меня напасть, то это плохая идея. Вы сейчас ослаблены и точно мне проиграете.
Могильников направился к черному джипу с гербом инквизиции на боку. Эта машина раньше принадлежала Раскольникову и всё ещё была на ходу, хоть и с помятым бампером. Джип пострадал, когда Микипер расправлялся с остатками армии Раскольникова.
Смирнов, сильно нахмурившись, смотрел в спину Могильникова.
«Я сейчас действительно ослаблен, и он легко бы меня убил, если бы захотел. Так почему же Могильников оставил меня в живых? Я же доставлю ему кучу проблем. Мою метку ему никак не снять, а даже если это возможно, мы этого не позволим. Прихлопнем его за следующие сутки. Могильников вполне заслуживает сбора Двенадцати. Но… Может он всё же действительно совершенно не такой, как другие некроманты? Он же не дурак, понимает, что подставляется. И всё равно оставляет меня в живых…»
— Стой, Могильников! — крикнул полковник. — Я возьму ответственность перед Инквизицией и договорюсь сделать тебе законный статус, как у некоторых святых охотников.
Некромант остановился. На его лице была ухмылка, которую можно было охарактеризовать словом «зловещая».
«Всё прошло по моему плану», — подумал Могильников.
«Это тяжелое решение, но правильное», — подумал Смирнов.
Глава 12
Чите нужен новый герой
Со Смирновым, пусть и не сразу, договориться получилось. Мужик он упёртый, но далеко не глупый. И главное — готов брать на себя ответственность в сложных ситуациях. Мы поели с полковником жареное мясо, обсудили немного наши дела, и затем он со своими инквизиторами улетел по какому-то новому вызову в Новосибирскую область.
Смирнов сказал, что решит вопросы с моей легализацией в Инквизиции, но с этим делом всё равно будет непросто. Знать обо мне будет очень ограниченное число сотрудников, а не каждый человек в Инквизиции. Плюс к этому Смирнов напомнил про нашу договорённость со школой, мол, все условия прежние и пересмотру не подлежат. Я спорить не стал. Проблемы с учениками ещё есть, но всё реально. Семь учеников должны выпуститься, а пять получить рекомендацию от школы.
Также я обещал полковнику держать порядок в Чите. Я по сути этим и занимался последние месяцы, но теперь это по сути плата за легализацию.
— Я отвечаю за тебя головой, Могильников, так что не подведи, — сказал мне полковник уже перед самым отлетом. — Если не будешь справляться с некромантами в Чите, то совет Двенадцати может пересмотреть твою легализацию и объявить тебя вне закона.
— То есть совет Двенадцати будет знать?
— Разумеется. Я в высшем совете Инквизиторов относительно недавно, так что ещё не нажил врагов. Мою просьбу насчёт тебя могут отменить, только если все остальные выступят против, но такого не будет. Не будет ровно до тех пор, пока ты не провалишься, — Смирнов очень грозно на меня посмотрел. — Могильников, не давай повода в тебе усомнится. Если ты совершишь что-то плохое хоть единожды, то забудь о моем покровительстве.
— Слово «плохое» очень растяжимое, полковник. Вы имеете в виду убийство и некрение гражданских? Или в плохое ещё входит то, что бабушкам в маршрутке место не уступил?
— Могильников, а ты что не уступаешь пожилым людям место?
— Уступаю. Если конечно эти пожилые люди уже не превратились в скелетов.
— Сейчас со всем не до шуток, Виталя, — сурово произнес Смирнов, но я отметил, что он вдруг назвал меня по имени. А как, кстати, зовут самого полковника? Кажется, Пётр. — Думаю, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду под словосочетанием «не заниматься плохим».
— Да, полковник, я всё понимаю. Я вас не подведу.
— Это я и хотел услышать, — полковник кивнул и посмотрел на вертолет. Я выстроил перед ним армию рыжих скелетов, которые должны были салютовать инквизиторам при отлете. Судя по напряженным лица федералов такое прощание их сильно напрягало. — И ещё кое-что, Могильников. Скорее всего к тебе отправят психа.
— Какого ещё психа? — спросил я и нахмурился.
— Психолога. Проверят насколько ты адекватный. Если проверку не пройдешь, то твоей легализации не будет. Я не возьму ответственность за психа.
Я стал представлять свой возможный разговор с психологом.
«Какую погоду вы любите?»
Я отвечаю — дождь.
«Вы не любите солнце?».
Я отвечаю — мне больше нравится темнота и холод.
«Какое у вас любимое хобби?»
Я отвечаю — есть мороженое и поднимать мертвых. Можно более мягко сказать «заниматься некромантией», чтобы не говорить о мертвецах, но это тоже фигня какая-то…
Меня ж точно за психа примут! Это Смирнов меня так слить решил⁈ Вроде же нормально с ним договорились!
— Полковник, если психолог будет задавать мне типовые вопросы, то меня вполне могут заклеймить ненормальным. В школе у меня были бы проблемы с психологами, если бы я отвечал на вопросы анкет честно.
— Психологом будет маг. Она хорошо чувствует правду и ложь. Поговоришь с ней, и если всё пройдет хорошо, я тебе легализую. На совете Двенадцати мне будет недостаточно рассказать, какой ты хороший парень. Мне будут нужны факты, — полковник обвел рукой вокруг. — И скелетов этих здесь оставь. Всех! Они принадлежали Раскольникову и должны остаться в качестве улик.
— Эти скелеты совсем старые, полковник, скоро развалятся.
— Не надо мне лапшу на уши вешать, Могильников! — разозлился Смирнов. — Я же сказал, что на твою армию Инквизиция закроет глаза, но у всего есть предел.
— Полковник, дело не в том, что эти скелеты мне сильно нужны… Просто они находятся на ритуале «жертвы». Многие из них действительно развалятся.
— Но бесследно они не исчезнут. Что-то здесь точно останется.
Полковник направился к вертолету. Я не видел его лицо, но он точно скривился, когда мои скелеты ему отсалютовали.
Хоть полковник и раскомандовался напоследок, встреча всё равно прошла очень удачно. Легализация в Инквизиции мне сильно поможет. О подобном я никогда даже не мечтал.