— Капитан, вот только одна мелочь… мне кажется, вы не договариваете.
— Что?! — Крейн изумленно поднял брови и подался вперед; дверь за спиной Хагена захлопнулась. — О чем ты говоришь?
— Ну-у… — От собственной наглости у Хагена пересохло в горле, но отступать было некуда. — Я думаю, тридцать лет назад путь «Невесты ветра» из порта в порт вполне можно было отследить по сгоревшим дотла тавернам… не иначе, кого-то весьма удивила эта череда несчастных случаев?
Вспышка! На краткий миг огненная сущность Кристобаля Фейры вырвалась на свободу, и этого оказалось достаточно, чтобы Хаген мысленно попрощался с жизнью: лицо капитана резко побледнело, глаза загорелись, а по рукам побежали искры. Но почти сразу Феникс исчез, а Крейн… расхохотался.
— Иди! — он махнул рукой, не то отпуская Хагена, не то прогоняя. — Обсудим это как-нибудь в другой раз…
Пересмешник вышел на палубу, но не успел сделать и двух шагов, как столкнулся с Джа-Джинни. Выражение лица у крылана было неприятное.
— Хотел кое-что тебе сказать по поводу утреннего происшествия, — сообщил человек-птица ровным голосом, устремив на пересмешника немигающий взгляд. — Сказал бы сразу, но капитан отвлек.
— Ты о драке? — удивился магус, а про себя подумал: «Как, и он о том же?..»
— О её последствиях. — Джа-Джинни каким-то образом умудрялся смотреть на Хагена снизу вверх так, что казалось, будто пересмешник ниже ростом на целую голову, а не наоборот. — Ты хочешь отблагодарить Эсме…
Магус кивнул без малейшей догадки, о чем пойдет речь дальше.
— На всякий случай хочу тебе раскрыть один из целительских секретов… — Крылан протянул руку, словно желая стряхнуть с плеча Хагена невидимую соринку, но на самом деле его острый коготь чиркнул пересмешника по шее. — Видишь ли, когда целителю не удается выпить снадобье — а ты ведь знаешь, что служители Эльги везде носят с собой разноцветные флакончики? — он тратит на исцеление собственную жизненную силу, сокращая отпущенный Эльгой срок. Вот что сделала для тебя Эсме сегодня утром.
Джа-Джинни выдержал паузу, наблюдая, как меняется лицо пересмешника.
— Я это сказал вовсе не для того, чтобы ты побежал покупать ей какую-нибудь безумно дорогую дребедень — надеюсь, понятно?
Хаген вздохнул; конечно, он всё понял — благо, Джа-Джинни объяснял так, что яснее просто не бывает. Крылан удовлетворенно кивнул и прибавил:
— Будь добр, вспомни об этом…
* * *
— …когда в следующий раз полезешь в драку. Ясно?
Хаген кивнул, внимательно изучая замысловатый узор на потертом ковре. Заступница, сколько раз будет повторяться эта сцена? Красивая женщина с жестоким властным лицом смотрит на него так, словно хочет испепелить взглядом, а он переминается с ноги на ногу, трогает свежий синяк под глазом и кончиком языка проверяет, все ли зубы на месте.
— Не слышу?
— Да, бабушка, я всё понял.
Леди Хеллери тяжело вздохнула, её правая рука безотчетно потянулась к серебряному медальону — и опустилась, не коснувшись. Этот древний символ власти старейшина Пересмешников — единственного клана, которым многие века женщины управляли наравне с мужчинами — двадцать лет назад отдала своему сыну. Она не догадывалась, что однажды получит драгоценность назад, утратив нечто несоизмеримо большее. Не знала Хеллери и о том, что собственными глазами увидит угасание некогда могущественного рода.
— Как я устала раз за разом повторять одно и то же, — прошептала Хеллери чуть слышно, и потянула на плечи теплое одеяло — старея, леди Локк превращалась в мраморную статую, прекрасноликую, но холодную. Неправильно, всё неправильно. На её месте сейчас должен быть другой, но… Великий шторм решил иначе. Вот уже почти десять лет прошло с того страшного дня, когда не стало Гэри, а она так и не сумела смириться. Отчего Заступница не спасла её сына, чем он прогневал Пресветлую?
— Я знаю, что доставляю семье много хлопот, — негромко проговорил Хаген. — Так, быть может, мне лучше просто уйти?
Хеллери вздрогнула.
— Ты слишком… — Она едва не сказала «слишком мал», но вовремя спохватилась. Бросить такие слова в лицо четырнадцатилетнему подростку — верный способ добиться того, что в ответ на просьбу получишь отказ, а в ответ на угрозу — насмешку. — Ты слишком рано об этом заговорил. Сейчас не время расставаться: Аматейн только и ждет, когда мы располземся по углам… нас будет легче легкого переловить по одиночке…
Хаген почувствовал, что его вот-вот захлестнет с головой волна ярости. С некоторых пор обычные выволочки, которые он получал от леди Локк за очередную драку, превратились в душеспасительные беседы о судьбе клана, о непрекращающейся битве с Капитаном-Императором — битве, проигранной ещё до начала. Должно быть, это ознаменовало его взросление? Хаген теперь знал наверняка многие из вещей, о которых раньше лишь догадывался. Как и следовало ожидать, утешения это не принесло.
— Считаешь, рано? — от волнения и гнева его голос охрип. — А мне кажется, что бы мы ни сделали, уже слишком поздно.
Хеллери потеряла дар речи от неожиданности, и Хаген продолжил:
— Мы только убегаем да прячемся — притворяемся обычными людьми, переезжаем с места на место, — но Император раз за разом нас находит! Тебе это ничего не напоминает, бабушка? Так кот играет с мышкой, загнав её в угол — развлекается, пока сыт. А мышь-то вообразила, что сумеет скрыться… Он играет с нами, но рано или поздно это ему наскучит — и Пересмешников постигнет та же судьба, что и Сов, Буревестников, Фениксов…
— О чем ты говоришь?! — выдавила Хеллери. — Что с тобой произошло?
— Я устал молчать! — крикнул Хаген. Какая-то часть его души пришла в ужас от только что произнесенных слов, но он не мог остановиться. — Мне не пять лет, хватит! Я уже взрослый! И если моё слово хоть что-то значит, то я говорю — мы должны бороться, а не отсиживаться в норах!
— И как ты борешься? — с горькой улыбкой спросила Хеллери своего внука, который в этот миг и впрямь показался ей взрослее — выше ростом, шире в плечах, с отчаянным блеском в глазах, — но вовсе не умнее. — Разбивая носы мальчишкам на рыночной площади? Взрываясь, словно звездный огонь, в ответ на слова какого-нибудь задиры? Рискуя повредить лицо и остаться изуродованным на всю жизнь?
Хаген молчал, не сводя с бабушки горящих глаз.
— Политика, мой мальчик… — проговорила леди Локк. — Тебе четырнадцать, а я прожила на свете триста лет и понимаю в этом куда больше. Сильнейшим кланом издавна считались Фениксы: чтобы свергнуть Аматейна, Бастиану и Марко не понадобилась бы ничья помощь, потому что… а, пустое. Всё равно это их не спасло, потому что даже сильнейший не защищен от измены. — Она ненадолго остановилась, чтобы выровнять дыхание. — Ты не слушаешь меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});