Читать интересную книгу Созвездие жадных псов - Дарья Донцова

Я вновь дошла до «Проспекта Мира» и уселась на ту же скамейку. Оборвалась единственная ниточка, ведущая к убийце. И что же теперь делать? Искать его среди домашних Славина. Проверить надо всех: Нору, Тамару, Аню, милых деток Николая, Андрея, Сергея, тихую дочку Свету и саму Ребекку. Хотя нет, Бекки тут явно ни при чем, стала бы она нанимать меня, если бы была замешана в преступлении. Нет, Ребекка – единственный человек, который может помочь в поисках, вот сейчас вернусь домой и поговорю с ней.

Но сразу попасть в Алябьево мне не удалось. Отчего-то все электрички, следовавшие в сторону Калуги, были отменены. Вернее, на 14.10 я не успела, а следующая отправлялась лишь в 17.20, те, что в промежутке, доезжали только до Солнечной. Побродив около билетных касс, я приняла соломоново решение: доеду до Солнечной, а там сяду на маршрутное такси. Уже отъезжая от вокзала, я вспомнила, что забыла купить детективы, и расстроилась. Вряд ли на станции стоит лоток с книгами. Хотя почему бы и нет?

Самое интересное, что на платформе были сразу две точки, предлагавшие литературу. Одна меня не слишком заинтересовала. Худая, почти изможденная женщина с мрачно горевшими глазами, одетая не по погоде в глухое, темное платье, торговала книгами на религиозную тематику, зато в двух шагах от нее, на складных столиках, раскинулось настоящее великолепие – обожаемые мною издания в бумажных ярких обложках.

Я принялась отбирать томики. Продавец, молодой парень, лузгающий без остановки семечки, быстро подсчитал сумму. Я полезла в сумку и не нашла там кошелька. Пришлось в полном отчаянии вытряхивать на столик содержимое ридикюльчика: расческа, зеркальце, пудреница, носовой платок, пара ментоловых конфеток, ключи, водительские права, жвачка «Орбит», какие-то скомканные бумажки, ручка… Но кошелек, довольно большой, из искусственной кожи с надписью «Версаче», подарок Кирюшки на день рождения, исчез без следа.

Глаза наполнились слезами. Нет, это уже слишком! Вчера триста рублей, сегодня двести…

– Все потому, что бесовские книжонки купить решила, – злорадствовала тетка с церковной литературой. – Господь, он все видит. Вот кабы ко мне подошла, так и денежки бы остались. Это ангел-хранитель беду от тебя отвел, чтобы гадость не приобрела.

– Слышь, Настька, заткнись подобру-поздорову! – рявкнул парень и плюнул в сторону женщины шелухой. – Ей-богу, договоришься, поколочу. Надоела, богомолка хренова! А вы, дама, не расстраивайтесь. Примета такая есть – немного потеряешь, потом больше получишь. Я тут до девяти вечера просижу, книжечки ваши никто не возьмет, сходите домой за деньгами и возвращайтесь. А то, хотите, так забирайте. Завтра на работу поедете и занесете.

– Вы мне поверите? – удивилась я.

– Хорошего человека сразу видно, – усмехнулся парень.

– Можно, я тогда одну возьму, вот эту? А деньги – либо сегодня вечером, либо завтра привезу.

– Силен, дьявол, силен, – завела «церковница», – ангел упреждает, а бес искушает. Не бери книги, на Страшном суде ответишь! Подумай, зачем господь тебя денег лишил, покайся!

– Настька, закрой хлебало! – вызверился торговец.

– Правду говорю, – бубнила тетка, пока я складывала вещи в сумочку, – правду. Вон, у тебя ежели кто что купит, тут же расплата и наступает.

– Ты чего несешь?

– Ага, – засмеялась женщина, – сам знаешь. Третьего дня мужик бесовщину взял, отошел, да на ровном месте упал и ногу сломал, скажешь, не было?

– С каждым случиться может, он выпивши был.

– Бабка книжонку купила, так у ей сердце схватило, «Скорая» приезжала…

– Ну и что? Старая совсем, а жара какая?!

– Нет, – хрипло каркала фанатка, – нет, божья кара настигла за разврат. А та девка расфуфыренная? Схватила дрянь и мигом под поездом оказалась.

От неожиданности я уронила незакрытую сумочку, и все сложенное высыпалось на платформу.

– Вы видели, как погибла Лика?

– Жуть! – дернулся парень. – Я два дня потом не мог торговать.

– Чуял свою вину, – прокомментировала Настя.

Я глянула на продавца.

– Как тебя зовут?

– Миша.

– Видишь ли, Мишенька, несчастная девушка, угодившая под электричку, моя родственница, не можешь ли ты припомнить, как все произошло?

Михаил наморщился, потом потер затылок и начал рассказ.

