Мы еще вернемся к деятельности этой первой в России лаборатории, теперь же заметим, что устройство ее при Академии составляет одну из крупных заслуг Ломоносова, который на это дело не щадил своей энергии и настойчивости.
В том же 1748 году обратили большое внимание на предложение Ломоносова об истребовании учеников из Новгородской и Невской семинарий и вообще из школ при монастырях. Ссылаясь на 37-й параграф нового регламента, академическая канцелярия постановила отобрать для университета 30 человек из указанных духовных училищ. Духовное начальство этих школ встретило такое требование с открытым неудовольствием, потому что эта мера должна была непременно повести к недостатку в способных людях при замещении наиболее важных должностей по духовному ведомству. Но брат Разумовского, да и сам он, пользовались большим влиянием при дворе, так что настойчивому Григорию Теплову удалось скоро добиться желаемого решения этого дела. В Новгород и Москву был послан Тредиаковский – и исполнил данное ему поручение очень удачно.
Несколько позже приступили к рассмотрению университетского регламента, который, собственно, был составлен знаменитым историографом Мюллером; канцелярия же сделала в уставе свои поправки и в таком измененном виде отдала его на обсуждение академиков.
Ломоносов, как и многие из его сотоварищей, высказывал желание, чтобы наш первый университет по своему устройству походил на заграничные. “Студентов разделить на три класса, – писал наш академик в “Прибавлении к моему мнению об университетском регламенте”. – Первого класса студенты ходят на все лекции для того, чтобы иметь понятия о всех науках и чтобы всяк мог видеть, к какой кто науке больше способен и охоту имеет. Второго класса студенты ходить должны на лекции только того класса, в котором их наука. Третьего класса студенты те, которые определены уже к одному профессору и упражняются в одной науке. Сим последним должно, по моему мнению, определить ранг армейского прапорщика; а производить их во временные переводчики в поруческий ранг, а из них – в адъюнкты”. Впрочем, нельзя не прибавить, что участие Ломоносова в составлении университетского регламента было пока весьма незначительно. Он еще, так сказать, только готовился к будущим сражениям с канцелярией из-за этого же предмета.
1748 год был особенно удачным для нашего поэта в литературном отношении. В этом году наконец вышло его “Краткое руководство к красноречию, книга первая, в которой содержится Риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки”.
Ломоносовская “Риторика” в смысле своего содержания не может претендовать на полную самостоятельность. Митрополит Евгений, этот замечательно образованный для своего времени человек, первый заметил, что сочинение Ломоносова содержит немало отрывков из риторик Кауссина и Помея. Более поздние исследования показали, что многие риторические правила заимствованы им у Готшеда, а параграфы “о сопряжении идей” и “об изобретении доводов” взяты у Вольфа.
Однако труд Ломоносова имеет столько достоинств, что становится понятным тот восторг, который возбуждала эта книга не только в современниках, но и в потомках спустя несколько десятков лет после выхода ее в свет, а также и то значение, которое она приобрела в нашей литературе. Прежде всего, заметим, что это была первая риторика на русском языке; ранее же в школах риторика преподавалась исключительно на латинском. Затем, в книге было помещено множество отрывков и даже целых произведений в стихах и прозе, оригинальных и переводных. Эти вставки служили для разъяснения и подтверждения различных риторических правил. И переводчиков, и авторов всех этих примеров “совмещало одно лицо – Ломоносов!” – замечает Пекарский. Нужно отдать должное нашему поэту: выбор этих образцов и примеров сделан им с замечательным литературным вкусом и свидетельствует о широком образовании и громадной начитанности автора. Все лучшее, что заключала в себе в то время весьма небогатая русская литература, было помещено в “Риторике”. Это обстоятельство делало произведение Ломоносова неоценимым, так как в то время почти не было книг для легкого чтения. Язык, которым написана была вся книга, настолько стоял выше современного ему, что даже через 50 лет с лишком “Риторика” Ломоносова продолжала вызывать восхищение.
Б том же году Ломоносов написал новую “Оду на день восшествия на престол Ее Величества государыни императрицы Елизаветы Петровны”. Это произведение было поднесено ей во дворце графом Разумовским. Ода понравилась, и государыня пожаловала Ломоносову “две тысячи рублев в награждение”.
Деньги пришлись как раз кстати. Ломоносов частенько-таки осаждал канцелярию просьбами о выдаче жалованья, и притом не за прошлое время, как это было раньше, а вперед, за будущее. 660-ти рублей оказывалось недостаточно для его хозяйства, и у него из года в год стали накапливаться долги. Неожиданно полученные две тысячи рублей дали возможность расплатиться с ними.
Впрочем, в 1748 году наш ученый стал получать на 200 рублей больше. Эти деньги причитались ему за работу в “С.-Петербургских ведомостях”. Ему поручено было исправлять все переводы для этой газеты, “последнюю оных ревизию отправлять и над всем тем, что к тому принадлежит, труд нести”.
Кроме этого поручения, на Ломоносова возлагали, как и в предшествующие годы, просмотр переводов многих книг, которые печатались при Академии наук. Между прочим нашему поэту пришлось рассматривать произведения Сумарокова, а именно трагедию “Гамлет” и две эпистолы. В то время Ломоносов не был еще в ссоре с российским Расином, который в одной из этих эпистол называл нашего академика Пиндаром. Хотя Михаил Васильевич и похвалил труд Сумарокова, но не удержался от эпиграммы на него.
Гертруда, уличенная сыном своим в убийстве первого мужа и раскаявшаяся, говорит своему супругу:
Вы все свидетели безбожных дел,Того противна дня, как ты на трон взошел,Тех пагубных минут, как честь я потерялаИ на супружню смерть не тронута взирала.
“Ломоносов, – говорит Шишков в своем “Рассуждении о старом и новом слоге”, – похуляя сей последний стих и доказывая, что в нем совсем не тот смысл, в каком сочинитель его употребил, написал следующие стихи:
Женился Стил, старик без мочи,На Стелле, что пятнадцать лет,И, не дождавшись первой ночи,Закашлявшись, оставил свет:Тут Стелла бедная вздыхала,Что на супружню смерть не тронута взирала”.
С 1749 года в деятельности Ломоносова начинает замечаться крупная перемена. Он постепенно оставляет занятия естественными науками, отдается словесным – истории и литературе – и приступает к практическим делам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});