Боруцкий. - По старой памяти?
Бусина стушевалась и уставилась себе под ноги.
- Не совсем. Конечно, я ей плачу, я же знаю, сколько час ее времени стоит. Но она не берет с меня полную стоимость, отказывается.
- Значит, ты из консерватории сюда? - Вячеслав вздернул бровь.
- Да.
- И тут до девяти?
Она кивнула.
- Значит так, Лысый. - Он посмотрел на парня, который уже, видимо, решил, что про него забыли. - Щас проверим, как ты запоминаешь. Видишь девочку? - Он кивнул на Бусину.
Лысый угукнул.
- Будешь встречать ее после консерватории, провожать сюда, а после выступления, до дверей квартиры. Беречь. Ясно? И чтоб ни одна падла, типа тебя, больше к ребенку не лезла, усек?
- Ну, Вячеслав Генрихович.- Недовольно затянул Лысый. - Я че, я лох, что ли? Ну, почему всем нормальные дела, а мне с малявкой возиться, я же...
- Заткнулся! - Гаркнул Боров, грозно глянув на пацана. - Я скажу, ты у меня грязь есть будешь, понял, су...! - Он прервал себя, скосив глаза на побледневшую малявку. - Нечего было трогать ребенка. Вот теперь - следить будешь. Терпение и послушание вырабатывать. А недоволен - вали отсюда!
- Я это, понял я. Извините. - Лысый скрутил свою кепку в трубочку.
- Ну, и лады. Оба - свободны. - Он повернулся к Федоту, делая вид, что не замечает бледной девчонки. - Сыграем? - Махнул он в сторону стола. - А то все дела и дела.
Федот уже открыл рот, но его прервали.
- Вячеслав Генрихович. Не надо. Я сама похожу. Пожалуйста. Не надо мне охраны. - Девчонка аккуратно поставила тарелку на бортик одного из столов и подошла так, чтоб встать лицом к лицу с ним. - Не нужен мне этот ваш. Спасибо, конечно. Но...
- И почему, интересно? - Боруцкий хмыкнул. - Нравится одной по темноте шляться? Хочешь, чтоб кто-то, таки, прирезал тебя?
- Я... - Она сглотнула, но вздернула голову. - Я не хочу. Но его, - она нервно кивнула в сторону парня, продолжая смотреть на Вячеслава огромными глазами. - Не надо, пожалуйста.
- Чего это? - Делано удивился Боров, опершись о край стола.
Она стиснула кулачки и закусила губу. Вздохнула. Но вздернула свой подбородок еще выше.
- Я его боюсь. - Тихо проговорила она.
Эка неожиданность.
- Чет, я не понял, Бусина. - Боров почесал большим пальцем бровь. - Ты боишься вот этого? - Он кивнул головой в сторону молча наблюдающего за всем этим парня.
Девчонка побледнела еще сильнее. На ее щечках загорелись багровые пятна. Но она, все же, кивнула, подтверждая.
Стойкая.
- Все равно, не понимаю. - "Повинился" Вячеслав. - Этого остолопа ты боишься, а меня значит - нет? Все время лезешь с разными глупостями, споришь, надоедаешь...
- Он меня убить хотел, Вячеслав Генрихович. - Надрывным голосом проговорила она. - А вы... Нет. Я вас не боюсь.
Боруцкий хмыкнул и покачал головой.
- Тем ножиком? Не смеши меня. Не прирезал бы. Так, поцарапал бы, разве что в глаз пырнул бы, тогда, да. Но и то, духу не хватило бы. А вот я, - он, казалось, всего лишь обернулся, но уже в следующую секунду крепко прижал к виску девчонки пистолет. - Я тебе сейчас в секунду мозги по стене размажу. И что, ты будешь и теперь со мной спорить? Или уже, все-таки, страшно? - Он немного надавил на курок, до щелчка взвода.
Вячеслав перевел свой взгляд на ее лицо.
Бусина смотрела ему в глаза. Просто стояла и смотрела. И, хоть убейте его, но не были эти глаза - глазами ребенка! Они смотрели на него так, что у Вячеслава душу выворачивало. Без страха. Открыто и... доверчиво. И серьезно. Пусть с наивностью. Но серьезно так, что у него в ушах зашумело.
Он забыл и о Федоте, и о Лысом. Не слышал музыку, долетавшую из основного зала, и гуляния подвыпивших гостей ресторана. Ничего.
И не видел ничего, кроме дула пистолета, прижатого к светлым волосам, ее серо-зеленых глаз, и своей руки, удерживающий взведенный курок.
И вдруг, не почувствовал еще, а словно предощутил, что рука вот-вот дрогнет, и палец тоже, тот, что на курке. А вместе с этим, пришло и какое-то странное, нелепое понимание, что не сможет. Не сумеет он никогда пристрелить эту малявку. Легче себе в живот пулю пустить, чем ее...
- Нет. - Тихо произнесла девчонка.
Что "нет": не страшно, или спорить не будет, он не сумел спросить. Не смог, и точка. Хотя, кажется, знал ответ. Вряд ли эта малявка с ним спорить перестанет.
- Лысый будет провожать тебя, ясно? Это ему проверка, тебя мало касается. - Гаркнув, чтобы прочистить севшее разом горло, проговорил Боров. Поднял глаза и глянул на пацана, следящего за всем этим с перепугом. - И беречь, как фарфоровую, усек, Лысый? Волос с головы упадет - пристрелю лично. И пугать не смей. Усек?
Тот кивнул.
- Замечательно. - Он опустил руку с пистолетом и большим пальцем щелкнул рычаг на предохранитель. - Раз все, всё поняли - выметайтесь.
Оба развернулись и пошли к выходу. И уже почти дошли до двери, когда Боруцкий окликнул:
- Бусина, тарелку забыла. Забирай свой ужин. И так, ветром скоро снесет - у пацана проблемы из-за тебя будут. - Так, будто и не было ничего минуту назад, усмехнулся он.
И это не у него сейчас дрожат пальцы, сжатые в кулаки и упрятанные в карманы, подальше от зоркого взора Федота.
А вот девчонка совершенно спокойно вернулась и забрала свою тарелку, едва не задев его при этом. Опрокинуть на него, что ли, еду хотела? В виде мести? К Лысому, значит, подступить на три метра боится, а с ним так? Не, ну нормально?
Но Боруцкий ничего не сказал, только молча проследил за уходом. У самых дверей Бусина обернулась и еще на мгновение посмотрела прямо на него все тем же доверчивым взглядом. Вячеслав резко отвернулся, делая вид, что внимательно рассматривает кий.