Читать интересную книгу Бизнес-блюз - Дмитрий Новоселов

– Чтоб не полнеть, – и чавкнул так, что мне стало стыдно перед окружающими. Хотя, наверное, любому из оглянувшихся было приятно посмотреть на человека, обладающего таким отменным здоровьем и аппетитом.

– Хочу аванса, – капризно сказал частный сыщик за десертом.

Мы вместе вышли из заведения, я дал ему тысячу, он скомкал ее в кулаке, сказал: «Отлично», и умчался на ржавой шестерке выявлять преступников.

Я тут же решил поделиться свежей новостью с Чебоксаровым, но его мобильник был отключен. Он всегда вырубает его, когда шарахается по высоким кабинетам. Тогда я позвонил Спарыкину.

– Я как раз сижу в УВД у ребят из ОБЭП, – произнес он, выслушав мое сообщение. – Ты где?

– «У дедушки».

– Через десять минут будем.

– Сколько вас? – испугался я и достал кошелек.

– В две штуки уложимся, – туманно выразился Спарыкин.

В портмоне насчитывалось две с половиной. Я опять вернулся в зал.

Через двадцать минут дверь заведения в который раз распахнула душу, и улица выплюнула на порог три силуэта. Тела сверху и снизу были белыми, а посередине – серыми. В одном из пришельцев я узнал Спарыкина, остальные были мне неизвестны. Черный кожаный плащ на меху представился Иваном, синий пуховик – Евгением. Спарыкин и Иван отряхнули снег у дверей, а Женя таял и мок. Менты сильно смахивали на бандитов восьмилетней давности, вели себя развязно, растопыривали ноги, а у кожаного плаща, как бы случайно, откуда-то из глубины выглядывала золотая цепь в палец толщиной и нестерпимо ярко сияла в свете люминесцентных ламп.

– Давай рассказывай, – предложил Спарыкин, после того, как официант получил заказ.

Я без подробностей поведал им историю, которую изложил мне Апрельцев.

– Я предлагаю установить аппаратуру и пометить купюры, – высказал свое мнение Евгений.

– Это само собой, – перебил его Иван. – А я, Лукьяныч, – обратился он к Спарыкину, – буду находиться внутри, в качестве одного из сотрудников, чтобы все шло как надо.

Было видно, что он насмотрелся американских фильмов и мечтал о карьере агента под прикрытием.

– Значит так, – уточнил Спарыкин. – Апрельцев получает звонок от водителя, о том, что заказ готов. Дальше…

– Постой, – перебил его Иван. – Апрельцев это кто?

– Наш агент.

– У агента должен быть псевдоним.

– Да иди ты на хер, – добродушно не согласился Спарыкин.

– Лукьяныч, – поддержал друга Женя. – Так положено. Мы не знаем, на что выйдем, поэтому не имеем права называть вслух фамилию агента. Псевдоним нужен.

– Это ведь не долго – придумать псевдоним, – молвил Иван и глубоко задумался.

– Хорошо, – вынужден был согласиться полковник. – Но, лично мне, кроме «Ленин» ничего на ум не приходит.

Женя прислушался к звучавшей из динамиков популярной песне и предложил:

– Горбун отверженный.

– Слишком длинно, – возразил Иван.

– Отличник, – предложил я.

– Почему? – спросил Иван.

– Он все время говорит «отлично».

– Годится, – сказал Спарыкин.

– Пойдет, – согласился Женя.

– Ну ладно, – с досадой промямлил Иван, он так и не придумал ни одной версии.

– Значит так, – продолжил свою мысль Спарыкин, – Отличник получает звонок от водителя о том, что заказ готов. Дальше он должен позвонить нам и уточнить, во сколько группа сможет все подготовить. И, исходя из этого, уже назначить встречу водителю. Аппаратура есть? Меченные купюры?

– Аппаратура есть, – успокоил Иван. – А меченые купюры нам ни к чему. Перепишем номера при понятых, лишь бы они имелись в наличии.

– Купюры будут, – заверил всех я.

Дальнейшая трапеза была не такой шумной. Я не ел и наверняка очень скучал, если бы Сапарыкин не вспомнил историю о том, как в девяносто первом буфетчица кафе «Снежинка», предтечи нынешнего заведения, вскрыла себе вены в подвале. Она, дура, на какой-то пьянке в забытьи перепихнулась с местным шофером. Это случилось с ней всего один раз. А поскольку дамой она была весьма порядочной, то корила себя за сей поступок долго и сильно, до полной гипертонии. Вдобавок ко всему на очередном медосмотре у нее обнаружили сифилис. Это сейчас все просто, а тогда за укрывательство сажали в тюрьму. Ей дали сутки на то, чтобы привести мужа. Баба спустилась вниз, написала на бумаге «Я тебя люблю» и полоснула по рукам мясным ножом. Самое интересное, что у того шофера ничего не обнаружили, а заразил ее родной муженек. Теперь он отец троих детей и счастливо живет с учительницей четырнадцатой школы.

