Читать интересную книгу Я - осень, а ты май (СИ) - Бельская Анастасия

— Мне хватит на все грязности, что я с тобой задумал, — хмуро отвечаю я на эту ересь, — открывай давай!

Снова топот, дверь в воротах распахивается — и передо мной Настя с глазами в поллица, а на ее руках — завернутая в толстое одеяло малышка.

Тоже, кстати, смотрящая с не меньшим шоком почти черными глазенками.

— Максим? — напряжения в голосе Насти поубавилось, но совсем ненамного.

— Какая наблюдательность.

Мда, такой я себе герой — спаситель. Стою тут, когда почти полураздетые девчонки на холоде, и язвлю себе на радость.

— Зачем ты тут?

— Сказать, что света не будет до утра. У тебя есть свечки и вся остальная хрень, чтоб пережить ночь?

Нету. По глазам вижу, а еще по закушенной губе и складке между бровей. Она сама, как ребенок — все эмоции на лице, а слов можно и не дожидаться.

— Идем, я поищу, что тебе дать, пока муж не вернулся.

— Что… ой, а почему у тебя везде свет горит?

Настя, наконец, обращает свой взор на дом напротив, и я мысленно ставлю пять баллов ее внимательности. Из ста возможных.

— Потому что такие отключения здесь — не редкость, и жильцы давно установили себе генераторы. А кто-то просто закупился свечами и фонариками. Идем.

Больше повторять я не собираюсь. Разворачиваюсь, и жду, пока Настя перехватит дочь поудобнее, и выйдет следом за мной. Помогаю запереть ворота — и вот мы уже спешим через дорогу в мой светящийся и полный народа дом.

Да, дома как раз сейчас мать, сестра и двое племянников с собакой. Я нарочно не выдаю гостье этой информации — почти уверен, что после этого она откажется идти со мной. А маленькая девочка на ее руках все также молчит — и смотрит на меня через мамино плечо внимательно и с интересом.

Она похожа на нее. Я видео ее фотки — но сейчас, во взгляде, поджатым губкам, и едва уловимых переглядках с Настей я замечаю все те же жесты, что и в старшей Беляевой. Маленькая копия. И одно это заставляет проникнуться к малышке заведомой симпатией.

Но по-прежнему избегать говорить с ней напрямую.

Дома Настя с порога слышит посторонние голоса, и замирает. При свете люстры я отмечаю, как она одета — домашняя свободная кофта бледно-розового оттенка, и серые брюки. На ногах — плотные шерстяные носки с кроксами, из которых сейчас она вытащила ноги.

Охуенно. Домашняя Настя — мой любимый вид этой женщины, как ни крути.

— Ту есть кто-то еще? — шепот этой самой женщины заставляет меня улыбнуться, а Марусю — крепче прижаться к матери.

— Я говорил тебе, что живу не один.

Еще в самом начале, в переписке. Может, не запомнила? Или просто не ожидала, что все будут дома сейчас?

Я не даю ей шанса все обдумать или смыться. Просто беру за плечи — и веду в сторону гостиной, где сейчас собралась вся семья, и куда я сам заглядываю крайне редко.

— Так, сумасшедший дом, затихаем и знакомимся — наша новая соседка напротив, Настя с дочкой. Переехали недавно, и оказались не готовы к нашим ежемесячным апокалипсисам. Так что я за свечками — а вам смотреть, но руками не трогать.

Я наблюдаю, как моя маленькая мама, которая ростом не выше Насти. Смешно прижимает пальцы к груди, а Ирина отрывается от настолки с младшим Владиком, и тоже смотрит на гостью. Старший Костя, сидя в кресле лишь на секунду поднимает взгляд от телефона — и затем снова утыкается в него.

Отлично. Пусть знакомятся, а я сматываюсь.

Мне кажется, я спиной чувствую, как Настя взглядом прожигает мою спину, но все равно поскорее ухожу. Не люблю все вот эти семейные представления — знакомства, охи-вздохи, и прочее. Моя семья не кусается, Настя с Машей тоже, так что справятся и без меня.

В кладовке я быстро достаю несколько фонариков, свечи, кидаю в пакет повербанк, и еще на всякий случай спички. Ну а вдруг у нее даже нечем поджечь эти самые свечки…

Когда все собрано, а еще пару минут стою в кладовой, дожидаясь сам не зная чего. Просто… Некомфортно возвращаться. Они уже проскочили стадию знакомства? А если да, то не стоят ли в неловком молчании?

