пару высоко проходимых УАЗиков, заполнив их собою, плотно двинулись в сторону озера Мочох. От места наших домиков около тридцати километров серпантинной дороги. Я рассчитывала избежать поездки с Халидом в одной машине, намереваясь сесть с Антоном и его семьей. Но сын то ли по своим понятиям, то ли с зазывания Дамирова пошел к его машине. У меня не осталось выбора. Эти мужчины будто в сговоре все время вынуждали меня к подчинению им. В последний момент Халид уступил место водителя другому отцу, пересев в салон. Елисей запросился к окошку, а я, зажатая между ним и молодым тренером, вынуждена была терпеть близкое присутствие. Вскинув взгляд, прочитала триумф на лице соседа. Час пути вышел экстремальным. На каждом повороте либо сосед приваливался на меня, изображая беспомощность, либо захватывал меня и прижимал к боку.
– Держись, Нель, очередной вираж.
– Хватайся за меня, мы на склоне.
– Сейчас повернем, обопрись, – шептал в ухо.
И так весь путь. Я лишь молчала, рычала и злобно смотрела на шутника. А он таковым и казался. Подростком – переростком. Хорошо, что в салоне играла музыка и не прекращался разговор родителей. Никто не замечал домогательств. Сын видимо тоже. Я только могла ущипнуть его в ответ. Или хлопнуть по блудливой руке ладошкой. Где-то внутри женщина искрила, но моя стыдливость и вера в приличие глушила порывы.
Приехав, следом за сыном выскочила из авто, только ощутила, как ладони каратиста успели схватить меня за ягодицы и сжать. Я тут же покрылась румянцем, ощутив жар не только на щеках, но внизу живота. Перед ним я слабела.
Вид с горного плато на озеро завораживал своей мощью бездонного водяного котла. Многоярусная серпантинная дорога выделялась белой нитью, уходя за очередной холм. Рельефные склоны, отшлифованные дождями и талыми водами, перемежались буграми и выемками; зеленели сочной майской растительностью, вкраплением цветов. Вода, ярко бирюзовая, отражала ясное безоблачное небо. В глазах рябило от сине-зеленых красок. Цвета весны и жизни.
Все начали щелкать камерами гаджетов, пытаясь запечатлеть лучшие моменты жизни. Но самые прекрасные кадры останутся в нашей голове.
По тропинке спустились к озеру. Прямо у воды, вдоль берега несколько деревянных домиков и открытых беседок. Качели с видом на Мочох – локационное местечко для фотосессий. Столбики, удерживающие канаты и деревянную перекладину, увешаны памятными разноцветными лентами. Каждый желал оставить свой след и повторить приезд. Стенд с картой местности и кратким описанием о его происхождении.
Кто-то прочитал вслух: “Озеро образовалось осенью 1963 года из-за огромного оползня, медленно перекрывшего долину реки, образовав каменную плотину и запруду...”
Нас радушно встретили хозяева маленького кафе. Другая кучка туристов, насытившись красотами, уже отбывала восвояси. Мужчины арендовали катамараны. Кто-то взял удочки и отправился на добычу обеда.
– Мама, я хочу кататься! Мы поедем?
– Конечно поедем, – как я могла отказать ему.
Халид на время от меня отстал, занимаясь серьёзными мужскими обязанностями. Быстро найдя общий язык с местными, принялся разбивать огонь в мангале. Две девушки, повар и официант, закружили вокруг него, защебетали наперебой, ловя внимание гостя и этнического родственника. Я нахмурилась, не понимая, почему ему так нравится эти две присоски. Да молодые, да услужливые и веселые, но я лично не находила ничего в них достойного. Судя по всему ревновала. Открытие этого факта не порадовало. Разозлило. Странная реакция. Давно забытая.
Халид.
Всю дорогу издевался над собой, решившись сесть с Нель рядом. Хотя она думала, что испытываю ее терпение. Если бы знала чего мне стоило не стиснуть ее, не зацеловать уста, чтоб утратила разум. Пролезть за пояс джинсов и сжать лобок. Греховность мыслей обескураживала. Казалось, что все вокруг их читают. Принял образ разбитного парня, хотя и рисковал подорвать свой тренерский авторитет, пряча истинные чувства.
А сейчас, познакомившись с хозяином кафе, с радостью вызвался помочь с углями. Заядлые рыбаки, получив удочки отправились на озеро. Регулярно оглядывался в сторону нашей группы, следя: чем занята моя ненаглядная. Работницы заведения, соревнуясь между собою, искали повод пообщаться. Я оставался вежливым, но неприступным. Нель, заметив их внимание, насупилась. Что мне кинуло надежду на ее ревность. Я возликовал. И от довольства продолжал улыбаться, а она все больше хмурится. Потом ее утянул за собою Елисей и они спустились к катамарану.
Спустя час Антон, Виктор и еще одна мама-рыбачка принесли первый улов. Быстро распотрошив рыбу, добавив соли и специй завернули в листья хрена и фольгу, отправили на дымящиеся угли. Девушки–поварихи жарили на плоской большой жаровне хычины. Алик резал овощи и заваривал витаминный чай. Дети соперничали в добыче за сладким, канючили покупки у родителей или приобретали сами. Солнце стояло высоко, прогревая землю и воду в озере. Смельчаки, скинув обувь, погрузили ноги по колено, воображая себе лето. В мои же обязанности включалось за всем следить.
– Гюнель Захаровна, – громко позвал я девушку, сидящую на качелях и потерявшую свой взгляд в озерной глади.
Она удивленно обернулась, не ожидая, что я подойду. Остановила качели, притормозив кроссовками. Я приблизился, облокотился о столб и посмотрел на нее сверху вниз. Солнце слепило ей глаза, от чего она щурилась и не могла разглядеть моего взгляда.
– Обед готов. Пойдем, а то самые лакомые кусочки достанутся другим.
– Уже?! Так быстро, – и вскочила с маятника, поправляя завязанную на манеру фартука на талии толстовку.
Я отвернулся, кинув взгляд на беседку, где расположилась наша группа. Все уселись на лавки и приступили к трапезе. Липнувшие ко мне девчонки не пропустили моего внимания к Нель, улыбки их померкли, глаза погасли. (Извините, девочки, но я не про вас).
– Иди вперед, я следом, – выкроил момент для убегающих от меня ног и попы, пусть и прикрытой объемным трикотажем.
Я воскресал нашу ночь, дополнял воображением, и бредил ее повторением.
Гюнель.
Приняв солнечные и воздушные ванны, я раззадорила аппетит. Аромат специй, трав и костра будоражил нос, маня испробовать все с пылу с жару. Стол не изобиловал выбором блюд. Но те, что предлагались настолько оказались вкусны, что вся наша компания сначала тихо ела, а потом громко стонала.
– Гюнель,