Читать интересную книгу Королевский гамбит - Диана Стаккарт

— А вот и любимчик учителя, — глупо ухмыляясь, приветствовал меня Томмазо и отвесил насмешливый поклон, когда я проходила мимо него с громоздким ящиком. Другие ученики, оторвавшись от своих занятий, подняли голову вверх, ожидая моего ответа на брошенный вызов.

Скрываясь под мужским обличьем, я понимала, что обязана ответить ему той же монетой, в противном случае вызову подозрения.

— Учитель, возможно, и благоволит ко мне, — также задрав губу, ответствовала я ему, направляясь к полкам, где хранились краски и инструменты. — Если бы ты поработал над своим небольшим дарованием, то, вероятно, привлек даже большее внимание.

— Я рисую не хуже других, — возразил Томмазо, и его бледные щеки покраснели. — Не так ли, Паоло, Давид?

— Ты довольно прилично рисуешь, — с улыбкой согласился Паоло, — но Дино исключительно талантлив. Что ты скажешь, Давид?

Все взгляды обратились на юношу, известного среди учеников дипломата и умиротворителя. Задумавшись на мгновение, он ровным тоном произнес:

— Полагаю, вы оба прекрасные живописцы, но Дино, пожалуй, лучше понимает технику письма учителя.

— Ха! Я понимаю учителя не хуже Дино, не хуже любого из вас! — стиснув кулаки, Томмазо топнул ногой рядом с тем местом, где я, сидя на корточках, раскладывала кисти и краски по местам. — Извинись сейчас же.

Я встала и, упершись руками в бедра, встретила его взгляд, что и не удивительно, ведь мы были одного роста.

— Я сожалею, что обидел тебя. Ну а теперь не мешай мне, учитель велел сразу вернуться к нему.

— Знаю, почему учитель благоволит к тебе, — с презрительной ухмылкой произнес Томмазо. — Потому что ты смазлив, как девчонка. Говорят, что учителю нравятся хорошенькие мальчики.

И прежде чем я успела ответить ему, он протянул руку и сильно ущипнул мою щеку.

Я ударила его по руке и возмущенно взглянула на него.

— Ложь. Учитель всегда относился ко мне как к сыну, вот и все. Как же ты низок!

К этому времени остальные ученики уже собирались вокруг нас. До меня доносились их приглушенные голоса; одни соглашались со мной, другие уверяли, что тоже слышали о подобных наклонностях. У меня задрожала щека, и я зло посмотрела на сомневающихся.

— Если учитель приставал к кому-нибудь с непристойным предложением, то пусть он выйдет и скажет. Если же нет, тогда вам лучше заняться чем-нибудь более полезным, а не распускать отвратительные слухи. Возможно, Константин подыщет для вас более плодотворное дело.

Константин, накладывавший сусальное золото на панно в дальнем углу, наконец, оторвался от работы и направился к нам, чтобы вмешаться в наш спор. Пробившись через сгрудившихся подмастерьев, он сверху вниз уставился на нас с Томмазо.

— Довольно! Томмазо, смешай-ка еще один горшок гипсовой грунтовки. Дино, если учитель ждет тебя, тебе, думаю, лучше отправиться прямо сейчас. — Он обвел мрачным взглядом остальных учеников. — А вы принимайтесь за работу, не то мне придется просить учителя о том, чтобы вас высекли.

Его гневные слова произвели должное действие. Что-то обиженно проворчав, юноши нехотя разбрелись по своим местам, оставив нас наедине с Константином. Бросив на него сконфуженный взгляд, я нарочно приложила руку к посиневшей щеке, желая напомнить ему, что не я была зачинщиком ссоры.

— Я сейчас же иду к учителю.

Он холодно кивнул, давая понять, что ничто не ускользнуло от него, и сказал:

— Ты должен делать только то, что велит Леонардо. Сегодня Томмазо выполнит за тебя всю работу.

Я искоса посмотрела на юношу, на лице которого можно было прочесть обиду. Не знаю, что вызвало в нем такие чувства. Идя по мастерской к выходу, я ощущала его раздраженный взгляд на моей спине. Кажется, к тем двум разносчикам из прошлой ночи добавился еще один враг.

Решив отбросить все неприятные мысли, я направилась к лужайке. Утро уже давно вступило в свои права, да и день выдался прекрасный. Под лазурным небом на территории замка царило необычное оживление, да и быть иначе не могло, ведь Моро запретил гостям покидать пределы его крепости. Дамы в роскошных нарядах прогуливались в парке в сопровождении столь же пышно разодетых слуг, пока их знатные мужья фехтовали на мощеных участках или скакали на своих не ведающих устали конях. Шум голосов, смешавшись с топотом копыт, казался гулче обычного и напоминал гомон на городской площади в ярмарочный день. Но, несмотря на всю эту суету, царило мрачное настроение; нераскрытое убийство графа, словно нарядным саваном, покрывало двор.

