Читать интересную книгу Ухожу в монастырь! - Анна Ольховская

Потому что именно здесь его нежная женушка и размозжила голову мужа массивным металлическим подсвечником.

Так, ладно, пусть себе болтают, ничего нового он все равно не услышит. А пока надо осмотреться на предмет наличия в столь интимном месте камер видеонаблюдения. Неужели и здесь подсматривать будут?

Вот извращенцы! Будут! Правда, не подсматривать – вероятно, Грета все же вмешалась, а подслушивать. Ушастое насекомое Кай засек внутри бумагодержателя.

Придурки, честное слово! Они что, решили, что он обожает декламировать в сортире свои планы на день, неделю, месяцу, год? И вообще – видео еще как-то может зафиксировать его необычное поведение, а жучок-то зачем? Ментальные силы обычно беззвучно действуют, без грохота и скрежета.

Кай усмехнулся и включил воду, чтобы вымыть руки. Ну хоть здесь все осталось по-прежнему – напор воды так же мощно ударил в раковину, веселым фонтанчиком, разбрызгавшись на кафель стен.

Стоп! На кафель?!

Кай, не веря своим глазам, осмотрел довольно просторное помещение санузла и еле удержался от радостного «Йи-и-иха!».

Потому что со всех сторон на него смотрел такой привычный, такой неожиданно любимый и родной черный с золотом кафель. И никакого экранирующего покрытия!

Конечно, можно было предположить, что покрытие спрятано внутрь, под кафель, но это уже к психиатрам. К тем, что лечат паранойю.

Потому что во всей квартире стены закрыли экраном открыто, ничуть не заморачиваясь маскировкой, даже не соизволили покрасить поверхность (хотя вполне возможно, что краска вредит свойствам этого невиданного им раньше материала). А здесь стали бы они сначала отбивать кафель, затем закрывать помещение экраном, а потом снова укладывать плитку!

Тем более вон, возле плинтуса, небольшой дефект, который был здесь изначально.

Похоже, закрыть экраном туалет банально забыли! Или решили, что кафель сам по себе экранирует?

Как бы там ни было, но теперь туалет станет его любимым местом обитания.

Ну а что? У дебилов свои привычки!

Глава 18

Ну что же, а теперь «послушаем» наконец мир.

Кай прислонился к стене и расслабился, настраиваясь. Сердце даже слегка затрепыхалось от волнения – а вдруг не получится? Вдруг его способности все-таки затронуты травмой?

Нет, на близком расстоянии, в пределах комнаты, он прекрасно слышал всех, кто находился в этот момент рядом. И чувствовал, что при желании сможет управлять ими.

А вот насчет дальнего радиуса действия, так сказать…

Ладно, вот сейчас и проверим. А заодно и Лока надо попытаться отыскать.

Ура-а-а-а! Все в порядке! Все осталось по-прежнему!

Крысиная нора Восточного Подразделения «Аненербе» снова под его контролем! Соседи по подземелью отражались в сознании Кая в виде разноцветных огоньков – в зависимости от цвета ауры. Но, как и раньше, цвета в основном были тускло-серые, разной степени интенсивности – все те же бездушные биороботы, а не люди…

Правда, иногда мелькали и другие цвета – зеленые, розовые, желтые. Именно мелькали, потому что фонарики, излучавшие этот цвет, не ходили по коридорам, а носились. Как и положено малышам.

Но по мере взросления и зомбирования дети тускнели и со временем становились такими же, как все.

Любопытно! Очень любопытно!

Только сейчас, когда в голове появилась общая схема подземелья, Кай обратил внимание на изменившийся цвет ауры его дражайшей супруги. Когда Брунгильда была рядом, он ничего нового не замечал – все та же серость, как и у остальных фанатиков.

Но сейчас – сейчас он увидел. Серость Брунгильды Вюнсдорф (она оставила свою фамилию, мотивируя принадлежностью к древнему германскому роду) была иной. Не тусклой и застиранной, как у остальных, а насыщенно-свинцовой. И мало того – в данный момент аура супружницы выбрасывала щупальца черного цвета.

Цвета тщательно скрытых ненависти и страха…

Вот ведь заинька!

Кай криво усмехнулся и покачал головой. Да уж, подыскала матушка половинку! Достойная Мать Нации, ничего не скажешь.

Впрочем, какая нация, такая и мать.

Так, с женушкой и ее сообщниками он разберется позже, а сейчас надо отправиться дальше, на поверхность, в лес. Поискать…

– Кай!

Громкий стук в дверь бесцеремонно вырвал его из долгожданного и от этого невероятно затягивающего процесса. Вырвал грубо, резко, даже болезненно.

И Кай почувствовал, как внутри поднимается волна ярости.

И как он, оказывается, устал притворяться, изображать из себя идиота, терпеть рядом хладнокровную тварь, едва не отправившую его на тот свет.

