Постепенно, очень постепенно, эта последняя южнорусская дикая лошадь становилась спокойней. Здесь, в конюшне, она родила еще одного, третьего по счету, жеребенка. Вот только скрести скребком и вообще прикасаться к себе она не позволяла. А поскольку она покорно давала водить себя за уздечку на водопой, то владелец поместья, по фамилии Дурилин, так упорно старавшийся сохранить эту последнюю дикую лошадь, решил, что она весной добровольно останется пастись вместе со всем табуном. Но не тут-то было! Как только лошадей выпустили из загона, она с громким торжествующим ржанием убежала далеко в степь. Еще один раз, правда, она вернулась назад, нашла своего жеребенка, но тот не захотел последовать за ней, и она ушла одна, чтобы никогда уже не возвратиться, будто растворилась в необозримой зеленой степи… Ни принуждением и заточением, ни любовью и хорошей кормежкой не удалось сломить бунтарского духа дикой лошади!
Когда крестьяне, жители деревни Агайман, что в 37 километрах от Аскании-Нова, обнаружили на следующую осень пасущуюся в степи одинокую кобылу, они решили, что во время рождественских гуляний славно позабавятся, устроив за ней охоту главным образом затем, чтобы проверить резвость своих собственных лошадей. И им никогда бы не удалось ее загнать, несмотря на то что они заранее расставили посты — всадников на определенном расстоянии один от другого. Несчастную жертву старались гнать именно в сторону следующего поста, передавая как бы по эстафете, так что за ней гнались все время новые свежие лошади. И тем не менее дикарка словно бы насмехалась над своими упорными преследователями. Она с легкостью перемахивала через высоченные сугробы, в которых погоня безнадежно застревала. Никогда бы им не удалось изловить лошадь, не попади она ногой в глубокую трещину во льду и не сломай ее. Крестьяне взвалили ее на сани и привезли в деревню, где собрались зеваки со всей округи, чтобы на нее поглазеть. К сожалению, она скончалась через пару дней, хотя деревенские жители и пытались соорудить ей шину для переломанной ноги…
Вот так последняя представительница когда-то многочисленного рода героически отстаивала свою свободу до самого последнего дня жизни. И с тех самых пор больше нет и не будет на все будущие времена на нашей планете диких степных лошадок. (А то, что экспонируют в некоторых зоопарках под названием «тарпаны», заверяя, что это вновь выведенный вид диких степных лошадей, так это самые обыкновенные домашние лошади серой, мышиной масти.)
Фридрих Фальц-Фейн начал опасаться, что с палевой азиатской дикой лошадью Пржевальского произойдет нечто подобное, что и со степной, таврической. Поэтому он установил контакт с одним купцом из Томской губернии, по фамилии Ассанов. Купец этот вел торговые дела в Монголии и помог Фальц-Фейну снарядить первые экспедиции в места обитания этих животных. В 1897 году удалось отловить какое-то количество молодняка лошади Пржевальского. Однако все жеребята погибли уже в дороге, потому что и отлов и уход за ними проводились непрофессионально. Поэтому Фальц-Фейн распорядился, чтобы жеребят отлавливали, не затравливая до полусмерти, а отстреливая кормящих кобылиц и заменяя их в дороге домашними. Но оказалось, что это не так просто: пришлось закупать кобылиц заранее, еще в Бийске, там же случать с жеребцами, да с таким расчетом, чтобы жеребята появились на свет именно в то время, когда жеребятся дикие кобылицы.
Но снова неудача: обслуживающий персонал не придерживался так строго предписаний, как этого требовалось, и отловленные жеребята снова погибли в дороге. И только на третий раз все пошло как по маслу: в 1899 году удалось отловить семерых жеребят — шестерых самочек и одного жеребца. Из них пятеро благополучно преодолели пятисоткилометровый путь до Бийска, где их погрузили в железнодорожные вагоны и довезли до ближайшей к Аскании-Нова станции. А оттуда новоселам пришлось протопать еще 70 километров пешком.
«Весной 1901 года я был в Антверпене, — пишет Фридрих Фальц-Фейн, — где виделся с Гагенбеком. Ему страстно хотелось разузнать, каким это образом я ухитрился доставить к себе диких лошадей из Монголии. Но поскольку он сам в подобных случаях ни за что не выдавал своих секретов, то и я решил отмолчаться. Однако он меня все же перехитрил. Дело в том, что я закупил у него в зоопарке диких животных и принял его предложение дать мне с собой сопровождающего из его людей — дескать, тот как раз едет по своим делам на Украину и привезет всю закупленную партию в Асканию-Нова. Но, прибыв на место, этот тип принялся допытываться у моих людей относительно подробностей отлова и транспортировки, а те ему все и выболтали. А осенью 1901 года он направился прямиком в Бийск, где и купил у Ассанова тех самых 28 лошадей, которые были заготовлены для меня. Лошади эти попали в Гамбург. А в 1902 году Гагенбек получил от Ассанова еще следующую партию. Я же в 1903 и 1904 годах получил от Ассанова только несколько штук».
В 1897 году шесть братьев и сестер Фридриха решили сделать ему коллективный подарок за то, что он, как старший, так справедливо распределил между ними наследство и помогал им вести хозяйство. Подарили они ему группу американских бизонов. Фридриху не стоило особого труда получить помеси между этими могучими дикарями и домашним скотом. Выведенные таким образом «бастарды» были значительно сильнее и больше своих домашних родичей. Так, к примеру, в жаркие летние дни выносливый подольский домашний скот впрягали в уборочные машины в две смены, в то время как помеси между домашним скотом и бизонами трудились без устали от зари до зари. Стадо бизонов и поныне пасется в Аскании-Нова.
Вместе с Н. В. Лобановым, любезно согласившимся меня сопровождать, мы выезжаем в степь на таратайке, которую без видимых усилий катит послушная белая лошадка. Повозка выглядит совсем как в старину: состоит она из четырех колес, на которых укреплена гладкая платформа, сверху брошена мягкая подстилка — вот и все нехитрое устройство. Но это очень практично— во всяком случае я смог спокойно разложить на ней всю свою аппаратуру и коробки с пленкой. В любую минуту с такой повозки можно легко соскочить, чтобы заснять окружившую вас стайку оленей или верблюдов, разглядывающих людей с нескрываемым любопытством, а то и стадо восточноафриканских гну, которые проносятся мимо или, размахивая хвостами, совершают в непосредственной близости от вас свои виртуозные прыжки. Но ручными гну никак не назовешь. За те десятки лет жизни, которые им пришлось провести здесь, в Аскании-Нова, эти озорные, большие черные антилопы так и не захотели сблизиться с человеком, несмотря на то что их каждую зиму загоняют в конюшни.