Читать интересную книгу Кутерьма вокруг хирурга - Татьяна Луганцева

– Извини, конечно, мы пойдем на выставку.

Галине сразу стало свободней дышать, плохое самочувствие куда-то улетучилось. Она повеселела и, насвистывая какую-то мелодию, направилась в сторону художественной галереи, вцепившись в сильное плечо Венсана мертвой хваткой.

Галина любила общаться с представителями богемы, но не с «актрисульками», а с режиссерами, известными музыкантами, художниками, владельцами вернисажей и антикварных салонов. У нее было много знакомых из этой публики, поэтому, едва переступив порог салона, она оказалась в своей среде, как рыба в воде, по крайней мере, она так себя ощущала. Народа собралось много, и некоторые из них были Галиниными знакомыми. Они кинулись друг к другу с притворными улыбками, рассыпаясь лживыми комплиментами и любезностями.

– Здравствуй! Как дела? Выглядишь, как всегда, на миллион долларов!

– Ах, милочка, и вы здесь! – сверкнула фарфоровыми зубами совершенно седая женщина лет пятидесяти в ярком, цветастом платье, как палитра художника.

– Серафима Яковлевна, как же я могла пропустить такое событие! – заискрилась Галина, пихая Венсана в бок, тем самым давая понять, чтобы он не стоял истуканом, шепча ему на ухо: – Поздоровайся, это владелица салона, вдова известного художника Соломонова.

Венсан что-то слышал об этой женщине от Гали или от кого-то другого, он уже не помнил. Якобы она отличалась в молодости фантастической красотой, мимо которой в свое время не смог пройти известный, уже состоявшийся художник. Так Серафима из простой официантки стала женой и музой знаменитого художника на долгие двадцать лет. Поначалу художник рисовал только свою жену, что, правда, не мешало ему иметь множество любовниц. Но умная жена умела закрывать глаза на это, понимая, что творческий человек должен черпать где-то вдохновение. Зато статус официальной супруги и единственной наследницы бездетного художника она не отдала никому. Постепенно стареющий Борис не мог уже обходиться без Серафимы, она вела бухгалтерию, решала, какой заказ он будет выполнять и когда, подсчитывала семейный доход и откладывала на «черный день». Женщина она была хваткая и жесткая, а ее организаторские способности развились сверх всякой меры. Когда Серафима заметила, что большие средства от их семейного бюджета уходят на пьянки мужа, она закодировала Бориса от алкоголизма и сократила число визитеров в доме.

В восемьдесят лет он покинул мир трезвенником, а Серафима стала полновластной хозяйкой. Уж тут она оторвалась. Злые языки утверждали, что это была очень развратная женщина, совершенно неуемная в сексе, количество ее любовников перевалило за сотню. Сейчас она предпочитала молодых людей, и многие начинающие художники, которые хотели выйти на более высокий уровень, уйти с улиц в дорогие галереи, проходили через ее спальню. Серафима Яковлевна кинула оценивающий взгляд на Венсана.

– Какой мужчина! Немедленно представь мне его!

Он скривил лицо в подобие улыбки и поцеловал ее сморщенную, цепкую руку, на пальцах которой красовалось по «булыжнику» в обрамлении драгоценного металла.

«Почему люди из художественной среды считают своим долгом носить яркую, странную одежду, крупные перстни, а количество бус на шее не поддается подсчету? Зачем ей столько камней?» – подумал Венсан, глядя на худую, жилистую шею хозяйки салона, полностью закрытую нитками бус из натуральных камней. Серафима перехватила его взгляд и потрогала свои бусы.

– Думаете, зачем мне столько камней, дорогой? Все очень просто. Один камень от сглаза, порчи и наговоров. Другой камень для притягивания денег, третий для поднятия сексуальной энергии, женской состоятельности и так далее… – Она прищурила большие глаза, которые единственные жили на этом морщинистом лице, и стала похожа на грецкий орех. – А кроме того, они удачно закрывают морщинистую шею от посторонних глаз.

Венсан поежился, он оставался при своем мнении: все эти штучки людям артистического плана нужны для того, чтобы выделяться, так как в их кругу яркая индивидуальность нужна, как нигде.

– Вы настолько суеверны? – спросил он ее.

– Конечно! А как же! Я на старости лет занялась изучением спиритизма и оккультизма. Молодой человек, вы еще многого не знаете!

– Я не настолько молод, уверяю вас.

– По сравнению со мной вы – мальчик! – махнула рукой Серафима, звякнув множеством странных, старинных браслетов из серебра. Она обратила свой взор на Галину. – Что же ты, дорогуша, скрывала от нас своего принца? Непростительная оплошность! Уже три года летаешь на крыльях любви, светишься счастьем и не представила своего кавалера старой подруге? Боишься, что отобью? – рассмеялась она.

