Стою и жду, когда она наткнется на меня, предвкушая дальнейшую игру. Я одержу победу в споре. А Пашка запишет это на камеру.
- Антоша… я так и знала, - слышу в ее голосе облегчение, значит сработало, даже не пришлось предпринимать усилий.
Решил не терять время и пока она под впечатлением, поцеловал ее. Горячо, со вкусом, заучка не стала сопротивляться, а с удовольствием вовлеклась в процесс.
На миг я даже обо всем забыл, ее сладкий вкус, напоминающий мне персик, сводил с ума. Но, в память ворвались воспоминания, то, как она сделала свой выбор после олимпиады.
- Я не Антон, - усмехаюсь. – Мы с братом поспорили, кому ты первому сдашься. На поцелуй. Я выиграл, осталось только доказательства брату скинуть.
Уверен, пацаны все засняли и у меня есть неопровержимые доказательства. Мне бы радоваться, только на душе остается неприятное послевкусие.
- Макс! Мерзавец! Это ты все нарочно подстроил… не смей показывать запись Антону. Я не тебя сейчас целовала! - в панике кричит мне заучка, а я сатанею от ее слов.
«Боится испортить отношения с Тохой?» - мысли еще больше злят. – «Неужели правда втюрилась в него?»
- Да какая разница? Антоха теперь в твою сторону не посмотрит даже, так что… Парни, делайте с ней что хотите, потом киношку посмотрим, - зло выкрикиваю друзьям, отходя от нее на приличное расстояние.
Слышу, ржут одноклассники, ее зажимают, происходит возня. Но, знаю, что они ей ничего не сделают, просто попугают. У нас строгая договоренность.
Выхожу, чтобы не сорваться и не прийти ей на помощь. Чтобы не схватить заучку за руку и не увести куда-нибудь, и поцеловать снова. Чтобы видела мои глаза. Понимала, что я ее целую. Но…
Отомстил.
Но неприятное ощущение так и не прошло, ярость так же гуляет по моим венам. Скрылся в репетиторской. Мне нужно выместить свою неуверенность в сделанном. Сажусь за Сашкину барабанную установку и терзаю барабаны, гремлю тарелками.
Шум приводит мои мысли в порядок. Сижу еще немного и иду искать Алену. Я должен извиниться. И отпустить ее. Пусть будет с Тохой. Это же почти как со мной.
Вдруг булькнуло уведомление, я открыл школьный чат. Видос какой-то, открываю. И тут же чуть не глохну от визга Аленки.
- Твою ж… - кто-то слил видос в чат.
Узнаю – убью!
Выйти не успел, пацаны сами ввалились в репетиторскую. Хвалятся, как здорово Пашка придумал слить все в школьный чат.
Припечатываю Пашку к стене. Парни оттаскивают меня, но успеваю врезать разок.
- Сдурел? – орет друг, теперь бывший.
- Какого фига слил видос в чат? Я просил об этом? Нет! – размахиваю кулаками. – Удали все, сейчас же. А потом пойдем и извинимся перед Немировой.
- С фига ли? Ты сам отомстить хотел, - выдвигается вперед Сашка, но тут же юркает за свою установку.
Я смотрю, как Пашка удаляет видос. Потом хватаю его за шкирку и тащу к дверям.
- Да отпусти! – орет на меня, брыкается. – Нет Немировой в школе. Она это…
- Что «это»? Чего мямлишь? – замахиваюсь.
- Упала она там, в темноте… ну это… голову разбила.
У меня взрыв в башке. Доигрался придурок. Отомстил.
- Да все норм. Тоха ее отнес к врачихе, она ей голову перевязала. Он домой ее повез, - объясняет Сашка, глядя виновато.
- Завтра чтобы извинились перед Аленой. И за голову, и за слитый видос, - рычу на парней, а те кивают, как китайские болванчики.
Хватаю свой рюкзак и пинком открываю дверь. Поеду к Аленке. Надеюсь, простит меня, придурка.
Глава 19
Макс
Алена не желает со мной ни разговаривать, ни видеться. В домофон прокричала, чтобы к чертям убирался. Я уехал, понимаю, что сейчас она мне даже не откроет. Свою вину я осознал в полной мере.
Бездумно катался по городу на байке, несмотря на промозглый ноябрьский холод. Два раза опустошил бак.
Когда поздно вечером наконец-то попал домой, то у нас с братом произошел конфликт.
Обычно все свои вопросы мы решали за пределами дома. Но... в этот раз эмоции взяли верх.
