Тед начал работать в «Флитвуд инквайрер» курьером, зарабатывая пять долларов в неделю — вдесятеро меньше, чем мог бы зарабатывать на рынке. И тогда Вальтер пригрозил уйти из дома. Ему одному трудно кормить всю семью.
Восстановила мир Софи:
— Дай мальчику год, — умоляла она старшего сына. — Только год. Если не получится, я сама отправлю его к тебе на рынок.
Но все получилось, иначе просто и быть не могло. Тед был уверен в этом. К концу года он занял в редакции должность репортера-стажера и стал приносить домой уже по двадцать долларов в неделю. Он полюбил работу в газете, хотя ее и газетой-то трудно было назвать. А больше всего в профессии журналиста его привлекало ощущение свободы и право задавать людям вопросы, которые не рискнешь задать даже близким друзьям.
По мере продвижения по службе ощущение свободы и власти усиливалось, превратившись со временем в, своего рода наркотик, без которого Тед уже не мог обходиться. Раз отец не сумел наладить жизнь в Америке, а старший брат выбился лишь в работяги, то он, Тед, обеспечит будущее семьи.
И он поклялся себе, что когда-нибудь станет хозяином.
«Конечно, Теду не хотелось связываться с еврейской девчонкой и навечно осесть во Флитвуде. У него просто не было времени», — думала Рут.
Ее вывел из задумчивости голос Кейт.
— А как он женился на Санди? — спросила она. — Ты вроде говорила, что у него были другие планы.
Рут улыбнулась:
— Секс. В те годы Санди была, так сказать, «мечтой поэта». Высокая блондинка, остальное тоже при ней. К тому же она умела показать себя. О, еще как умела! И когда она появлялась в местном теннисном клубе, у всех ребят глаза лезли на лоб.
Кейт поморщилась:
— А Тед неплохо играл в теннис, да?
— Точно. А увидев однажды Санди Голдберг, стал играть еще лучше. Отец ее был крупным продюсером в Лос-Анджелесе, и Санди приехала во Флитвуд навестить бабушку…
Тед разузнал побольше о ее семье, и его интерес к Санди возрос. Если бы она не задержалась у родственницы, ничего бы серьезного между ними не произошло. Но однажды Тед поймал себя на мысли, что Санди уже три месяца во Флитвуде и, похоже, домой не собирается. Затем, разумеется, случилось то, чего и следовало ожидать, — Санди забеременела. И вместо того чтобы помалкивать и тайком сделать аборт, она рассказала матери. Если бы Санди не происходила из богатой еврейской семьи, все вышло бы иначе. Но ее родители связались с родителями Теда и договорились о свадьбе, которая состоялась едва ли не под дулом пистолета. Тед вынужден был распрощаться с мечтами о блестящем будущем. Все его сбережения ушли на первый взнос за старенький домик в Поукипси, а в смысле карьеры он остановился на достигнутом: спокойная и надежная кабинетная работа в отделе. Через пять месяцев после свадьбы жена родила ему двойню. Мальчишек.
— Расскажи о ней, — попросила Кейт.
— А что рассказывать? Высокая худая блондинка. Едва подросла, сходила к косметологу и ей подправили еврейский носик. Любит дорого одеваться. Точнее, ее туалеты дорого выглядят. Всем известно, что Санди покупает наряды в «Лоймане», но делает вид, что они из «Бергдорфа». Впрочем, кто знает, может, когда ее ребята закончат школу, она и вправду позволит себе такие вещи.
— Ты же говорила, что ее родители не из бедных?
— Верно, но Тед отказался от их поддержки. Как всякий настоящий мужчина, он считает, что сам должен отвечать за жену и детей. Санди пришлось с этим смириться. И надо отдать ей должное, она научилась жить по его правилам. Конечно, сначала было трудновато, но она стала довольствоваться тем, что предлагала ей жизнь. В общем, у них все нормально. По крайней мере, так считает она. Санди обставила дом мебелью, которую привезла из Лос-Анджелеса. Сама все делала. Ей и соседи помогали. Но самое удивительное — она научилась готовить! Санди, до того и кастрюли в руках не державшая, стала отличным поваром.
Кейт упала духом. Конечно, за женой Теда ей не угнаться. Она даже представила себе высокую светловолосую и гибкую Санди, которая возится с детишками и подает мужу домашние запеканки…
— Что с тобой? Ты будто увидела своего злейшего врага.
— По-моему, именно это и произошло. И причем враг, кажется, непобедим.
— Ты о Санди, конечно? Позволь заметить, что ты ошибаешься. Победить Санди можно. Это я тебе говорю. Она не обладает ни стилем, ни воображением. Ей с тобой не тягаться. Кроме мужа и детишек, она ничего от жизни не просила. А сейчас, похоже, отношения с мужем ненадежны.
— И ты полагаешь, виновата я.
— Дело не в том. Если бы Тед по-настоящему любил Санди, то и не взглянул бы на тебя. Но он никогда ее не любил. Какие-то чувства, наверное, были, иначе он вообще не связался с ней. Однако, он любил ее не настолько, чтобы жениться. Это случилось не по его воле, хотя он примирился со своим положением, и до тебя у него не было любовниц. Может, пару раз спал с кем-нибудь, только ничего серьезного.
— А со мной у него серьезно?
— Ты сама должна это знать. Связавшись с ним, ты рискуешь своей карьерой, но и он тоже. Думаешь, у Кремера не поднимется рука уволить Теда, узнай он о вашем романе? Ошибаешься. А если его уволят, кто будет платить за дом? Никто. И Теду это хорошо известно. Только ему, кажется, на все наплевать. Как, впрочем, и тебе.
Внимательно приглядевшись к собеседнице, Рут пожалела о резких словах. Кейт так и не притронулась к еде, зато выкурила чуть ли не всю пачку. Сейчас она выглядела старше своих двадцати семи лет.
— Ты предлагаешь мне расстаться с ним?
Возникла недолгая пауза.
— Когда я шла в ресторан, то собиралась предложить именно это, а теперь, уже не уверена. Ты мне нравишься, Кейт, и Тед нравится тоже. Я считаю, что никто не имеет права насильно тащить мужчину под венец.
— К чему ты клонишь?
Рут улыбнулась. По крайней мере, попыталась, хотя глаза оставались печальными.
— Полагаю, ты должна бороться за то, во что веришь, и к черчу последствия… В крайнем случае, вы оба найдете себе другую работу.
— А как же Санди?
Рут на минуту задумалась.
— Мне трудно судить. Ведь я не замужем, у меня нет ни двух пацанов, ни стиральной машины. Но если тебе интересно мое мнение, то Санди придется несладко. У нее нет престижной работы, как у тебя. По разным приемам она не ходит. Кому она будет нужна? Никому. К тому же у нее дети. Ей остается только держаться за мужа и надеяться, что Тед в конце концов образумится.
— А если не образумится?
— Не знаю… Санди что-нибудь придумает. Но мой тебе совет: не стоит недооценивать силу отчаяния. Может, Санди и не самая умная женщина в Нью-Йорке, однако ей нечего терять.