– Вы, как всегда, шутите! Выглядите великолепно! Всегда рада видеть вас у себя в салоне! – защебетала Галя, и Венсану стало противно, что она так стелется и унижается перед этой холеной барыней с остатками былой красоты на лице.

– Вы артист? – снова обратилась к нему Серафима. – Нет, постойте, я угадаю! Вы – поэт! У вас лицо поэта!

– Серафима Яковлевна…

– Просто Сима, сколько можно говорить! Когда ты, Галя, называешь меня Серафимой Яковлевной, я ощущаю себя столетней старухой.

– Что вы Сераф… то есть Сима, я не хотела вас обидеть, я только хотела сказать, что Венсан – пластический хирург.

– О! – звякнула своими браслетами Серафима. – Я почти угадала! Хирург, тем более пластический, в душе должен быть поэтом.

– Нет, мадам, я скорее прагматик, – ответил Венсан.

– Вам еще не встретилась та женщина, которая разбудит в вас романтика! – погрозила она ему пальцем.

– Сима, ну что вы такое говорите, его муза перед вами, – поправила свои кукольные локоны Галя.

– Пластический хирург… Теперь понятно, молодой человек, почему вы с таким интересом разглядывали мое лицо. Думаете, возможно ли натянуть этот старый чулок? Нет, Венсан, я дорожу каждой своей морщинкой и никогда бы не легла под нож хирурга. Лицо натянуть можно, а куда денешь опыт и мудрость отсюда? – Серафима постучала по своей голове. – Я не хочу терять свою индивидуальность и стать моложавой, безликой куклой, и на твоем бы месте, Галочка, я не увлекалась пластическими изменениями своей внешности. Ты еще слишком молода. Пусть я сейчас не красива, зато по моему лицу можно судить о бурном прошлом, уж поверьте, мне есть что вспомнить, – закончила свою мысль Серафима и, взяв Венсана под руку, повела его в глубь галереи, обернувшись к Галине: – Я позаимствую у тебя кавалера на полчаса.

– Конечно, Сима!

Венсан шел мимо накрашенных дам в дорогой одежде, мужчин, в основном с бородками и усами, экспонатов выставки, и у него начало мелькать в глазах. Серафима говорила без умолку, успевая представлять его как спутника Галины и своего желанного гостя. Попутно она рассказывала ему о работах, представленных на выставке, то есть была своеобразным экскурсоводом. Чтобы Серафима сама представляла работы, выставленные у нее в салоне, надо было очень ей понравиться.

– Это произведение одного молодого талантливого художника, чудо-паренька, – показала она картины, выполненные в авангардном стиле и больше напоминающие пятна красок в сине-желтой гамме. Венсан скользнул взглядом по этим пятнам и подумал о том, что паренек действительно должен быть «чудом», чтобы выставляться в престижном салоне с такой мазней.

– Я в этом мало что понимаю, – тактично ответил он хозяйке салона.

– Я тоже, – наклонилась к нему Серафима и заговорщицки прошептала на ухо: – А вот эти керамические вазы ручной работы привезли с Востока от одного мастера-инвалида. Он не ходит, но руки у него золотые.

– Красивая ваза, – остановился Венсан перед большой, покрытой синей глазурью и мелким орнаментом вазой и провел по ней рукой.

– Эта ваза расписывалась целый год вручную и стоит десять тысяч долларов. Купив ее, вы поможете автору, а если учесть, что он инвалид, то сделаете еще и доброе дело, выступив в роли спонсора.

– Я подумаю над этим предложением, – ответил Венсан.

– У вас красивые руки, я люблю мужчин с красивыми руками, – сказала она, перехватывая его руку и добавляя: – Но это не дает вам право трогать хрупкий, дорогой экспонат, этого делать нельзя.

– Извините, я задумался, – отдернул руку Венсан.

Серафима провела его еще через два отсека с картинами и скульптурами, и они оказались в зоне, вход для посторонних в которую был запрещен.

– Не стесняйтесь, Венсан, заходите в мои апартаменты, – пригласила хозяйка.

Он шагнул через порог и оказался в большой полутемной из-за вуалевых драпировок на окнах комнате неправильной формы. На зеркальных полках стеклянных витражей были расставлены милые красивые вещички – вазочки, сувениры, шкатулки и забавные фигурки.

– Это – мое царство! – окинула взглядом стены Сима и пригласила Венсана присаживаться в большое удобное кресло, застланное ковром в восточном стиле. – Здесь собрана моя личная коллекция – вещи, которые дороги мне по разным причинам и с которыми я не хотела бы расстаться ни при каких обстоятельствах. Вы что-нибудь коллекционируете, Венсан?