- Ты придурок! - врывается в мою комнату Антон, сильно хлопая дверью об стену.
- Ты охренел! Какого черта вламываешься ко мне! - ору в ответ, вскакивая с дивана.
Меня бесит его уверенность в безнаказанности. Мне ничего не стоит втащить Тохе сейчас. На наши крики в комнате появились родители.
- Это что за брань в нашем доме? - спросила мама, шокированная смотрела на нас. - Что вы не поделили?
Она слишком хорошо нас знает и сделала правильные выводы. Попусту мы с братом никогда не собачимся.
- Ма, не лезь, мы сами разберемся, - впервые так с ней разговаривал Антон, цедя сквозь зубы.
Обычно я самый дерзкий. Но, по-моему, кто-то выпил пилюлю храбрости.
- Я не понял, это что еще за такие разговоры с матерью? - послышался раскатистый голос отца.
Вот умел он одним словом поставить на место. Даже я напрягся от его присутствия.
- Отец, мы сами решим проблему, - попытался его успокоить.
Но, зная своего отца, вряд ли без родительского пендаля сегодня пройдет. Он хмуро оглядывает нас, замечает сжатые кулаки. Хмыкает в усы, придумывая кару.
Сейчас во мне бурлит ярость, которая не хочет отпускать. Я виноват перед Аленой, понимаю это, но не могу освободиться от чувства предательства.
Она выбрала моего брата, когда я чувствовал, что эта девочка моя. Наши прогулки, репетиторство, игры с ее братом… она впустила меня в свою жизнь и тут же захлопнула дверь, со всего маха врезав по носу.
Взгляд, которым она смотрела на меня тогда, до сих пор горит перед глазами. Но самое стремное, что причиняло боль – это победный взгляд брата, которым он полоснул по сердцу.
- Сами вы не разберетесь. Поэтому жду вас обоих внизу, в своем кабинете, - чеканил отец каждое слово, а мама тихо глотала слезы.
Она всегда сильно переживала, когда между нами случался разлад.
Вот чье состояние огорчало, не хотел, чтобы она расстраивалась из-за нас. Родители покинули комнату, Антон испепелял меня взглядом, стоя на пороге.
- Ты за это еще ответишь, - зло выплюнул брат. Я кивнул. Пусть втащит. Хоть попробует.
Только он не понимает, что я сам уже себя наказал. Никогда еще, ни из-за одной девчонки меня так не плющило. Делал ей плохо, вел себя, как обычно, не задумываясь. Совесть не грызла. Думал нет ее у меня, атрофировалась.
А тут… Я хотел, чтобы мне было так же больно. Как ей сейчас. Сжимаю зубы так, что десна ныть начинают.
Переоделся и пошел на первый этаж. Отец не отличался терпением. В этом я на него похож больше, чем Антон. Брат больше в мать, дипломат.
Постучался в дверь кабинета и приоткрыл ее. Отец сидел за своим письменным столом и говорил по телефону.
- Подожди за дверью, я вас позову, - сказано было сухо, в приказном тоне.
Как раз к этому времени Антон подошел к кабинету.
- В этот раз ты заигрался, брат, - говорил он негромко, чтобы еще больше не злить отца.
- Это не твое дело. Ты получил девушку, я выиграл пари.
Мои слова подействовали как бомба. Сейчас могу сказать, что я этого и желал. Антон, не дожидаясь ответа, врезал мне. Ощутимо так. Я ответил, не стал себе отказывать в удовольствии.
Наша потасовка переместилась в гостиную, где мы умудрились разгрохать любимую вазу мамы. У обоих были уже разбиты носы, удары наносили молча. Это впервые мы позволили себе такое поведение в стенах нашего дома.
- Да прекратите же вы! - не вовремя мама решила пройти мимо гостиной. – Что с вами происходит?
Я не хотел говорить, ведь придется тогда рассказывать и о своих чувствах. А брат не пропустит момента, чтобы рассказать, какой я подлец. Но нас прервал громкий бас отца.
- Быстро в кабинет, - смотрел на нас тяжелым прожигающим взглядом.
Ослушаться мы не могли, поэтому пошли сразу и без пререканий.
- Я недоволен вашим поведением, - говорил отец, хоть и спокойно, но это не обмануло, он был очень на нас зол. – У вас два выбора, - тем временем продолжил он. – Или вы поступаете в Кембридж после школы, и это не обсуждается. Или вы немедленно идете служить в спецвойска. Смотрю, сил у вас в достатке. Там и завершите свое среднее образование.