Менты предложили полковнику доставить его до места, но я перехватил инициативу, мне нужно было с ним поговорить. В машине я обрисовал Спарыкину ситуацию с вьетнамцами. Я описал во всех подробностях наш визит к Урожаеву, особо остановившись на его идиотизме.

– В принципе, мы, скорее всего, сможем сами его одолеть, – заявил я. – Но, ты все-таки прощупай что к чему.

– Я-то прощупаю, – не разделил моего оптимизма Спарыкин, – но, если человек так себя ведет и до сих пор занимает какую-то должность, то у него должна быть очень большая поддержка наверху. Приготовьтесь к сложностям. А где Дальтоник?

– В правительстве. Уже побежал по нашим людям. А если мы не сможем прижать Урожаева, то, наверняка в состоянии заставить вьетнамцев отказаться от места. Так ведь? Через тебя.

– Скорее всего, можно. Закроем парочку незаконных эмигрантов, устроим в общагах карантин по атипичной пневмонии. Это в моих силах. Полковник выглядел озабоченным.

– Отвези-ка меня в шестое отделение. Я поговорю кое с кем. Там все кадры мои.

Я отвез полковника к его бывшему месту работы. Мрачное желтое здание давило фасадом и пугало названием.

– Раньше здесь находилось Буденновское РОВД, – изрек Спарыкин. – В восемьдесят втором я получил здесь, у самого порога, свое первое ранение. На меня кинулся с пером уголовник по кличке Лимон. Обидно то, что он принял меня за другого. Обознатушки вышли. Я и работал-то там всего третий день. Была зима, на мне – тулуп. Нож лишь слегка полоснул по ребрам. Я быстро урыл этого туберкулезника. Правда, до сих пор ему благодарен. Мне дали орден. Полковник исчез в парадном. Я позвонил Кольке.

– Как дела?

– Пока говорить рано, но вроде никто не отказал. Контрольные звонки через три дня.

– Ты где?

– Я с твоей женой еду в больницу. Мне нужно показаться лору. Возможно сделаем рентген. Часа через два освобожусь. Надеюсь, ты не в обиде?

– Ты ведь недавно делал снимок.

– Он не получился. Ольга отведет меня к нормальному рентгенологу.

– А что, моя благоверная не хочет там мне привет передать? – поинтересовался я.

– Вроде нет, – после паузы сообщил Дальтоник.

– Желаю вам успехов.

Не знаю, почему, но меня очень раздражали совместные поездки напарника и жены. Я еще толком не размышлял на эту тему, но вырисовывалось что-то типа ревности. По крайне мере со мной она так не возится. Хотя, конечно, я и не ною подобно Чебоксарову.

Пора в офис. Вот уже и вечер, а я толком не работал. Улица Революционная вывела меня на гору и ткнула бампером в закат. Солнце падало за скелет строящейся высотки с такой безнадежной стремительностью, как будто назавтра всходить не собиралось. Я даже прижался к обочине и минуты три любовался космическим зрелищем. Мне сейчас некогда, но я зафиксировал картинку, потом, на досуге, я ее вспомню и еще раз посмакую. На работе я первым делом подошел к Петровне.

– Послушай, я тут твоего человека обидел. Может зря, ты уж не сердись.

– Какого человека?

– Компьютерщика.

– Какого компьютерщика?

– Которого ты пригласила вместо Виталика.

– Я никого не приглашала.

– Постой. Помнишь, был тут такой вчера плюгавенький и трусоватый. Ты ведь с ним долго беседовала. Мне охранник сказал.

– Да, он догнал меня на улице, по пути на работу. Представился и все расспрашивал, какой версией мы пользуемся и что бы нам хотелось изменить в программе. Кстати, он сказал, что это ты попросил его выйти на работу.

– Как он это сказал?

– Или, нет. Он сказал, что его попросили прийти. А ты уж, мол, велел начальство не отвлекать, все вопросы обсудить с бухгалтерией. Не помню… Но, твое имя из его уст прозвучало. Это точно.

– Интересно. А кто еще его мог пригласить?

– Почем мне знать?

– Тут у нас двое из страховой компании в бумагах копаются. Просят отчеты и балансы. Дать?

– Непременно. Чем быстрее закончат, тем скорее страховку получим, – смело сказал я.

После Петровны я заманил к себе в кабинет Ларису. Эта девушка оказалась в моей койке ровно через две недели после того, как устроилась к нам на работу. Роман был скоротечным и вялым. Я был знаком со всеми ее дефектами и шалостями. Она была мне неинтересна, как бывает неинтересна прочитанная от нечего делать, книга в мягкой обложке, написанная бездарным автором. Стесняться мне ее было незачем.