— Мне нужно побыть одной!
Как давно между нами не звучала эта фраза? Недели две? Наверное, да, но впервые после неё в лице Андрея мне чудится что-то чужое.
— Тогда едь на такси, — хмурится он. — Ты сутки на ногах и глупо в таком состоянии садиться за руль.
Если не считать часа полтора сна в гостинице и столько же в больнице, то двое суток.
— Пожалуйста, давай не сейчас, — устало потирая переносицу, прошу я. — Я приму душ и поеду на своей машине, ничего со мной не случится.
Подняв взгляд, я натыкаюсь на раздражённые, и от этого ещё более светлые, чем обычно, глаза Андрея. Он тоже умеет и злиться, и настаивать, и приказывать. Всё умеет, но меня эти его навыки обычно не задевают, потому что мне Андрей уступает. Может быть, слишком часто.
— Не смотри на меня так! — закатив глаза, я прохожу в гостиную. Потом вспоминаю про оставленный в сумке телефон, возвращаюсь, проверяю не звонили ли из больницы и оставляю сотовый на кухонном острове.
— Я не хочу с тобой ругаться, — проходит вслед за мной Андрей.
— На самом деле всё просто, — бросив грязную чашку в раковину, я ставлю чистую и запускаю кофемашину, — ты считаешь, что знаешь как надо, а я уверена в своей правоте. И всё равно сделаю так, как хочу.
— Наплевав на моё беспокойство? — Андрей опирается ладонями о столешницу.
— Последние сутки сочувствующая и примирительная функции у меня не работают, — сообщаю я ему с вежливой улыбкой. — Тестировать будешь?
— Как знаешь, — раздражённо выдыхает Андрей, с силой отталкивается от острова, а через несколько секунд громко хлопает входная дверь.
— Душ, кофе и работать, — вздохнув, я решительно выкидываю из головы всё лишнее и иду собираться.
Глава 14
Да даже вселенная на его стороне!
Зло пнув колесо отказавшейся заводиться машины, я впервые жалею, что понятия не имею о том, что у неё внутри. Есть смысл открывать капот? Саркастичный взгляд проходится по, пыльной после вчерашней поездки, машине. Нет смысла.
Так, надо просто взять себя в руки, а то я каждую яму на дороге стану воспринимать на свой счет. Выдохнув и закрыв машину, я достаю телефон, чтобы вызвать такси. И успеваю в «Саркани» как раз вовремя.
— Привет, Жень, всё нормально? — мимоходом спрашиваю я, направляясь в свой кабинет.
— Доброе утро, Алиса Константиновна! — радостно отзывается Карежин. Если забыть про его молчаливые на меня претензии, вот такие вот мои благотворительности — одна из тех вещей, ради которых он здесь работает. И работает хорошо. — Звонил «Спутник», уточняли всё ли в силе, столы мы с Гошей подвинули, а перекус уже в пути.
— Насколько в пути? — Мы вместе поднимаемся на второй этаж и заходим в кабинет. Бросив сумку в кресло, я сажусь за стол и включаю компьютер.
— Обещались всё накрыть до десяти. — Женя останавливается передо мной. — А огнетушители висят на положенных им местах.
— Огнетушители? — Я отвлекаюсь от прогружающейся почты. — Точно, огнетушители, — вспоминаю на выдохе. — Спасибо большое, Жень, можешь рассчитывать на премию.
Этот месяц получается затратным, но… «Саркани» — это не стены и книги, это те, кто горит работой и те, на кого я могу положиться. И это ни за какие деньги не купишь.
— Ещё что-то нужно? — не среагировав на похвалу, интересуется он.
— Нет… Да. Сделай одолжение, позови Аллу.
— Аллу? — удивляется Женя так, что, не успев даже мельком просмотреть лежащие на столе документы, я поднимаю предчувствующий очередные неприятности взгляд.
— Что с ней опять не так?
— Она позвонила минут за тридцать до вашего приезда и сказала, что плохо себя чувствует, — пожимает плечами Карежин. — Спросила всё ли нормально и сообщила, что не приедет. Ведь все знают, что в детские дни вы всегда здесь, так что волноваться не о чем.
Приятно. И я обязательно порадуюсь такой оценке от собственного персонала, после того, как прибью одну дурную управляющую.
