Яльсикар, однако, не был намерен причинять ей боль – даже словами.
- Ты хочешь сказать, ты с кем-то переспала? – уточнил он, растянув губы в жесткой неприятной улыбке, словно его кожа внезапно стала резиновой, а глаза остекленели, как у огромной механической куклы.
Джара промолчала, подумав, что сморозила страшную глупость. Но теперь уже было поздно оправдываться – теперь бы он точно уже не поверил. Поэтому она просто молчала. До тех пор, пока он не отвернулся и не сказал:
- Уходи.
После этого Яльсикар растворился в воздухе, а она отправилась собирать вещи. И только тут поняла, что не знает, куда идти - собственной квартиры в мирах у нее никогда не было.
***
Пришлось идти к Ксеару. Игнорируя все правила приличия, на которые просто не было сил, Джара ввалилась в его кабинет в Ксеариате, и на ее счастье, Айи оказался внутри.
- Я ушла от Яльсикара, Айи. Мне нужна своя квартира. Дашь? – спросила она с порога, даже не поздоровавшись. Ксеар поднял удивленные глаза, в которых на миг мелькнуло возмущение вторжением, но тут же сменилось сочувствием, когда до него дошли ее слова.
Он очень долго молчал, изучая ее взглядом так, словно она была смертельно больным, которого уже никак нельзя спасти. Джара отвела взгляд. От этого его сочувствия ей стало еще хуже. Не надо было ей к нему приходить – квартиру можно было попросить и через помощника… но она, правда, не думала, что он примет это близко к сердцу.
- Яльсикар ведь не обидел тебя? – наконец, спросил Айи, явно опасаясь услышать что-то неприятное, но явно полный желания ее защитить. Джара вздохнула:
- Нет. Это я сама решила уйти.
- Я не буду лезть… но если тебе что-то понадобится – скажи сразу, ладно. В любое время, - негромко сказал Айи. – Сейчас создам тебе квартиру. Сходи в Седьмой пока, там тебе полегче станет.
Последовав совету правителя миров, Джара перенеслась в Седьмой и даже смогла на несколько минут расслабиться, поднабраться энергии, но потом пошел мелкий дождь, и она выскочила из Седьмого так, словно за ней гнались. Дождем всегда приходил Яльсикар, повелитель стихии воды. Тот, с кем она предпочитала теперь не пересекаться.
Яльсикар.
Джара ушла быстро, но он все же увидел, как она удирала. Последний отсвет тумана исчез чуть позже, чем он завершил преобразование, сконденсировав все свои ручейки на скале. Ее бегство не удивляло, лишь царапнуло слегка.
Кризис в их отношениях не стал для него сюрпризом. Когда бывает очень хорошо – потом всегда становится плохо, природа любит равновесие. А им было слишком хорошо. Это фактически не имело ничего общего с реальностью. То, как им было хорошо, не имело ничего общего даже с ним самим. Яльсикар не хотел долго находиться в таком состоянии, в котором растворялся весь его жизненный опыт. В котором должен был раствориться он сам и переплавиться бог знает во что. Он не был готов к тому, что все, чем он жил, вдруг потеряет смысл. Это было просто нелепо.
Начинать любовь с такой юной девушкой с самого начала было своего рода безумием. Один шанс из ста, что все продержится хоть сколько-нибудь долго. Несмотря на то, что они так хотели друг друга, и что она была такой умненькой, и так ему подходила. Несмотря ни на что. Он не мог жертвовать образом жизни, а она не могла не попытаться его переделать. И тогда он словно разделился на две части: чудовище, которое вступило с ней в заведомо неравный поединок и наблюдателя, который хоть и сочувствовал, но ничем не мог ей помочь.
Джара обижалась, что его мало заботили ее дела и ее потребности. Что они мало разговаривали и почти никуда не ходили вместе. Что он не умел ревновать ее ни к кому и отпускал на все четыре стороны, и не требовал никаких объяснений, отказывался знакомиться с ее друзьями. Но какая может быть ревность, если в ее глазах он видел только свое отражение? Его чудовище больно кусало ее, под конец уже рвало зубами за каждую ошибку. Главной было то, что она не сделала симметричный шаг назад, когда он первый раз отстранился.
Все дальнейшее было предрешено. Сначала он огородил личную зону, запретив ей появляться в Службе безопасности. Потом ему наскучило отвечать на все ее вопросы. А потом – делать вид, что советуется с ней. Он никогда ни с кем не советовался по поводу того, что делать со своей жизнью. Его решение уйти из миров Ксеара, точнее, его принятие в одиночку, стало последней каплей для нее. Но он бы обманул, если бы сделал вид, что она в этом участвует.
Неловкость, которую она ощущала в последнее время, вызывала лишь легкую жалость. Правда, она ошибалась каждый раз, когда думала, что он на нее злится. Он не сердился ни капли и все понимал, только говорить ей об этом не видел смысла – все равно не поверит. Просто он больше не хотел сближаться. Сначала он думал, что получится – но потом ясно ощутил, что не желает этого. Главную ошибку допустил он сам, когда решил, что готов кого-то любить, что способен на это. Но он снова повторил эту ошибку, от которой уже зарекался лет пятьдесят назад.
Осознание этого факта ранило его, и пару дней злость на самого себя мешала даже нормально дышать. Но сбегать он не привык, и не привык сохранять отношения ради отношений. Еще одна бессмысленная порочная вещь – уж лучше пусть больно, но и заживет быстрее. Кажется, уже не так больно, как раньше.
Стекая ручейками вниз, испаряясь обратно вверх, он лениво размышлял о том, как с годами притупляется ощущение боли. Как будто она переходила в иную плоскость или в иную плоскость переходил он сам, отходя в сторону от собственных неприятных ощущений. Как будто он научился принимать саму временную природу счастья. Как будто знал заранее, что все кончится именно так, и был к этому готов. Как будто располагал гарантиями от вселенной, что завтра случится новое чудо.
Впрочем, многие чудеса теперь будут в его собственных руках. Яльсикар чувствовал, что начинает совершенно новую страницу своей жизни. Он давно созрел для своего мира, и при мысли о том, каким он будет, его охватывало возбуждение. А если он сможет иногда и возвращаться… при одной только мысли о новой жизни в будущем, он напрочь забывал о Джаре. Обо всем, кроме того, как это будет здорово.
Предвкушение восхитительного, захватывающего приключения заставило его замурлыкать вслух, но он замолчал сразу, когда в Седьмом посвежело – к нему присоединился Айи.
- На два слова можно тебя в мой кабинет? – спросил Ксеар сходу.
- А здесь нельзя поговорить? – удивился Яльсикар.
- Я хочу тебя кое-с-кем познакомить.
Он вздохнул – уходить из Седьмого не хотелось. Как только он выйдет – его коммуникатор снова начнет разрываться, и обратно на отдых удастся вернуться не скоро.