Из окна своей комнаты Бет могла видеть главный подъезд дома. В два часа ночи к дому подъехала машина, в которой сидели три человека. Двое из них вышли и направились к входной двери подъезда. Затем один из них вернулся, сел в машину, и она уехала. Итак, Фрэнк вернулся.
Бет продолжала неподвижно стоять у окна, покусывая пересохшие от страха губы. Она знала все привычки Фрэнка и по звуку его шагов могла определить, что он делает. Вот он прошел в свою комнату, переоделся и пошел на кухню, где всегда сам себе готовил кофе и поджаривал гренки.
Еще одна машина с переключенными на ближний свет фарами медленно проехала мимо дома. В ней сидели двое мужчин. Фрэнк, похоже, держал резервную охрану, следившую за его телохранителями.
Бет все еще стояла у окна, зябко поеживаясь. А что если она сейчас пойдет на кухню, а он захочет ее? Что тогда? Она понятия не имела, как вести себя с такими крупными мужчинами. Вот Лара или Рио — это другое дело, видали они таких фрэнков и им подобных! А вот для Бет Фрэнк Бассалино был слишком крепкий орешек. Что же все-таки ей делать? Она должна что-нибудь придумать. Но что? Как ей заставить его клюнуть на приманку и заглотнуть крючок? Нужно наконец сделать первый шаг. И именно сегодня, сейчас…
Она подумала о Маргарет и о том человеке, который отдал приказ убить ее. И это придало ей решимости и хладнокровия.
Фрэнк сидел на кухне, глубоко задумавшись, глядя прямо перед собой в пустоту. Кругом одни проблемы, куда ни глянь! «Полипы», те наседают: гони больше денег, не то неприятностей не оберешься! Банда Крауна совсем распоясалась — тоже нужно предпринять что-то. Энцио уже сбил мозги набекрень своими звонками, постоянными упреками. Насадил кругом своих шпионов. Тоже мне! Уверяет, что отошел от дел, а сам все туда Я же, все сует свой нос не в свои дела!
Думал Фрэнк и о том, сколько у него прибавилось проблем и со сбором податей с ресторанов и салунов, находящихся под его «защитой». Кое-кто из их владельцев, пользуясь его трудностями, вздумал избавиться от его опеки.
В последнее время у его ребят произошло несколько неприятных инцидентов, и некоторые крысы из питейных и обжорных заведений осмелились задавать вопрос, почему, собственно, они должны платить дань одновременно и полиции, и Фрэнку Бассалино, если это все равно не избавляет их от всякого рода вымогателей, а то и вообще от опасности взлететь на воздух?
Фрэнк не без основания полагал, что этот «бунт» дело рук организации черных, руководимой Боско Сэмом, королем наркобизнеса. Ему стало известно, что Боско Сэм замыслил план внедрения в бизнес Бассалино и людей Крауна.
Фрэнк дал понять черномазому, что готов сесть с ним за стол переговоров и обсудить все вопросы. А пока тот чесался, прикидывая что к чему, Фрэнку удалось убедить владельцев подопечных салунов и ресторанов в том, что в их же собственных интересах следует, как и прежде, производить отчисления в пользу Фрэнка. В общем, пока бунт он утихомирил.
К досаде Фрэнка у него появилась и проблема, так сказать, личного характера, которую доставила ему Анна-Мария, с ее огромным животом. Иногда он места себе не находит из-за того, что не с кем как следует потрахаться. Недавно у него на этой почве вышла неприятная история. Пару недель назад он нанял для Анны-Марии новую служанку, Эстер. Поскольку Эстер знала, что он за человек, то и Фрэнк полагал, что у нее нет иллюзий в отношении того, что ее могло ожидать. Это была темноглазая, полногрудая девушка с пышными бедрами. Так вот, Фрэнк однажды просто-напросто развернул ее к себе задом, наклонил вперед, вставил член и сделал примерно десять медленных толчков. На этом неожиданно весь его секс и закончился. Раздосадованный, он запрокинул ей голову назад, и принялся ее бить, мять груди и шлепать по ягодицам.
Не в силах больше выносить побои, девушка начала защищаться, что распалило его еще больше и доставило ему удовольствие. Эстер стала громко кричать, звать на помощь полицию, из ее расквашенного носа текла кровь.
Фрэнку потребовалось немало времени, чтобы успокоить ее. Раздосадованный и расстроенный, он ушел к себе в комнату.
Эта история не предвещала ничего хорошего, потому что, вероятнее всего, не укрылась от Анны-Марии. С тех пор прошло две недели, а он все никак не мог придумать, как ему загладить вину перед своей женой. Как она сильно изменилась! А ведь была такой желанной, такой молодой и невинной. Разве он стал бы изменять ей, будь она сейчас такой, как прежде? Появление Бет прервало его размышления как раз на этом месте.
— Извините, пожалуйста, — сказала она, — я не знала, что здесь кто-то есть. Я не могла заснуть, и вот решила пойти на кухню и разогреть себе немного молока.
— Теплое молоко пьют лишь старые девы, — медленно процедил Фрэнк. Раньше он не замечал, что Бет такая красивая.
Она нервно засмеялась, открыла холодильник, достала молоко и перелила в кастрюлю. Фрэнк молча наблюдал за ней, за каждым ее движением. Он заметил, что она совсем не красилась. Фрэнк терпеть не мог крашеных женщин. Они всегда напоминали ему тех похотливых, грязных проституток в черных бюстгальтерах и засаленных чулочных подвязках, которых так обожал Энцио. Отец привел Фрэнка к ним в первый раз, когда ему исполнилось тринадцать. Этой мерзости он никогда не забудет и не простит.
— Как с работой, все в порядке?
— Да, мистер Бассалино, спасибо, — ответила Бет, нервно помешивая ложкой молоко. Она наклонила голову, и прядь нежных волос упала ей на лицо.
— Как дети, не балуются?
— Они очень милые, — ответила она. Бет повернула голову, чтобы посмотреть на него, и ему понравилось ее чистое, свежее лицо. От ее внимания не ускользнуло, что он ее хочет. Если бы она только могла побороть в себе отвращение!
— Ты очень хорошенькая, — сказал Фрэнк. — Для чего тебе нужно прятаться и нянчиться с детьми?
— Я люблю спокойную жизнь.
Молоко начало закипать. Бет, словно зачарованная, смотрела, как оно пенится, пузырится, поднимается кверху, перехлестывает через край, и не заметила, как немного горячей пены пролилось ей на руку.
От неожиданной боли она вскрикнула.
Фрэнк хотел было сказать: «Какого черта!», но сдержался и, увидев ожог, пришел ей на помощь, смазав спиртом больное место.
— Мне очень жаль! — Она взглянула на него своими синими, испуганными глазами. — Я заговорилась с вами и отвлеклась…
Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала запах его тела, и ей хотелось повернуться и убежать. Однако вместо этого она придвинулась к нему еще ближе, и тот, не владея собой, схватил ее под руки, поднял, как ребенка, и поцеловал — сначала нежно, потом все крепче и требовательней.