Читать интересную книгу Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав! - Дмитрий Винтер

На стр. 109 Солонин приводит сводную таблицу по 6-му БАП; 4, 6 и 7-му САД СЗФ. Так вот, к началу июля потери в воздухе в этих полках составляют 114 самолетов, на земле — 134.

Возникает вопрос: где же была и что делала в первый день войны весьма многочисленная (не менее 530 исправных машин) истребительная авиация СЗФ? Она не прикрывала бомбардировщики, но и особо активных боев не вела — так, например, противостоявший авиации СЗФ 1-й Воздушный флот Люфтваффе за первый день войны потерял один истребитель и два бомбардировщика[92].

А теперь разберем более конкретно отдельные воинские части. Так, в 31-м истребительном авиационном полку (ИАП) 8-й САД, по некоторым данным, было всего 37 машин, из них 24 неисправных, так что командиру пришлось в первый день войны вести неравный бой одному с 6–7 немецкими летчиками.[93]

Однако как могло две трети машин оказаться неисправными, если на 1 июня в полку числилось 54 самолета (причем новейших «мигов»!), только семь из которых были неисправны.[94] По другим данным, «мигов» в полку было не то 52, не то 63.[95]

Кроме того, в первый день войны полк совершил 120 боевых вылетов — не один же командирский «миг» их осуществил! А вот с 23 по 29 июня количество боевых вылетов самолетов полка составило (по дням) соответственно 8, 15, 12, 23, 8, 12 и 8.[96]

А вот 15-й ИАП той же 8-й САД в первый день совершил 202 боевых вылета, сбив 9 самолетов противника. Но уже 23 июня количество вылетов сокращается до 24, потери же составляют 18 самолетов, уничтоженных на аэродроме в Каунасе, 11 сожженных при перебазировании из Каунаса, а 13 «мигов» осталось (выделено мною. — Д. В.) на аэродроме Поцукай.[97]

61-й штурмовой полк (ШАП) той же дивизии 24 июня совершил всего три боевых вылета, воздушных боев не вел и потерь не имел.[98]

Это при том, что немцы не особо бомбили. «Противник сбросил несколько бомб» (чего за ревом своих моторов наши летчики и не заметили!), «сбросили всего пять бомб» — таких сообщений в архивах немало. В то же время упоминавшийся 31-й ИАП потерял (оставил) большую часть своих самолетов на земле, причем после 16.00 22 июня, т. е. о «внезапном ударе по спящим аэродромам» и речи быть не может. Причем людские потери полка с 22 по 29 июня составили всего три пилота — двое были ранены при выполнении боевой задачи, один погиб от несчастного случая[99].

Удары по расположению 10-го ПАП 7-й САД (аэродром Шяуляй) начались в 4.20 22 июня. Хотя было сброшено от 30 до 32 бомб, аэродром не был поврежден, а ни один из 23 «мигов» не получил даже легких поломок. Тем не менее уже к вечеру 8 самолетов числились потерянными безвозвратно на земле. А к 17.00 22 июня командование полка уже доложило, что «66 летчиков не имеют самолетов»[100]. И куда же они делись?

Аэродромы 57-й САД противник начал атаковать в 4.25 22 июня (аэродром Ораны под Вильнюсом, например). При первом ударе было повреждено три самолета, ранены один летчик и один красноармеец. Тем не менее позднее, 2 августа, командование дивизии доносит о «расстреле авиации на земле»[101], хотя имелось 48 боеготовых истребителей[102].

Даже в 6-й САД, которая в первый день войны вела упорные бои за Лиепаю, к 19.00 22 июня было потеряно 15 самолетов, из них 4 на земле[103]. Потери значительные, резюмирует М. Солонин, однако о «разгроме» и «расстреле» говорить еще не приходится[104].

Всего же в ВВС СЗФ к середине июля 1941 г. было потеряно 795 самолетов (кстати, больше, чем якобы имелось на 22 июня — см. выше), из них сбито в воздухе 150 (три четверти этого количества — 113 — приходится на бомбардировщики), не вернулось с задания 54, от аварий и катастроф вышло из строя 74, на земле же уничтожено 517[105]. И это — не последствия внезапного удара. Тогда что же?

Что касается Белоруссии (Западный Особый военный округ, позднее — Западный фронт, ЗФ), то по ней Солонин приводит[106] сводную таблицу. В ней даются данные по восьми истребительным (33, 41, 122, 123, 124, 126, 127, 129-й) и 74-му штурмовому полкам.

Так вот, к утру 22 июня в девяти полках имелось 629 годных к бою машин. Из них за первые сутки войны сбито в воздухе — 38, уничтожено и повреждено на земле — 148, в том числе при первом налете — 24 (из них 15 — в 74-м ШАП, а в большинстве полков — ни одного), однако к утру 23 июня самолетов остается всего 130, при этом судьба 313 машин просто неизвестна.

А командир 9-й САД генерал-майор С. А. Черных в 10.31 22 июня шлет паническую телеграмму: «Истребители уничтожены все. Прошу помощи!»[107] Это при том, что фактически в четырех полках дивизии имелось 352 самолета, в двух полках дивизии — 124 и 129, 67 самолетов было уничтожено на земле (по двум другим полкам сведений нет, да и в этих двух указанная цифра под вопросом), в том числе при первом налете ни одного, 9 сбито в воздухе (но и немцы в боях с 9-й САД потеряли 8–10 самолетов), однако к утру 23 июня осталось в строю всего 62 машины. Таким образом, неизвестна судьба 214 самолетов[108].

Что с ними стало? Летчики просто бросили их и сбежали, не желая воевать за сталинский режим? Да, в начале войны такое было нередким явлением, об этом выше уже говорилось. Пишет об этом и М. Солонин[109].

Но вот перед нами 127-й ИАП, который с первого дня войны сражался, «как надо». За первый день войны летчиками полка было уничтожено 10 и повреждено 5 немецких самолетов. Ну, с поправкой на то, что рядом воевал, «хотя очень недолго и не слишком успешно», 122-й ИАП, а советские зенитки тоже не бездействовали, на долю 127-го ИАП придется 7–8 сбитых немецких самолетов. Собственные потери полка — 12 машин, все сбиты в воздухе. Потери на земле — 0[110].

Тем не менее к утру 23 июня осталось всего 33 машины из 70, а судьба 25 «неизвестна»[111]. Куда же они делись?

Впрочем, и 33 самолета — совсем не мало, как пишет Солонин, «далеко не каждая группа Люфтваффе имела такое количество исправных боевых самолетов». Тем не менее следующая после 22 июня запись в «Журнале боевых действий» сделана лишь… 17 июля, и уже в Серпухове (!)[112].

Наверное, хватит! В заключение отметим, что советские историки объявили об уничтожении в воздухе в первый день войны 400 самолетов, тогда как даже немцы заявляли об уничтожении всего 322. Такого история войн еще не знала![113]

Но что, если предположить, что такое огромное количество самолетов уничтожили какие-то совсем другие противники? Например, те же летательные аппараты из Новой Швабии? Тогда сразу станет ясен ответ на два вопроса.

Во-первых, очевидно, почему эти блестящие воздушные победы немцев ближе к концу лета 1941 г. так быстро «завяли». Как ясно из того, о чем говорилось выше, «готовые к полету ракеты», которые предназначались для стратегических бомбардировок СССР, стояли не в Германии, а в Новой Швабии (при скорости 20 000 км/ч им требовалось меньше часа, чтобы долететь до Белоруссии или Прибалтики).

При этом хозяева «тарелок» из Новой Швабии отнюдь не хотели победы Гитлера, а хотели лишь не допустить быстрой и легкой победы над Гитлером Сталина, для чего необходимо было помочь немцам уничтожить чудовищную мощь, собранную Сталиным для вторжения в Европу, в первую очередь авиационную. Когда это было сделано, участие «новошвабов» в войне на стороне Гитлера прекратилось, й война на советско-германском фронте пошла на равных.

Во-вторых, ясно, почему советские потери в авиации превышали то, о чем заявляли немецкие летчики даже с учетом всех преувеличений. Они просто не знали о действиях «летающих тарелок»!

…И против танковых колонн…

А теперь снова вернемся в 1941 год. Как известно, после того, как Гитлер нанес удар первым, Сталин тут же стал предпринимать яростные усилия с целью начать-таки операцию «Гроза», перейти в наступление и разбить Германию. Красная Армия немедленно начала массированные атаки, ввиду немецкого наступления вылившиеся во встречные бои. Так, 22–25 июня 1941 г. развернулось масштабное встречное сражение в районе Гродно, а 25–29 июня — на р. Щара. О встречном танковом сражении в треугольнике Луцк — Броды — Ровно 23–29 июня 1941 г. написано более чем достаточно, тогда как, например, встречное сражение севернее Даугавпилса, ставшее результатом наступления 21-го механизированного корпуса Д. Д. Лелюшенко, известно куда хуже[114].

Но были наступления не только на советской территории, но и на неприятельской. В первый день войны танковая дивизия полковника И. Д. Черняховского (будущего самого молодого генерала армии в РККА) двинулась в наступление на восточнопрусский Тильзит, а танковая дивизия подполковника Медникова (не знаю инициалов) из 14-го механизированного корпуса — на польский Демблин. 4-й механизированный корпус генерал-майора A.A. Власова (того самого) овладел Перемышлем. Но особенно активно советские дивизии начали наступать на юге, в Румынии. А 25 июня 1941 г. советские войска овладели румынским городом Килия в дельте Дуная[115].