Я отыскала Леонардо на дальнем конце зеленой лужайки. Он сидел на каменной скамейке и писал что-то по своему обыкновению справа налево на листе бумаги. При моем приближении он поднял голову и жестом велел мне сесть рядом.

— Вероятно, это поможет в расследовании, — он указал на лист, лежащий между нами и исписанный зеркальным почерком.

— Этот, первый, я заполнил вчера ночью после пира. Здесь перечислены все посетители и участники вчерашнего торжества. Я зачеркнул имена тех, кто, и я могу лично засвидетельствовать, был на игровом поле тогда, когда был убит двоюродный брат герцога.

Просмотрев список, я с изумлением увидела, что он включает примерно двести имен, в том числе мое и остальных учеников. Наши имена были зачеркнуты (и это радовало), как подавляющая часть остальных. Таким образом осталось еще немалое число подозреваемых. Кроме того, в список не вошли имена большинства слуг, скромное положение которых не исключало возможности мщения.

Леонардо нахмурился, и его следующие слова стали отражением моих мыслей.

— Да, хотя этот список и суживает количество возможных убийц, в нем не учтено огромное количество тех, кто, будучи при дворе, не принимал участия в торжествах. Впрочем, это только начало, — произнес он и засунул листок в жакет. — Ну а теперь поведай мне, кого ты видел прошлой ночью и кто возбудил у тебя подозрения.

Я быстро рассказала ему про двух разносчиков и про их явно подозрительный разговор, подслушанный мною. Он слушал с интересом; однако, когда я замолкла, он покачал головой:

— Не сомневаюсь в том, что они замешаны в какой-нибудь гнусной интриге, но не думаю, что они причастны к смерти графа. Если бы они действительно прикончили знатное лицо, особенно родственника Лодовико, их бы давно и след простыл; они бы не остались здесь, рискуя быть найденными и подвергнутыми мучительной казни. На кого еще ты обратил внимание?

— Там было еще одно интересное лицо… знатная дама, судя по платью и манерам.

И я поведала о встречах с женщиной, которую я про себя звала «женщина епископа». Хотя я была более или менее уверена в том, что ее припадок после объявления герцогом о смерти его двоюродного брата был порождением горя, а не радости, меня все же что-то в ее реакции беспокоило. Но, по мере того как я рассказывала о ее поведении, аргументы против нее звучали все сомнительней.

Учитель слушал меня задумчиво и кивнул головой, когда мой рассказ подошел к концу.

— Думаю, ты говоришь о графине Мальвораль, супруге одного из дальних родственников Лодовико. Муж намного старше ее, и, если я не ошибаюсь, герцог сначала его хотел назначить посланником при французском короле. Пожалуй, у графа Мальвораль вновь появился случай занять эту должность.

— И это могло подвигнуть его на убийство двоюродного брата Моро, — воскликнула я и вскочила на ноги, чувствуя приближение разгадки. — Также это может объяснить поведение его супруги, должно быть, знавшей о том, что он сделал. Скажите, учитель, граф Мальвораль — это тот, кого вы подозреваете в преступлении?

— Да, и его в том числе.

Он насмешливо пожал плечами, и волнение вдруг покинуло меня. Я села на место и, нахмурившись, озадаченно посмотрела на него.

— Не понимаю. Вы же вчера сказали, что знаете, кто убил графа.

— Разумеется, у меня есть наиболее вероятный подозреваемый, но мне еще предстоит исключить всех остальных. Опыт многих лет подсказывает мне, что глупо свататься к теории, не имея веских оснований в пользу такого союза. Вот для чего второй список.

Он указал на листок, лежащий у него на колене, и я, желая лучше рассмотреть его, наклонилась. Леонардо разделил страницу на две колонки. С трудом читая написанные задом наперед слова, я прочитала заглавие «Мотивы» над первой колонкой и «Случай» — над второй.

— Мы начнем с первой категории, — сказал он, указывая на левую колонку, — ведь скорее всего у убийцы графа были конкретные мотивы. Если мы отыщем мотивы, мы найдем и виновного. Ты уже предположил, что графа, возможно, убили из корыстных соображений и что Мальвораль — либо кто-нибудь еще — выгадает от его смерти. Итак, скажи мне, Дино, почему один человек убивает другого?

— Месть, — последовал без промедления мой ответ. — Гнев или даже ненависть. Желание, возможно, помешать сказать либо сделать то, что повредит убийце.