— Тогда у меня будет ещё одна просьба, Жень. Эта… — я проглатываю рвущееся с языка слово, — Алла должна была подготовить подарки детям. В идеале они должны выглядеть как индивидуальные подарочные пакеты, девочкам — ежедневники и наборы цветных ручек, парням — головоломки и что-то ещё. Вроде. — Злясь на себя за то, что не помню, на каких конкретно вариантах мы с Аллой остановились, я щёлкаю мышью, пытаясь найти нужную переписку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Алиса Константиновна, не надо, я всё найду. — Перегнувшись через стол, Карежин накрывает мою ладонь своей. — Не беспокойтесь.
— Женя, — с очень недовольным намёком поднимаю я взгляд и он убирает конечность. И правильно, руки лишними не бывают. Особенно, когда они нарасхват.
— Извините, — не особо раскаивается он, но недоволен, это да.
— Кто сегодня в смене? Как обычно? — меняю я тему.
— Катя с Аней и мы с Гошей. — И снова мне глубоко плевать на его упрямые взгляды. Дельфин и русалка, ага.
— Хорошо, иди. — Женя разворачивается, а я не могу сдержаться: — Никогда не хотел стать управляющим?
— Не особо, — задержавшись у двери, отзывается он. — У меня полно других невыполнимых желаний.
Единственным плюсом всего этого дурдома оказывается то, что я забываю об отце. Хотя как забываю, помню, но, по крайней мере, не хватаюсь безостановочно за телефон.
А всё потому, что подарков детям, естественно, нет на месте.
В ответ на все мои попытки дозвониться, Алла разыгрывает спектакль «абонент не абонент», и я бы не выдержала, прокатилась к ней лично, но ситуацию спасает Гоша. Подарки всё-таки есть. В самом дальнем углу склада. В четырёх разных, неправильно подписанных, коробках. И я не знаю как он их нашёл, но премию заслужил и он. Так и быть, обойдусь без зарплаты в этом месяце.
Пока Аня с Катей контролировали кейтеринг и помогали разложиться приглашённым мастерам из арт-студии «Эсколь», мы в шесть рук готовили детям сюрпризы. И всё бы ничего, но умненькая Аллочка заказала всем одинаковые пакеты, забив на то, что подарки различаются по половому признаку.
Серьёзно, сегодня я преодолеваю все рекорды стойкости, при том, что и своих проблем хватает.
И быть пакетам перепутанными, если бы догадливая Аня не притаскивает наклейки с распродажи. Эти идиотские смайлы никак не продаются больше трёх месяцев, зато отлично подходят для разделения — девочкам с жёлтыми рожицами, парням с зелёными.
Слава тебе, распродажная корзина!
Впрочем, выдохнуть мы не успеваем — стоило прилепить последний смайл и на склад заглядывает Катя, сообщив, что автобус «Спутника» паркуется. Оставив их разбираться с последними недоделками, я выхожу встречать Марию Николаевну и почти тридцать её воспитанников.
— Здравствуйте! — Из автобуса выходит крепкая среднего возраста женщина, седеющая, но с хитро окрашенными волосами. С волевым подбородком и самыми добрыми глазами из всех, что мне приходилось встречать. — Как вы доехали?
— Как всегда, с песнями, плясками и бубном, — насмешливо улыбается Мария Николаевна и двумя руками пожимает одну мою. — Здравствуйте, Алиса! Вас можно поздравить? — Пока я соображаю, о чём речь, резко перескочив с мыслей о том, всего ли всем хватит, она кивает на мою правую ладонь.
Кольцо Андрея.
— Я ещё не определилась, — весело отзываюсь я, чувствуя, как за раз вымораживает внутренности.
— И всё равно будьте счастливы! — желает Мария Николаевна. — Вы этого заслуживаете.
Как же. Если только первая с конца.
— Спасибо. — Обернувшись, я вижу выглянувшую, чтобы мне кивнуть, Катю. — Мария Николаевна, у нас всё готово, можете выгружаться.
— Пятый отряд! — Вот это голос! Олеся нервно курит в стороне. Отойдя на полшага, я промаргиваюсь, с трудом сдерживаясь, чтобы не проверить оглушённое ухо. — На вы-ы-ход!
Жмурясь и подталкивая друг друга, из огромного автобуса начинают выходить парни и девчонки от семи до одиннадцати лет. Радостные и галдящие несмотря ни на что.