Но, кажется, это только у меня проблемы с коммуникацией, потому что по возвращению в гостиную я застаю прямо-таки идеалистическую картину. Марусик, которую выпутали из одеяла, стоит рядом с моей мамой и Владиком, пальчиками трогая фигурки на игровой доске. Не пытаясь убрать или схватить — а просто с интересом трогая, изучая игрушечных человечков. А Настя сидит прямо на полу рядом — наблюдая за дочкой, и одновременно отвечая на вопросы.

— Да, ходим в ясли… А Владик в какой группе? Ой, так вам уже сколько? Пять? Большой человек! А старший?

— А старший в школе, ему четырнадцать. Хотя, будь его воля, никуда б не ходил! — смеется Ирина, которая двигается к Насте поближе, и тоже смотрит на ее дочку.

— Так это возраст такой. — Мило улыбается Настена, и убирает волнистую прядь за ухо, — я вот тоже все жду «кризиса трех лет», но пока вроде все как прежде…

— Она у вас очень разумная, — кивает моя мать, и замечает меня. — Максим, представляешь, Владик и Машенькая ходят в один детский сад!

Ну разумеется. Вообще, логично, учитывая, что мы живем напротив. Но в последнее время мы настолько часто совпадаем в местоположении с Настей, что я даже не удивляюсь еще одному пересечению.

— Круто, — без эмоций киваю я, и поднимаю повыше собранные вещи, — только сухпайка не хватает, а так можешь смело идти с этим в поход.

Настя сразу поднимается, смешно раскрывая одеяло, и спеша поскорее уйти.

— Машунь, нам пора.

— А может, еще чуть-чуть поиграем? — немного коверкая слова, и выделяя фразу какой-то по-детски серьезной эмоцией, спрашивает Маруся.

— Дома поиграем, солнышко.

— А кушать?

Настя чуть растерянно замирает, а затем поднимает полный вины взгляд на меня.

— Максим… можно быстро разогреть у вас суп, я сейчас принесу? Я не успела до отключения покормить Малышарика, а у нас даже чайник от электричества.

Я знаю, что за этим последует. А потому даже не пытаюсь ничему помешать — просто молча опускаю пакет, уверенный на сто процентов, что никуда мы сейчас не уйдем.

— Настя, оставайтесь на ужин! — тут же поднимается моя мама, и зачем-то садится рядом с Машей на ковер, — мы как раз сейчас собирались кушать, чего вам там сидеть в темноте?! У нас есть куриный суп детям, Маше такое можно, а для взрослых Максим сделал плов!

— Ой, нет-нет, спасибо! — пугается Настя, и бросает взгляд на меня, — мы итак свалились вам на ночь глядя, спасибо огромное за помощь! Мы пойдем, спать скоро ложится, да и…

— Оставайся, — прерываю я поток ее сбивчивой речи, и смотрю в карие, испуганные донельзя глаза, — я вас приглашаю.

Пока Настя замирает в недоумении, моя мама уже снова встает, и, что-то рассказывая Маше, уводит ее на кухню. Ирина и Владик следуют за ними, и только Костя наплевательски продолжает сидеть в кресле.

— Парень! — выразительно произношу я, и Костик тут же поднимают задницу с места, — матери помоги.

Он слушается, но не потому, что я для него супер-авторитет. Просто знает — я не шучу и не раскидываю слова просто так, чтобы потрясти воздух. Мои обращения к нему крайне редкие, а советов я вообще давал ему в жизни дважды — и оба раза такие взрослые, что у парня алели уши.

Мы, наконец, остаемся в гостиной одни, и Настя с еще большей тревогой поглядывает на дверь. Переживает о дочке, оставленной с посторонними? Или конкретно сейчас — больше о себе?

— Зачем это? — наконец спрашивает Ангелочек, наклоняя голову вбок, словно не до конца осознавая происходящее, — я просто хотела накормить Машу.

— Ну вот и накормишь. И сама поешь заодно… Вряд ли наш ЗОЖник покормил тебя нормально.

Я вообще не знаю, зачем произношу последнюю фразу. От того, что это так бесит? А с каких пор вообще? Никогда не отличался ревностью, и вообще пару раз состоял в свободных отношениях. А тут, блять, на тебе…

Настена краснеет, но не от смущения — от злости. И как бы ей не ляпнуть, насколько сильно меня это в ней заводит?