Читать интересную книгу Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уэйр

Несмотря на все неудобства, я так счастлива, ибо королева, освободившись наконец от тяжкого бремени регентства, которое она несла, пока король уезжал воевать с французами, нашла время, чтобы поговорить со мной в связи с моим дальнейшим образованием, и предложила матушке привести меня во дворец.

Пройдя пять миль вниз по Темзе, мы видим длинный Гринвич-Палас: крутые крыши и фасад ярко-красного кирпича, обращенный к реке. Потрясающее зрелище. Я глазею на высокие башни, бесконечные ряды блистающих эркеров, отражающих сияние солнца, пораженная их величием. Это поистине изумительное место.

Мы поднимаемся по ступеням королевского дворца. Камердинер в красной ливрее, расшитой инициалами «ГК»[7], провожает нас в личные королевские покои. Нас окружает невообразимая роскошь: живописные, благоухающие сады, водопады, тенистые беседки, расписные ограды и шесты для геральдических зверей, окружающие ухоженные цветочные клумбы, длинные галереи с мраморными статуями древних богов и богинь, чудесными портретами и картами в рамах, величественные парадные залы с итальянскими гобеленами и турецкими коврами – я не в состоянии охватить всего, мне не верится, что все это великолепие существует на самом деле. Повсюду блистают драгоценные камни, толпы вельмож в своих пышных павлиньих нарядах теснятся по сторонам, надеясь ухватить хоть взгляд, хоть слово или – что ценится выше всего – снискать милость короля, моего внучатого дяди.

Дворец вообще полон народу. Многие с надеждой ожидают в приемных или поспешают по важным поручениям. У каждой двери стоят стражи в бело-зеленых тюдоровских ливреях. Задумчивые или хмурые люди в длинных, отороченных мехом одеждах и черных шляпах ведут серьезный разговор и недовольно расступаются, чтобы дать нам дорогу. Церковники в своих черных рясах тащат охапки пергаментных свитков или увесистые тома. Шныряют мальчишки, у которых, вероятно, нет повода здесь находиться. Время от времени надменно проплывет модно одетая дама в сопровождении служанки.

Одна вещь особенно меня занимает, пока мы торопимся вслед за камердинером. Я замечаю, что во всех дворах кто-то нарисовал по стенам через равные промежутки красные кресты.

– Для чего это сделано, сэр? – спрашиваю я нашего проводника.

Ухмыльнувшись, он поясняет:

– Миледи, это сделано в надежде, что никто не осмелится помочиться на такой священный символ.

Чувствую, как мои щеки вспыхивают огнем. Я сожалею, что не придержала язык, особенно потому, что мы уже достигли королевских покоев и от королевы нас отделяет всего одна или две двери.

Камердинер вводит нас в приемную королевы Екатерины, где еще больше людей, желающих подать петицию, попросить протекции или просто поглазеть на ее величество, если вдруг она явится сюда. Протиснувшись сквозь толпу и распахнув дальнюю дверь с резным цветочным орнаментом, наш спутник сообщает, что только избранным разрешается проникать из этой комнаты в личные покои. До чего же удивительно, что мне, скромному ребенку, оказана бóльшая честь, чем всем этим важным дамам и господам, которые с завистью наблюдают за мной.

За нами закрывается большая дверь. В дальнем конце просторной, украшенной цветами комнаты, на престоле, под балдахином с коронами, стоит трон, покрытый красным бархатом. На троне сидит королева Екатерина, а по обе стороны от нее стоят ее фрейлины. Среди них я замечаю матушку, высокую и надменную, в платье малинового атласа с золотой нитью. Я чувствую, как ее орлиный взор впивается в меня, принуждая держаться с достоинством, подобающим моему положению. Сделав серьезную мину и потупив глаза, я приближаюсь к трону со всей грацией, на которую только способна, затем берусь за юбки и исполняю идеальный реверанс, кротко склонив голову. Миссис Эллен следует позади в нескольких шагах.

– Встань, дитя, – ласково произносит мелодичный голос. Я поднимаю голову и вижу королеву, которая тепло улыбается мне. Честное слово, я никогда еще не видела таких добрых глаз, как эти, что сейчас лучатся на простом и одновременно величественном лице, и я не могу не улыбнуться в ответ.

– Что ж, твоя матушка чересчур скромна в своих оценках, – объявляет королева. – Ты очень красивая, Джейн. Разве не так, леди? И как я слышала, тебе не терпится приступить к занятиям.

– Да, ваше величество, – говорю я под сверлящим взглядом матушкиных глаз.