В тот день он, как всегда, торговал детективами и любовными романами. На бизнес не жалуется, народ хватает книжки, есть даже постоянные покупатели, заказывающие новинки… Но девушку, купившую произведение Джеки Коллинз, он не знал. Она впервые подошла к его лотку и, честно говоря, была мало похожа на человека, пользующегося электричкой. Незнакомка резко выделялась среди толпы, топтавшейся на платформе в ожидании поезда. Во-первых, элегантной одеждой, красивой ярко-зеленой сумочкой и такими же туфлями, во-вторых, прической. И пахло от нее потрясающе. Пока красавица перебирала книги, Миша наслаждался ароматом незнакомых духов. Его жена купила себе недавно «Русскую красавицу», и Мише нравился этот запах. Но от дамы веяло необыкновенным парфюмом, очевидно, так благоухает богатство.

Женщина разглядывала прилавок, и тут у нее в сумочке зазвонил телефон. Она вытащила маленький аппаратик и мелодичным голосом сказала:

– Жду тебя, хорошо, спасибо.

Потом сунула крохотный телефончик в карман, подняла на Мишу бездонные глаза и нежным голосом сказала:

– Вот эту, пожалуй.

Глядя в ее приветливо улыбающееся лицо, Миша пробормотал ошарашенно:

– Двенадцать рублей.

Отчего-то он назвал отпускную цену склада. Незнакомка изящной ручкой протянула пятидесятирублевую купюру, и тут сзади подошел мужчина и произнес:

– Ну, пошли!

– Николя, – воскликнула девушка, – это ты?

– Ясное дело, – ответил подошедший, – а что?

– Лицо у тебя какое-то… – пробормотала необычная покупательница.

– По поводу морды лица все претензии к маме и папе, – засмеялся мужчина, взял ее под руку, и они двинулись по краю платформы, в самый конец, туда, где обычно останавливается первый вагон.

Миша оглядел стройные ноги женщины, машинально отметил, как она красиво идет, даже не покачиваясь в зеленых туфлях на высоких каблуках, и вздохнул.

Пара смешалась с толпой и исчезла, тут только Михаил сообразил, что сжимает в кулаке ассигнацию, он забыл дать девушке сдачу.

Парень выскочил из-за лотка и быстрым шагом пошел за красавицей, и тут к перрону с ужасающим воплем подлетела электричка. Раздался жуткий скрежещущий звук, вагоны, лязгнув, попытались остановиться, электровоз изо всех сил старался удержать состав, потом послышался дикий, какой-то звериный крик. Толпа на едином дыхании ломанулась вперед. Миша бежал вместе со всеми, не понимая, отчего у него бешено колотится сердце. Людской поток скатился по лестнице вниз. Первое, что увидел Миша, были зеленые элегантные туфли и сумочка.

– Наверное, они пошли в поселок, – вздыхал Михаил, – и не заметили электричку. Хотя странно, она так гудела, прямо разрывалась, но там вообще гиблое место, косогорчик такой, и тропиночка вниз бежит, крутая. Небось не удержалась на каблуках, упала и покатилась.

– А мужчина куда делся?

Миша пожал плечами:

– Не знаю. Думаю, в обморок упал, только я там не мог долго стоять, к книжкам вернулся. Тут бабы говорили, несчастная эта еще жива была, когда из-под поезда вытаскивали, в машине померла, в «Скорой». Да вы у Катьки спросите.

– У кого?

– В кассе сидит, все знает всегда, просто ведьма.

– Господи, накажи его за язык поганый, – ожила Анастасия.

Я побежала к кассе и застучала в окошко. Хмурая, довольно пожилая баба с пережженными «химией» волосами гаркнула:

– Нет электричек, видишь объявление!

– Вы Катя?

– Ну?

– Миша, тот, который книгами торгует, сказал, будто вы видели, как девушка под поезд бросилась. Ее звали Лика Славина, она моя родственница…

– Ой, господи, – мигом подобрела кассирша, – ну-ка, обойди будку с той стороны, там дверка.

Я втиснулась внутрь крохотного помещения и чуть не скончалась от удушья. В небольшой комнатке, размером чуть больше сигаретной пачки, жутко воняло потом и дешевыми духами. Впрочем, жара в кассе стояла неимоверная, не спасал даже оглушительно стрекочущий вентилятор.

– Ой, господи, – причитала Катя, жадно вглядываясь в мое лицо, – как же она так, зачем? Из-за любви, да?

Я посмотрела на ее бесформенную фигуру и слишком ярко накрашенные губы. Надо же, лет кассирше около шестидесяти, а до сих пор верит в роковые чувства.

– Вы сами видели, как она бросилась?

– Нет, – разочарованно покачала головой Катя, – я подскочила, когда вытаскивали. Вот где ужас! Жива она была еще, по мне, так лучше сразу… В кровище все, ее на носилки кладут, а она бормочет:

– Сумочка где, сумочка…

Я ей говорю:

– Не волнуйся, тут все, и сумочка, и туфельки. А она как-то странно всхлипнула и спросила: