Я позволил себе предложить ей руку, чтобы помочь сесть внутрь.
Деметра строго взглянула на меня — так, что рука как-то сразу самопроизвольно убралась за ненадобностью. Богиня ловко поднялась на подножку, и сама забралась в карету.
Я вздохнул и последовал за ней, невольно подняв глаза на небо.
Как там сказал Оракул? Дотянуть до заката?
Ну что ж, посмотрим, как это у меня получится.
Глава 8
От заката до рассвета
Как только я захлопнул дверцу кареты, бычары двинулись вперед. Хотя никакого возницы и в помине не было.
Неспешно переступая, массивные животные потащили богическую карету, как плуг на пашне.
Я покосился на Деметру.
Она сидела, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди и смотрела в свое окно, отвернувшись от меня — так, будто вовсе не она только что возгласом на полстолицы требовала мое бренное тело.
— Впервые вижу, чтобы божество передвигалось на быках, — осторожно заметил я, чтобы хоть как-то начать разговор. — Почему вдруг они? А не какие-нибудь белые жеребцы в золотых попонах?
— Терпеть не могу жеребцов, — многозначительно ответствовала мне Деметра. А потом медленно повернулась ко мне, и, выгнув светлую бровь и глядя прямо в глаза, спросила:
— А ты считаешь, богам подобает ездить непременно на лошадях?
Я неистово покачал головой.
— Нет, что ты! Нет. Быки — это… Это очень даже. Я бы сказал, просто идеально. Для богов.
Она насмешливо хмыкнула.
— Что за чушь ты несешь? Почему это быки идеальны для богов?
Я посмотрел в окно, наблюдая, как мы неспешно преодолеваем еще один метр дороги.
— Ну, потому что для езды на них однозначно нужно быть вечным, — проговорил я, с трудом сдерживая вздох.
Деметра фыркнула. Но даже тень улыбки не мелькнула в ее глазах.
— А ты куда-то торопишься?
Сначала мне пришло в голову ответить, что до утра я в принципе совершенно свободен, и мы можем посвятить это время нашему головокружительному путешествию на ту сторону площади. Но потом я понял, что женщину с таким жестким и прямым взглядом незатейливым солдатским юмором на проймешь. Тут надо было действовать, как в бою — напор и скорость.
И прямота, которую, похоже, она ценит.
— Тороплюсь узнать, чем заслужил твое внезапное внимание, госпожа, — сказал я, отвечая на ее пристальный взгляд точно таким же пристальным взглядом.
Брови Деметры удивленно дрогнули.
Туше, уважаемая. И пусть укол засчитать некому, мы оба знаем, что он был.
А ты чего ждала? Я, конечно, простой смертный, а не какой-нибудь фильдеперсовый бог в короткой юбке и лавровым листиком в заднице. Или, верней, на переднице. Но я мужчина. Воин, пусть даже хреновый. И уже давно не впадаю в ступор от общения с бессмертными.
Деметра усмехнулась.
— Ну, раз так… — проговорила она, и в то же мгновение быки взревели, как дикие байки под безбашенным седоком, обдали нас густым черным дымом, вышедшим неизвестно из каких отверстий, и ка-аак рванули!
Меня откинуло назад и добрые 7 g так вдавили в сиденье, что я почувствовал себя Гагариным. Карета покачнулась — и… оторвалась от земли.
Чувствуя себя расплющенным по кожаной спинке дивана, я не выдержал и заржал.
Вот это, блин, мистер и миссис Санта! На горбатых оленях.
Твою мать, это ж если подумать, то под Новый год надо на улицу выходить только с мощным зонтом! Интересно, с каким ускорением навозные пули должны обрушиваться с небес на землю, и чем вообще должны гадить волшебные олени? Может, зимний град — это на самом деле нечто совершенно иное? Хотя вроде как раньше было принято оставлять под елкой печенье для Санты и морковь для оленей, значит, жрут-то они как самые обычные парнокопытные. Значит, и гадить должны так же.
Все-таки хорошо, что у нас в России водится свой дед Мороз. Он мужик приземленный. У него — дельные сани с конями, грузовик и лыжи. А летающие олени — они там, за океаном. Так что пускай себе летают. Мне жалко, что ли?