Он ведь только что проверил – способности сохранились целиком и полностью, он по-прежнему может управлять людьми, делать из них послушных марионеток. Да, ненадолго, но ему хватит, чтобы вырваться из этого серпентария!

На волю, к сыну, к Виктории…

И плевать ему на оставшихся, в конце концов, они сами виноваты!

– Кай, ты что там застрял? – Маменька. Ишь, тревожится. Вот только не о сыне, а о банке отборного генетического материала. – Почему не отвечаешь? Черт! – Ручка двери задергалась в эпилептическом припадке. – Брунгильда, он заперся там изнутри! Придется ломать дверь! Позови кого-нибудь!

– Вот для этого и нужен кто-то сильный рядом, – не преминула куснуть свекровь красотка. – Не столько для охраны, сколько на случай вот таких выходок неразумного дитятки. Ладно, сейчас позову.

Пузырящаяся сила радостно пульсировала в кончиках пальцев, предвкушая выход на сцену. Застоялась она за это время, мышцы ослабели без тренировки. Но ничего, сейчас ка-а-ак бахнем!

Делай, что должен, и будь что будет!

И в этот момент три разноцветные горошины прокатились совсем рядом, Кай даже услышал детский визг и хохот за стеной.

Откуда здесь, в максимально удаленной от основного жилого комплекса части подземелья, взялись дети, было совершенно непонятно. Сюда и взрослые-то забредали нечасто, опасаясь вызвать недовольство предпочитавшего уединение Кая, а уж о детях и речи не шло. Ясли-сад-школа находились в прямо противоположной стороне, и детвора тусовалась исключительно там.

Но сейчас малыши были здесь. Яркое разноцветное драже, пока еще умеющее радоваться жизни…

И самоустраниться, отправив их на смерть, Кай не смог. Опять не смог.

Тяжело вздохнув, он нацепил на лицо маску капризного кретина и, открыв защелку замка, с шумным топотом вылетел из туалета.

Грета проворно отскочила в сторону, а вот Брунгильда, набиравшая номер по телефону внутренней связи, сделать этого не успела.

Впрочем, даже попытайся она что-то предпринять, у нее вряд ли получилось бы.

Ведь надо было куда-то выплеснуть кипевший в крови адреналин!

В общем, красотку не просто оттолкнули, ее смели с пути, небрежно отшвырнув в сторону, словно табуретку.

– Ай! …! Ты что, дебил, делаешь?! – И снова сладостные для чуткого уха поэта визг и ругань. – Урод кретинский! Носорог…ный!

– Брунгильда!!! – Глаза маменьки стали необычно круглыми, с чего бы это? Ах да, она же еще ни разу не слышала, как виртуозно будущая Мать Нации владеет лексиконом портовых грузчиков. – Какая гадость! Что за выражения?!

– Вы что, не видели, что он сделал? – прошипела истинная арийка, поднимаясь с пола. – У меня теперь синяки будут!

– Ну да, мальчик не умеет пока держать себя в руках, но это не повод уподобиться уличной девке! Где твоя нордическая сдержанность?! Кай, ну куда ты собрался! Прекрати ломать дверь, все равно не выйдешь!

– Пути! – пропыхтел мужчина, с монотонностью строительного молота долбя плечом дверь. – Пути меня! Там игат! Бегат! Дети! Хотет игат!

– Это он детей услышал, – улыбнулась Грета, мягко беря сына за руку. – Вот и побежал. А ты просто на пути оказалась, вот и все. Кстати, надо будет сделать выговор воспитателям детского отсека. Что за разгильдяйство – дети умудрились пробраться аж сюда! Так они и наружу смогут убежать незамеченными, и тогда проблем не оберешься.

– Пути! – не успокаивался Кай. – Хотет туда! Дети!

– Ты лучше извинись перед Брунгильдой, – строго произнесла мать. – Ты сбил ее с ног, сделал ей больно, она обиделась. Так себя хорошие мальчики не ведут!

– Мне… – Кай прекратил барабанить и, склонив голову, зашмыгал носом. – Я пахой! Пахой мачик!

– Ну-ну, перестань. – Грета погладила «мальчика» по плечу и, не выпуская его ладонь, подвела к злобно сверкавшей серебром глаз Брунгильде. – Ты вовсе не плохой, ты просто непослушный. Сейчас извинишься перед своей женой, а в будущем будешь слушаться ее во всем, и тогда у тебя все будет хорошо. Ты даже не представляешь, как тебе будет хорошо. Ну, проси прощения.

– Нет, – набычился Кай. – Не будет. Пасит пащеня не будет.

– Что значит – не будешь? Почему? Так хорошие мальчики не поступают.

– Я пахой, я казал!

– Но почему ты решил, что плохой?

– Тому! Я игал!

– Играл?

– Да.

– Ну и что? Вот то, что ты не отвечал нам с Брунгильдой, когда мы тебя звали и стучали в дверь туалета, – это плохо. Но это вовсе не значит, что ты плохой, ты научишься. Кстати, а почему ты молчал? Ты же слышал, что мы волнуемся.