какой хладнокровной жестокостью он уничтожает неугодные виды.
Вчера Рэнфилд попросил меня принести ему котенка. «Маленького, хорошенького, живого, которого можно кормить и кормить», – как он выразился. Когда я уточнил, подойдет ли ему взрослая кошка, он сказал, что кошка подойдет даже больше, но он боялся моего отказа. Я лишь сказал, что мне понадобится время, но его лицо исказилось пугающей жестокостью, однозначно показавшей мне, что передо мной маньяк, ненавидящий саму жизнь. Полагаю, он попросил кошку, чтобы та съела птиц. Что же дальше придумает его больной разум?
Сегодня я зашел к нему рано утром и не обнаружил птиц. Рэнфилд спокойно сказал, что те улетели, но я обнаружил в комнате птичьи перья со следами крови. Уходя, я попросил служителя внимательнее приглядывать за этим пациентом.
11 часов дня
Только что зашел священник и сказал, что Рэнфилда рвало кровью и перьями, будто бы он съел своих птиц живьем.
11 часов вечера
Я дал Рэнфилду сильную дозу наркотика, чтобы добраться до его тетради, в которой он постоянно ведет свои записи. Тетрадь оказалась заполнена множеством формул, по большей части из простых чисел, которые Рэнфилд раз за разом складывал между собой. Это окончательно убедило в системности его поступков. Он истребляет жизнь в восходящем порядке. Какова его цель? Каков следующий этап? И во сколько в его системе оценивается человеческая жизнь?
Дневник Мины Мюррэй
26 июля.
Сегодня я снова получила весточку от Джейн. Это всего пара строк, где сообщается, что Джейн только что выехала домой, и которые были совершенно непримечательными до тех пор, пока я не выписала первые буквы.
Этолож – очевидно, «Это ложь».
Краткость и тон записки, тайное послание в ней, – всё это заставляет меня волноваться всё сильнее и сильнее. Возможно, я тоже начинаю страдать помутнение рассудка. Когда же я смогу встретиться с тем врачом, что так рекомендовала Люси? Нужно поговорить об этом с Люси, возможно, она сможет приблизить день нашей встречи.
Мое беспокойство усиливает и то, что Люси вновь вернулась к своей старой привычке ходить во сне – как сообщила ее мать, доставшейся бедняжке в наследство от отца. Вместе с ее матерью мы решили, что наилучшим решением будет, если я стану на ночь запирать дверь нашей с Люси комнаты.
Люси также волнуется. Но полагаю, что главная причина ее волнений – это скорая свадьба, запланированная на осень. Ее жених, сэр Артур Холмвуд, приедет сюда, как только сможет. Сейчас его задерживает лишь болезнь отца, и милая Люси, наверное, скучает по любимому и считает дни до его приезда. Уверена, она уже планирует, как покажет ему свой живописный город.
3 августа.
Последнюю неделю Люси почти не ходит во сне. Если раньше ее брожения будили меня почти каждую ночь, то сейчас она будто следит за мной, а также пробует двери и когда понимает, что двери заперты, начинает искать ключи.
6 августа.
Никаких известий. Люси кажется более здоровой.
Сегодня пасмурно, рыбаки говорят, что ожидается буря. Море окутал туман, и оно с ревом набегает на отмели и прибрежные камни. Такая погода удивительно точно отражает происходящее у меня на душе. Наверное, сегодняшний день на всех имеет такое странное влияние. Я разговорилась с одним знакомым стариком, но наша беседа не отличалась весельем; мы рассуждали о ценности жизни и перешли к неотвратности смерти. Когда же старик, бросив взгляд на море, внезапно вскричал, что то пахнет гибелью, я восприняла это так спокойно, что удивилась сама себе.
Позже я встретила берегового сторожа. Он, как и всегда, остановился поговорить со мной и указал мне на странный корабль.
– Не могу разобрать, но, кажется, это русский корабль. Как страшно его бросает из стороны в сторону! Он не знает, держаться ли ему открытого моря или же войти в гавань! Он совершенно неуправляем. Но, надеемся, завтра мы уже сможем узнать о нем что-нибудь.
8 августа.
Ужасный шторм всю ночь не давал мне уснуть. Люси тоже вела себя беспокойно, она несколько раз вставала и одевалась. Но, что довольно странно, она не просыпалась, даже столько ужасный шум не смог ее потревожить.
Несмотря на беспокойную ночь, мы обе проснулись рано и отправились в гавань. Там я услышала ужасные новости. Оказывается, вечером в гавань зашла иностранная шхуна с распущенными парусами. Внезапно разразившаяся буря обрушилась на корабль, из-за чего шхуну сначала кидало по всей гавани, а затем выбросило на берег. Само по себе это событие ужасно, но позже из газеты я узнала и вовсе леденящие душу подробности. Я прикрепила фрагмент сегодняшней газеты в дневник в надежде однажды понять случившееся.
Вырезка из «The Dailygraph» от 8 августа.
(Приложенная к дневнику Мины Мюррэй)
От собственного корреспондента.
Уайтби.
Конечно, когда корабль выбросило на песчаную кучу, это вызвало большое сотрясение. Все брусья, веревки и снасти были уничтожены, и некоторые из верхних с треском полетели вниз. Но страннее всего было то, что как только шхуна коснулась берега, на палубу выскочила громадная собака и, пробежав по палубе, соскочила на берег. Направившись прямо к крутому утесу, на котором подвышается кладбище, собака исчезла в густом мраке.
Первым к месту крушения подоспел береговой сторож, и окрестности огласил его крик. Нет ничего удивительного в том, что сторож был поражен или даже испуган, так как редко приходится видеть такие сцены. Человек был привязан за руки к спице колеса, причем руки его были связаны одна над другой. Между рукой и деревом находился крест, а четки, к которым этот крест был приделан, обмотаны вокруг кистей рук и колеса, и все вместе было связано веревкой.
9 августа.
Происходящее кажется мне слишком таинственным и странным, и более того, из-за всего происходящего я снова прокручиваю в голове непонятные слова Джейн. Сегодня в местной газете продолжили писать о несчастном корабле. Это оказалась русская шхуна из Варны под названием «Дмитрий». Она везла груз серебристого песка и несколько десятков больших деревянных ящиков, наполненных черноземом.
Не знаю, кому может понадобиться везти чернозем так далеко. Я переписала из газеты имя получателя, чтобы иметь потом возможность поинтересоваться подробностями у Джейн или мистера Холмвуда, которые кажутся мне более сведущими в подобных делах.
Ящики предназначались стряпчему м-ру С. Ф. Биллингтон-Крессин в Уайтби, который с утра прибыл в порт и официально принял их. Выдержки из дневника капитана шхуны, перепечатанные местной газетой, я аккуратно вырезала и вклеила в дневник.
Кстати говоря, черную собаку, выскочившую с корабля, так и не нашли. Как и многие местные жители, я переживаю за