— Что смешного? — нахмурилась Деметра, которая явно ожидала от меня какой-то другой реакции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я вдруг вспомнил… — с трудом проговорил я, вытирая проступившие на глазах слезы. — У меня на родине есть присказка: хорошо, что коровы не летают. Обычно ее вспоминают, когда птичка нагадит на голову. А тут — такие бомбардировщики!
— Бомбар… чего?… — озадаченно повторила за мной богиня, и тут же сообразила. — Ах да, ты же у нас чужеземец. Вот почему испарения моих быков для твоего неукрепленного разума оказались так разрушительны.
Испарения быков?..
Это словосочетание показалось мне настолько смешным, что я зашелся в новом приступе неудержимого хохота.
— Ну… Если ты кормишь их коноплей, то очень может быть!
Лицо Деметры стало суровым, почти злым.
— Откуда ты узнал про ритуальный каннабис?
Господи, помоги мне не уржаться до смерти!
В моем воображении возникла симпатичная вывеска «Ритуал», где по правую и левую сторону от входа вместо печальных венков стоят счастливые черные быки, жрущие зеленые кустики и с жизнерадостным звуком обдающие прохожих своими черными испарениями.
Конопляный ритуал! Очисти свой разум и избавься от депрессии!
Или, еще лучше — ритуальная конопля, сегодня по скидке!
Я понимал, что веду себя уже неприлично, но остановиться не мог. Видимо, крепко бедных быков накормили. Удивительно, как только у них хватает воли продолжать мычать, а не хохотать, как коровы из анекдота.
Звонкая пощечина хлестко обожгла мне правую щеку, мгновенно выбивая из меня дурь. В буквальном смысле. Мир обрел берега, и я перестал смеяться.
Прокашлявшись, я пробормотал:
— Спасибо.
— Обращайся, — многообещающе ответила Деметра.
— Извини за… Все это безобразие. Меня немножко накрыло.
— Немножко — это слабо сказано, — усмехнулась богиня. — Все, мы прибыли.
Карета еще несколько раз качнулась и встала.
Я с любопытством уставился в окно, и увидел…
Черт возьми, я не увидел ни-че-го.
Вообще.
— Выходи, — потребовала Деметра.
Я толкнул дверцу кареты и опасливо поглядел вниз.
Мама дорогая.
Есть такая тема — делать пол с иллюзией глубокого пустого пространства. Типа пролом в ущелье, или космос. Причем почему-то непременно в туалете — видимо, в качестве ускорителя решения поставленных задач.
Вот и я сейчас смотрел в головокружительную пустоту, превращавшуюся где-то вдали в небесную лазурь. Вокруг тоже царила ужасающая пустота.
Я обернулся к Деметре.
— По-моему, мне очень нужна еще одна пощечина. Для симметрии. Или оно снаружи такое на самом деле и есть?..
— Выходи, я сказала.
Я снова покосился вниз.
— Ну, если ты просто хотела меня убить, можно было сделать это сотней других способов попроще.
— Тебе ничего не угрожает, — холодно сообщила мне Деметра, покидая карету. Ее ноги твердо встали на пустоту, как на стекло. — Пока что, разумеется. Просто мы в Верхнем мире, а у тебя нет разрешения на то, чтобы его увидеть. Вот ты ничего и не видишь.
Я осторожно высунулся наружу и попробовал ногой пустоту. И правда — на ощупь пустота напоминала мягкую почву.
Оказавшись двумя ногами над бездной, я почувствовал легкое головокружение. Мое сознание никак не могло сообразить, где верх и где низ, вестибулярный аппарат забился в агонии, к горлу подступила тошнота.
Карета с быками исчезла, и вместе с ней исчез последний ориентир в пространстве. Кроме самой Деметры, разумеется.
Казалось бы — ну что за ерунда? Подумаешь, не видно плоскости, по которой ступаешь.
Но на деле лично для меня это оказалось еще тем испытанием. Первый шаг я сделал, как пьяный. Нога наткнулась на бугорок. Я покачнулся — и на мгновение вообще потерял понимание, где верх и где низ.
При этом на меня с насмешкой смотрела богиня!
Я не мог ударить лицом в… данном случае — в пустоту. Так что слегонца раскорячился и двинулся к ней, осторожно ступая, как если бы вокруг была кромешная тьма.