из ребят – помладше – сидел на деревянной лошадке-качалке, в буденовке и с игрушечной саблей в руке, двое других стояли. Они были одеты в белые рубашки и шорты. На шеях у обоих мальчишек были повязаны пионерские галстуки, один, тот, что повыше, держал в руках новенький «Букварь».
На третьей фотографии были все те же трое мальчишек, только в уже более поздние годы. Здесь все трое стояли с граблями в руках возле силосной молотилки. На еще одном фото Веня увидел все того же чернобрового человека, но на этот раз в шапке-ушанке и тулупе. В руках мужчина держал ружье, в ногах у него сидела все та же, похожая как две капли воды на Булата Риза.
Сделав пару шагов назад, на другой стене Веня вдруг увидел то, что снова заставило его занервничать. На резном медальоне из дуба висел полевой тетерев-косач со стеклянными глазами и расправленными в стороны крыльями. Веня тут же вспомнил о том, что Зверев видел в доме Войнова кабанью голову. Еще одно чучело, на этот раз чучело птицы. Может, именно здесь знают имя того, кто сделал эти чучела. Несмотря на то что ему очень уж хотелось порасспросить хозяйку про висевшую на стене птицу, Веня решил начать с фотографий:
– Ваши муж и сыновья?
– Были.
– А как их звали?
– Тимура наши местные Тимкой называли, Руслана – Русликом, а мужа Захаркой, хотя по-нашему он Закир был. Ну а Ильдар у меня до недавней поры на Илюшку откликался. – Сания указала Вене на стул. – Садись, чего стоять-то?
Веня сел, хозяйка затопила самовар, поставила перед гостем тарелку с лепешками, тут же поставила чак-чак и мисочку с медом.
– Ильдар – это тот, что в буденовке на лошади сидит?
– Он, младшенький мой! Муж и оба старших сына с войны так и не вернулись, а когда Ильдар объявился, я наглядеться на него не могла. Хороший он был, хозяйственный. На работе его ценили, грамоты всякие давали, хвалили. На войну он у меня самый первый отправился. – Женщина тяжело выдохнула и подала Вене чашку с чаем. – Ты сам-то, поди, тоже воевал?
Веня откусил от лепешки кусок и сделал пару глотков чаю.
– На флоте служил…
– А мои все в пехоте, кроме Ильдара. Он у меня в артиллерию попал. Две медали у него, орден…
Веня покивал и как бы между прочим задал самый главный мучивший его вопрос, указав на висевшую на стене птицу.
– Птичка у вас, смотрю, уж больно красивая. Кто же такого красавца добыл? Наверное, муж. Это ведь он с ружьем на фотографии?
– На фото с ружьем муж, а тетерева этого как раз Ильдар убил. И муж, и дети мои – все охотой промышляли.
– А этого тетерева Ильдар давно убил?
– Еще до войны…
– А чучело он же сделал?
– Да нет. Чучелами один его приятель занимался.
– Занимался? А сейчас что же… не занимается?
– А кто же его знает? Может, и занимается, а может, и нет.
– Так вы что же, с этим приятелем не знакомы?
– Не знакома. Знаю, что не местный он, и я его отродясь не видала…
Веня отодвинул чашку.
– А откуда он? Это вы можете сказать?
Женщина задумалась.
– Знаю, что в Луге этот приятель живет. Знаю, что знакомы они были давно. Когда-то вместе охотились, а еще вместе служили.
– А имя… имя вы знаете? – с надеждой спросил Веня.
– Ни имени, ни фамилии не знаю, знаю только, что прозвище у него довольно странное – Сапог!
– Сапог? Действительно странное… А почему же его так звали?
– Этого я не знаю.
Веня подался вперед и чуть не опрокинул чашку.
– Скажите, Сания, вы тут говорили, что ваша Риза охотницей была, а теперь вот дом сторожит. И давно она его сторожит?
– Так пять лет уже…
– Ваш муж и двое ваших сыновей погибли, но ведь Ильдар-то вернулся с войны. Что же он после войны с Ризой на охоту ни разу не сходил? Или он просто Ризу с собой не брал?
– Брал, но только один раз.
– А в другие разы?
– А не было других. После войны Ильдар лишь один раз на охоту сходил.
Глаза Вени сузились.
– Осенью сорок пятого?
Хозяйка с удивлением посмотрела на гостя.
– Осенью сорок пятого.
– И после этого больше не охотился?
– Не охотился.
– А вы знаете, почему ваш сын забросил охоту?
Женщина пожала плечами.
– Не знаю. Может быть, настрелялся.
– Да вряд ли… Скажите, а вы знаете, с кем он тогда на охоту ходил? Такие фамилии, как Войнов и Трусевич, вам что-нибудь говорят?
– Нет.
Веня поднялся и вышел из-за стола.
– Сания Назимовна, прошу вас – это очень важно!
Женщина вздрогнула и тоже встала.
– Это как-то связано с гибелью Ильдара?
– Скорее всего, да. Расскажите мне все, что вы знаете про ту охоту.
Женщина на мгновение задумалась, затем проговорила:
– Ильдар сказал, что едет к своему приятелю, с которым он был знаком еще до войны. Они не раз охотились вместе. Потом взял вещи, ружье, Ризу и уехал. Ах да… – Сания Назимовна улыбнулась. – Ильдар взял с собой одного из щенков Ризы…
– По кличке Булат?
– Точно, но откуда вы знаете?
Взбудораженный Веня не желал отвечать на вопросы, он их задавал:
– Как долго длилась та охота? Я хочу сказать, как долго вашего сына не было?
– Примерно неделю.
– А он вернулся с добычей?
– В тот раз ничего не принес.
– Вас это не удивило?
– Ну всякое бывает.
– Да уж… И что же потом?
– Потом приехал и больше ни разу на охоту не ходил. Тогда же, через некоторое время он продал свое ружье и ружья отца и братьев. Мы тогда на все эти деньги корову купили. С тех самых пор наша Риза тоже на охоту не ходит и лишь сторожит дом.
– Вы сказали, что он уехал к приятелю…
– Еще он его командиром называл.
– Командиром? Получается, что они не только охотились до войны, но еще и вместе служили! – сделал вывод Веня.
– Получается, что так.
Веня подошел к стене, где висел коллаж, некоторое время его рассматривал, затем обернулся.
– Выходит, тех, с кем охотились до войны ваш муж и сыновья, вы не знали, а что насчет сослуживцев Ильдара? Вы знаете кого-нибудь из них, может, у вас есть их фото?
– Кое-что есть. – Женщина подошла к старенькому комоду и, порывшись в верхнем ящике, вынула оттуда перетянутую бечевкой пачку сложенных треугольником солдатских писем.
Развязав бечевку, Арсланова отыскала нужный треугольник и протянула его Вене. На треугольнике был указан местный адрес и номер полевой почты отправителя. Письмо было от Ильдара. Веня развернул самодельный конверт и увидел внутри него еще один, сложенный из куска газеты.