жребий. Кто назовет сторону?
— Пусть будет герб, — чуть приподняв подбородок, первым ответил Соколов, а после дополнил свой ответ: — Я всегда был верен своей стране.
Петр Глебович и этот выпад оставил в стороне. А вот в толпе кто-то негромко прошептал одобрительно:
— И не поспоришь.
Михаил II подбросил монету в воздух. Сделав несколько оборотов, рубль упал на подставленную ладонь, и царь тут же накрыл его рукой.
— Первым выбирает Соколов, — объявил он, открывая монету.
Князь Выборгский усмехнулся и протянул руку в ящик. Все видели, что он просто взял ближайшее оружие.
— Апраксин, — кивнул царь, и великий князь достал второй револьвер.
Оружие тут же приняли у обоих дуэлянтов. Из ряда патронов брали по одному — первый Соколову, второй Апраксину, снова Соколову, и так, пока барабаны не оказались заряжены до конца.
— Займите свои позиции, господа, — обратился к дуэлянтам гвардеец.
Толпа разошлась в стороны.
— Князь Романов, прошу вас поставить купол, — повернулся к моему отцу государь.
Над полем, подготовленным к поединку, вспыхнула мощная защита.
Я бросил взгляд в сторону отца, стоявшего за спиной государя. Алексей Александрович был хмур и сосредоточен, в технику вложил возможный максимум.
— По моему сигналу, — произнес Михаил II громко, — начинайте.
Повисла недолгая напряженная тишина. И, наконец, царь объявил:
— Бой!
Петр Глебович сразу же дернулся в сторону, уходя с прямой линии огня. А Соколов спокойно смотрел на него, оставив револьвер в опущенной руке. Апраксин повернул ствол в направлении противника, и первый грохочущий выстрел дернул руку великого князя, едва не заставив мужчину потерять равновесие.
Михаил Викторович сместился всего на несколько миллиметров. В воздух полетели срезанные пулей волоски с виска. Усмехаясь, князь Выборгский сместился еще, пропуская новые пули Апраксина мимо.
Я видел, что Соколов погрузился в глубокий транс. Для него полет пули сейчас, конечно, все еще быстр, однако уже хорошо заметен. И Михаил Викторович имеет все шансы уйти от попадания.
Петр Глебович перемещался постоянно, стреляя, как только его рука возвращалась в нормальное состояние. По кривящемуся лицу было видно, что губернатору уже тяжело держать револьвер.
Последний выстрел дернул Соколова за бок, и Михаил Викторович развернулся на месте. Порванная рубаха обнажила тело князя Выборгского, проступили капли крови, однако бывший министр иностранных дел лишь оскалился.
— Вот ты и сказал свое слово, Петя, — произнес он громко. — Теперь слушай, что скажу я.
А в следующий миг вскинул свое оружие и, помогая себе второй рукой, разрядил весь барабан, паля практически без остановки. Каждый выстрел давался ему с огромным трудом — удержать револьвер для нетренированного тела было сложно. Но князь Выборгский закончил серию и, открыв барабан, выбил из него стреляные гильзы.
Петр Глебович стоял напротив противника, тяжело дыша. Стрельба Соколова не нанесла ему никакого вреда. И, вторя за Михаилом Викторовичем, он освободил барабан.
— Патроны! — одновременно потребовали оба Рюриковича.
На этот раз никакой долгой зарядки и очередности. Гвардейцы бросили в руки дуэлянтам уже заполненные ускорители заряжания. Первым справился Апраксин, и, не дожидаясь, пока закончит Соколов, вновь пошел вдоль купола.
Новая серия грохочущих выстрелов прозвучала раньше, чем Михаил Викторович закончил перезарядку. Князь Выборгский с видимой натугой дергался из стороны в сторону. По его вискам катился пот, выдавая, насколько ему тяжело придерживаться такой скорости и держать транс.
Но и в этот раз он дождался, когда Апраксин отстреляется, прежде чем действовать самому.
— По жалкому старику попасть не можешь, Петя? — продолжил глумиться над противником Соколов.
И снова выпустил все шесть пуль за пару секунд. Рубашка Петра Глебовича, прорванная в паре мест — вот и весь ущерб. Но по спине губернатора уже обильно тек пот. Нелегко ему давалось уходить от такого массированного огня.
— Отец просчитал его, — едва-едва уловимо прошептал Иван Михайлович, стоящий рядом со мной.
Ростислав Владимирович кивнул, не отрываясь от наблюдения за поединком.
— Если Апраксин сейчас не попадет, ему конец, — подтвердил второй мой биологический брат.
Что ж, если даже они это заметили, тут ничего уже не скажешь. Соколов держался на одной воле, ему было крайне сложно. И после такой нагрузки он однозначно получит откат столь мощный, что ему реанимация потребуется.
Но ему нужно попасть всего раз. И судя по блеску глаз Михаила Викторовича, он уже знал, как это сделать.
— Патроны! — вновь крикнул Петр Глебович.
Однако с этого момента все пошло не так. Соколов на этот раз перезарядился намного быстрее, буквально в три молниеносных движения. Стало очевидно, что до этого он лишь играл слабого старика, а теперь решил поставить точку в поединке. И уже не дал Апраксину начать.
Губернатор еще только отпустил ускоритель, чтобы тот свободно упал на землю, а в него уже полетели первые две пули. Петр Глебович вильнул в сторону, повторяя движения с прошлых раз.
Он не успел осознать, что делает, двигался на рефлексах. И Соколов выпустил третью пулю ему в левое бедро.
Петра Глебовича швырнуло наземь, на купол щедро брызнуло алым. Зрители возбужденно выдохнули, ожидая закономерного конца. К полю тут же придвинулся Ерофеев, готовый помочь.
Но поединок еще не закончился.
Соколов поднял револьвер, закусывая губы от боли в распухшей кисти. Апраксин лишь дернул рукой, чуть поправляя свой ствол...
И уронил оружие, не в силах его удержать.
Михаил Викторович усмехнулся, поднимая свой револьвер в воздух.
— Признай поражение, Петр Глебович, и я пощажу тебя, — объявил Соколов. — Ты верный Русскому царству великий князь, убивать тебя в преддверии войны — непозволительная роскошь. Признай поражение.
Губернатор скривил губы и, зажимая руками рану на месте вырванного клока мяса, пальцами достал тяжелый револьвер. С трудом сомкнув их на рукояти, Петр Глебович стиснул зубы и с громким надрывным стоном попытался поднять оружие.
— Глупо, — констатировал князь Выборгский и начал медленно опускать ствол своего револьвера. — Три, два...
— Один! — выкрикнул Петр Глебович, вложив все оставшиеся силы в рывок.
На концах обоих стволов вспыхнули алые цветки пламени. Соколова отшвырнуло к противоположной стене купола, он выпустил свой револьвер и рухнул лицом наземь. А Петр Глебович оторвал руку от раны и поднял окровавленные пальцы вверх.
Михаил Викторович не двигался, его рубашка окрасилась алым. Толпа свидетелей поединка замерла, забыв, как дышать.
Я ощутил движение рядом с собой — это Иващенко положил руку на плечо Ивана Михайловича и сжал его, не давая княжичу ничего сделать. Впрочем, тот