откуда он. Умирая, наш вождь завещал, чтобы этот лук отдали тому, кто выстрелом из него пронзит солнце. Этих его слов мы никогда не понимали. А теперь поняли, Маттотаупа. Ты пронзил солнце. Лук твой. Ты великий воин!
Под почти благоговейное восхищение толпы Горящая Вода вручил оружие воину дакота, живущему в лагере черноногих.
– А твоему сыну, – продолжал Горящая Вода, – достанется лучший лук из трех оставшихся. Пусть выберет сам.
Маттотаупа оставался серьезным, но глаза его сияли, как и глаза Харки.
– Пусть знают воины-сиксики, что моя стрела – это их стрела, что их враг – мой враг, хау.
Неторопливо и торжественно мужчины и мальчики возвратились в поселение. В шатре вождя Харка получил выбранный им лук из упругого дерева с тетивой, окрашенной в красный цвет.
Когда Маттотаупа и Харка шли к своему вигваму на южной стороне лагеря, чтобы припрятать там новое оружие, отец спросил:
– Не хочешь ли ты выбросить свой старый лук?
– Нет, отец. Мы сами его вырезали и натянули, когда скрывались одни в горах и лесах. Я это не забуду и сохраню его, хау.
– Хорошо!
Все поселение с восторгом обсуждало это событие. Даже среди десятков тысяч индейцев, выросших с луком и стрелами в руках, лишь единицы могли похвастаться абсолютной меткостью, и к таким стрелкам с зорким глазом и твердой рукой принадлежали двое гостей сиксиков.
Вождь отправил глашатая созвать собрание совета старейшин. Маттотаупа ускакал с несколькими молодыми воинами на поиски бизоньих стад. Харка и Могучий Олень сошлись и, полные горячности и предвкушений, обсуждали детали предстоящей охоты. Сын вождя отвел Харку к ручью и на песке начертил их маршрут. Там же были и другие мальчики, и Харка начал постепенно привыкать к их языку. Он уже мог разобрать отдельные слова.
Вечером мальчики подготовили свое оружие и огниво. У каждого была с собой шкура, опоясывающая коня, которая могла служить и одеялом. Поскольку Маттотаупа еще не вернулся из разведки бизонов, Харка ночевал в шатре вождя у своего нового друга Могучего Оленя. Жена вождя собрала провиант им в дорогу, состоящий главным образом из вяленого измельченного бизоньего мяса, это был питательный и не портящийся продукт, его держали в кожаных мешочках.
Мальчикам хотелось поскорее заснуть, чтобы утро наступило быстрее.
И вот прерия озарилась лучами солнца; золотая заря возвестила о своей победе над тьмой и туманом. Трава влажно блестела, на поверхности ручья играли блики света. Рыбы стояли в потоке воды, едва шевеля плавниками, потом резко срывались с места. Пели дрозды; луговые собачки – эти мелкие грызуны прерии – выглядывали из своих норок; их самцы выставляли свои слуховые посты над всей разветвленной сетью подземных ходов. Птицы кружили высоко в небе; воздух был сухой и легкий. Вокруг царила тишина.
Могучий Олень и Харка пустили коней галопом на запад. Стойбище уже давно осталось позади. Мальчики были одни в бескрайней прерии – последнем пристанище свободного народа-охотника. На рубеже между детством и юностью они чувствовали свои растущие силы, они скакали искусно, как воины, умели распределить силы мустангов и ориентироваться без троп и дорог. Харка следил за постепенным изменением местности с напряженным вниманием, умещая все новое в копилку своих знаний. Наметился подъем плоскогорья к высоким Скалистым горам. Степь приобретала все более выраженный рельеф: почвенные складки все сильнее возвышались над долинами, ручьи становились полноводней, падали с бо́льшим уклоном, их русла делались все глубже, прорывая себе настоящие ущелья. По берегам тянулись заросли ольхи и ивы, а к вечеру всадникам стали попадаться первые группы хвойных деревьев, селившиеся вблизи воды, под защитой возвышенностей. Сине-зеленые ели топорщили ветви, устремляясь верхушками к синему небу.
Мальчики еще не сделали ни одного привала, но все чаще переводили лошадей на шаг, давая им отдышаться. Голода они пока не чувствовали – завтрак в шатре был сытным. В пути уже попадалась дичь. Они видели на горизонте антилоп, и лань промелькнула на опушке молодой рощи. Вспорхнула из травы стайка тетеревов. Мальчики тотчас схватились за луки и выстрелили.
Две тетерки упали в траву, остальные спешно разлетелись. Юные охотники повернули своих мустангов к добыче. Выдернули из подстреленных птиц стрелы и прихватили дичь. Поджаренная курятина не помешает вяленому мясу.
Мальчики, довольные, продолжили путь. Трава в этих местах была сочно-зеленой, там и сям белели и желтели цветочки, а где-то стелились сплошным ковром. На северных склонах еще темнели пятна голой земли; снег здесь только что сошел, и молодая трава пока не пробилась. В нетронутой дикой природе следы легко распознавались. Мальчики наткнулись на след вапити – крупного оленя. Но след был старым, и они решили, что из-за него не стоит отклоняться от маршрута.
Когда закатное солнце уже светило всадникам в лицо, Могучий Олень направил коня на пригорок, с которого открывался вид на все стороны света. Где-то там, далеко на востоке, где небо уже темнело, осталось их стойбище. На западе и северо-западе поднимались предгорья Скалистых гор. Ослепительно сверкали в вечернем свете их снежные вершины, а скалы теряли свою суровость и тяжесть; они возвышались тенями, окаймленными прощальным огнем светила. Зелень лугов и деревьев переплавилась воедино с заревом заката, а там, откуда набегала темнота, все тонуло в фиолетовой мгле, и контуры прочерчивались резче, чем в слепящем свете дня.
Харка впитывал эту картину своими чувствами и мыслями, ведь в точности такие вечера были на его родине. Может быть, сейчас, в лучах этого самого заката, только южнее, его сестра Уинона зачерпывает воду из Конского ручья, а потом смотрит на далекие цепи гор, протянувшиеся до самых истоков реки Платт, и горы отсвечивают ей тем же огнем заходящего солнца.
Харка вздрогнул, когда Могучий Олень заговорил с ним.
– Вон там, в роще, – он показал рукой, – мы и заночуем. Там есть вода и валежник и нет ветра.
Харка был, конечно, согласен, и они направили коней к перелеску. Мальчики сперва оглядели рощу, но ничего подозрительного – ни следов человека, ни следов хищников – не обнаружили. Из земли бил небольшой родник, увлажняя мхи, питая влагой травы и струясь дальше в виде ручейка. Вода была вкусной. Мустанги нашли себе корм. У орешника на земле лежали сохранившиеся за зиму лесные орехи. Мальчики принялись их грызть для забавы, и они оказались съедобными. Затем мальчики собрали хворост и развели между деревьями небольшой костер. Когда он разгорелся, они стали подсовывать ветки концами в огонь, продвигая их глубже по мере сгорания. Искры светились тем ярче, чем гуще становилась темнота.
Мальчики выпотрошили подстреленных тетерок. Запах