– Ну тогда, – продолжает Екатерина Парр, – подойди и сядь подле, у меня для тебя хорошие новости. – Она указывает на скамеечку у своих ног, и я робко на нее усаживаюсь, стараясь держаться прямо. Королева пытается меня растормошить, восхищаясь моим нарядом и ласково касаясь моих волос и щеки. Не ожидала, что королева Англии будет со мной возиться, как моя любимая миссис Эллен. Я не знаю, как мне следует вести себя, и сижу оцепенев, безучастно принимая ласки ее величества, и слушаю ее рассказ о леди Елизавете и принце Эдуарде, об их успехах в учении.

– Ну а теперь, поскольку тебе уже семь лет и ты уже совсем взрослая, – продолжает она, – настало время начинать серьезные занятия. Твоя матушка и я обдумали это дело, и я, по счастливому стечению обстоятельств, нашла для тебя наставника. Его зовут доктор Хардинг, и он из Кембриджского университета, как доктор Кокс и доктор Чик, которые обучают принца. Доктор Хардинг прекрасный человек, он блестяще образован, и, несомненно, он тебе понравится.

Я не в силах выразить свою благодарность. У меня нет слов. Я ошеломлена добротой королевы и ее заботой обо мне. Когда я наконец открываю рот, чтобы поблагодарить ее, матушка пребольно пихает меня коленом в спину. И как только она могла подумать, что я забыла о правилах приличия? Неужели она не понимает, что я волнуюсь?

– Благодарю вас, ваше величество, – выпаливаю я.

Но королева, слегка нахмурясь, смотрит на матушку. Я догадываюсь – она заметила, что произошло. Повернувшись, она наклоняется ко мне, гладит меня по руке и тихо говорит:

– Не бойся, дитя мое. Я уверена, что ты будешь хорошо учиться. Я стану следить за твоими успехами. Доктор Хардинг будет направлять отчеты мне лично. – С этими словами она смотрит на мою матушку, и в ее взгляде нет былой доброты.

Королева велит подавать закуски и напитки и ведет нас в маленькую смежную комнату, обшитую дубовыми панелями, где в очаге уютно потрескивает огонь. На стенах висят портреты короля и женщины в английском капоре, а у камина сидят две дамы, которые поднимаются, когда входит ее величество.

– Пожалуйста, садитесь, – тепло приветствует их королева. – Здесь мы можем обойтись без церемоний. Миледи Мария, позвольте представить вам вашу кузину, леди Джейн Грей.

Я приседаю в реверансе перед уже далеко не юной, низкорослой, прямой как палка личностью в ярко-фиолетовом атласном платье, украшенном драгоценными камнями, и с крупными четками на шее. У нее рыжие волнистые волосы под жемчужным капором и грубоватое лицо с курносым носом и поджатыми губами.

– Добро пожаловать, кузина, – произносит леди Мария необычайно низким, как у мужчины, голосом. Я отваживаюсь изобразить вежливую улыбку, но ее серые глаза печальны и холодны.

– И вы, миледи Елизавета, – говорит королева, – познакомьтесь с вашей младшей кузиной.

Елизавета приветливо улыбается, но она больше похожа на взрослую женщину, чем на девочку одиннадцати лет. У нее острый подбородок, острый нос и черные пронзительные озорные глаза. Ярко-розовое платье выгодно подчеркивает стройную фигуру, а ее красивые руки с длинными аристократическими пальцами эффектно лежат на широких юбках. У нее тоже рыжие тюдоровские волосы, и я с благодарностью замечаю россыпь веснушек на ее орлином носу. Не на мне одной лежит это проклятие.

Мы улыбаемся друг другу, а королева поднимает с кресла шитье Елизаветы.

– Леди Елизавета шьет батистовую сорочку для своего брата принца, – сияет она, – хотя у меня есть подозрение, что у нее не лежит душа к рукоделию!

Елизавета смеется:

– Ваше величество очень проницательны! Для меня это трудное задание! Я бы лучше читала учебник истории или делала переводы.

– Но вы прекрасно рукодельничаете, – возражает королева.

– Говорю вам: я терпеть этого не могу, – заявляет принцесса.

– Вот ведь упрямица! – с улыбкой замечает Екатерина.

Меня поражает фамильярность в их общении. Я бы никогда не посмела выкидывать такие штучки с матушкой или даже с миссис Эллен. Малейший намек на недовольство моими занятиями был бы приравнен к преступлению и жестоко наказан. Я смотрю на мать, но она, к моему изумлению, смеется вместе с другими.

Входит фрейлина, внося вино и сладости. Шутливый разговор продолжается.

– Ну не жадничайте, леди Елизавета, – говорит королева. – Сначала нужно угостить наших гостей.

Скорчив гримасу, Елизавета садится. Стулья подвинули к огню, мы берем угощение из буфета. Королева усаживается в высокое кресло с резной спинкой и приглашает меня сесть на скамеечку у своих ног. Она потягивает вино.