себя пупом земли, и от лишнего внимания его самомнение распирает ещё больше.
– Ты его просто не знаешь! – горячо возразила лекарша.
И тут у меня возникло очень нехорошее подозрение. Подозрение, что я перебежала дорогу своей единственной в Академии подруге.
– И знать не хочу. Но готова тебе поверить. Пусть он будет самый замечательный, но подальше от меня. Хорошо?
Марта промолчала. За нашим столом повисло напряжённое молчание.
– А что ты делала в архиве? – разбил его Рик.
Я никого не собиралась посвящать в свои планы. Не потому что не доверяла друзьям. Просто чужая тайна, как говорится, жжёт под хвостом. Слишком велика вероятность, что проговорятся. Не тому человеку. Или дракону. И меня будет ждать ещё какое-нибудь неожиданное и неприятное открытие, вроде отношений между Диего и Мартой.
– Черпала вдохновение для конкурса первокурсников, – расплывчато ответила я, памятуя, что в Академии студент студенту – конкурент, соперник и враг. А значит, моя полуправда должна быть воспринята как норма.
– Не представляю, что можно начерпать в архивах, – скривился Рикардо.
– Не скажи! Одни темы курсовых чего стоят! «Мышиный помёт как фактор глубины и продолжительности формируемых любовных переживаний в эликсире „Вечная любовь“». Просто интересно, кто согласился выступить в качестве испытуемых?
– И как они измеряли глубину любовных переживаний, – поддакнула Марта.
– У меня есть версия, но она не для девушек, – будто между прочим проронил Рик.
Мир и покой были восстановлены. По крайней мере, их видимость.
На следующий день у нас начались настоящие занятия, а не вводные беседы. Предмет назывался «Общая теория зелий». Все двукрылья проходили в лабораторном ангаре. Конечно, ни до каких зелий нас не допустили. С точки зрения нашей преподавательницы, доньи Агаты, мы пока не заслужили даже собирать для них пресловутый мышиный помёт. Но занятия всё равно оказались интересны. Донья Агата начала с техники безопасности. Говорила она бесстрастно, безучастно. Но количество примеров, которые преподавательница приводила, просто потрясало. Как и количество зелий, которые она с гордостью демонстрировала.
Раздраконенное новым жизненным опытом воображение требовало выхода. Мне в такие моменты лучше держаться от людей подальше. Для их же пользы. Я шла по тропинке в лесу, в стороне от учебных корпусов, когда надо мной промелькнула тень. Ещё раз. В третий раз дракон полетел мне прямо в лобовую. Это был огромный тёмный дракон. К сожалению, количество рогов я от страха пересчитать не успела. Не долетев до земли буквально несколько метров, он начал приобретать знакомые черты Диего де ла Ньетто, с ходу превращаясь из огромного ящера в обнажённого красавчика.
– Ну как? – рисуясь, поинтересовался дракон.
Я стояла как вкопанная и смотрела на его грудь.
Тело Диего с помощью магии стремительно покрывалось одеждой. Мне показалось, что на рельефной грудной мышце слева чернело знакомое по маминым рисункам изображение с треугольником. Но это не точно. Всё происходило слишком быстро. Через мгновение он уже был полностью одет.
– …молчишь? Дар речи потеряла? – пробился к моему сознанию голос де ла Ньетто.
Как всё непросто! Почему нельзя, как в приюте, подойти к обидчику, дёрнуть за шкирку со всей магической дури, и сразу находится общий язык? Правда, донья Антония всегда говорила, что драка – плохой способ для выяснения отношений. Да и в драке с боевым драконом шансов, что за шкирку дёрну я, гораздо меньше, чем наоборот.
– А? Да. Бельё – хоть выжимай.
– Так меня хочеш-ш-шь? – самодовольно прошипел у моего носа боевик.
У меня прямо руки зачесались расцарапать эту физиономию. В прямом смысле этого слова. Потребовалась вся моя воля, чтобы не почесаться.
– Больной, что ли? От страха!
– Мне казалось, что ты вообще ничего не боишься. – Он мне явно не поверил.
– Не боюсь, конечно. Но донья Антония, моя опекунша, учила, что иногда нужно говорить приятное.
– А что именно нужно говорить, чтобы другим было приятно, она не научила?
– Не успела. Но я самосовершенствуюсь. Хотела спросить: а что там у тебя свисало такое сморщенное между ног? Это не до конца вывернутый копулятивный орган? Так и должно быть, или у тебя какая-то болезнь?
– Знаешь, совершенствоваться у тебя получается плохо.
– Да? Ну давай я ещё раз попробую.
– Спасибо, больше не надо.
– Нет? А я ещё хотела спросить: вы моетесь? Ну, в принципе?
– А как же! Даже поговорка есть: «В тихом омуте драконы моются». – Де ла Ньетто игриво дёрнул бровью.
– Я и подумала: может, рядом ни одного тихого водоёма не нашлось? Начёркал что-то на груди и до сих пор не оттёр.
– Будешь хорошо себя вести – дам мочалку и позволю отмыть, – заявил дракон, многообещающе улыбаясь. И знаете, на какое-то мгновение мне захотелось попробовать!
Интересно, какое заклинание он использует?
Без своих приятелей Диего позволял себе гораздо больше. Понятное дело – на публике репутация превыше всего. Другое дело – наедине с какой-то человечкой без роду-племени. Можно вести себя, как вздумается левой задней лапе.
– Значит, всё-таки не моетесь… – сделала вывод я.
– Так. – Де ла Ньетто одёрнул одежду и пригладил волосы. – Ты пока на ком-нибудь ещё потренируйся в приятноговорении. – Он панибратски похлопал меня по плечу. – А я потом оценю прогресс. Если он вообще возможен.
И ушёл в сторону основных корпусов.
А я осталась стоять, глядя ему вслед. Интересно, как бы он реагировал на меня, если бы знал, что я, возможно, его сестра?
Зато Марта сразу бы успокоилась, если бы я призналась, что её замечательный де ла Ньетто – потенциально мой родственник.
Но увы, не могу.
После этой нечаянной (для меня – точно) встречи осталось много вопросов. Например, всегда ли после обратного оборота люди, которые раньше были драконами, сначала голые? Или это эксклюзивный показ? И если это показ, то чего? Вдруг он успел меня вычислить и татуировку продемонстрировал как предупреждение: «Я всё про тебя знаю. Не подходи ближе!».
И главное: что она всё-таки означает?
Мой собеседник не смутился. Не попытался отшутиться или замять обсуждение. Значит, символ не является чем-то неприличным. Выспрашивать напрямую было бы неосмотрительно. Если он ещё не догадался о главной причине интереса с моей стороны, то после расспросов свести два и два сможет даже совсем недалёкий. А Диего де ла Ньетто при всех недостатках впечатления идиота не производил.
Я дождалась, пока он скроется среди