Читать интересную книгу Ели воду из-под крана - Александр Сидоренко

Два года назад, когда шеф в очередной раз потерял покой и сон из-за конфликта по месторождению на Камчатке, Иван Фёдорович наконец-то реализовал свой давний проект — купил в Испании виллу. Досталась она ему сравнительно дёшево, по цене трёхкомнатной квартиры в Бутово. Смешно, мир перевернулся с ног на голову — убитая квартира в подъезде, пахнущем человеческими отходами и кошачьей мочой, стоила приблизительно столько же, сколько небольшая вилла в Каталонии. Риелтор тогда помог с оформлением вида на жительство для четырёх человек — его самого, мамы, Елены Константиновны, жены Валентины и дочки Насти. Вилла большую часть года сдавалась в аренду, а шеф разрулил вопрос, и все успокоились.

По дороге Иван Фёдорович принялся анализировать ситуацию и искать точку выхода. Сразу после записки от Афони он решил, что поедет на родину. Там оставалось маленькое дело, которое нужно было уладить в любом случае. Судя по всему, ходить на свободе, а возможно, и жить, ему осталось несколько дней. Второго человека в конторе, через которого проходили все финансовые потоки, будут искать в первую очередь.

Семью нужно было переправить в Испанию, и почему-то теплилась надежда, что их не тронут. Возможно, к этому добавлялось нежелание им всё объяснять и вместе собирать вещи. Иван отправил жене СМС, в котором настоятельно рекомендовал срочно покинуть страну и ждать на дальней даче, так они между собой называли Испанию. Потом он сжег записку, сломал сим-карту, а разобранный телефон частями выбрасывал в урны по дороге к метро.

Страшно подумать, как человечество жило до появления мобильных телефонов. Сколько людей не смогло встретиться, сколько дел было не сделано. На данный момент жизнь латентного Крузенштерна тоже спас телефон, вернее, его любовь к гаджетам и тяга к оригинальности...

У шефа с незапамятных времён был водитель Афанасий. Не исключено, что он его ещё в райкоме комсомола возил, но уточнить этот факт не представлялось возможным. Хороший спокойный мужик, который ездил прямо, как линкор. У всех замов были настоящие боевые урукхаи, прошедшие кто горячие точки, кто с пяток курсов экстремальной езды вкупе с паранормальной стрельбой. Шефу много раз предлагали такого рода волков, но он лишь отшучивался и выезжал из дому пораньше, чтобы быть на работе вовремя.

День рождения у Афанасия был первого января, такое не забудешь. Иван Фёдорович чувствовал свою вину за то, что сам родился в юном месяце апреле, а человеку так не повезло, и он старался на Новый год подарить Афанасию что-нибудь особенное. В последний раз лично изготовил ему при помощи программы «Саундфорж» набор персональных рингтонов из фильма «Афоня». Водила от счастья чуть слезу не пустил и всем сбрасывал сигналы, чтобы ставили на его вызов. Не исключено, что именно этот подарок заставил его написать записку и подбросить её под дверь кабинета Коваленко. «Шефа взорвали беги». Три слова, шестнадцать букв и никаких знаков препинания. Равно как и надежд.

VI

На вокзале не состоявшегося кругосветного путешественника ждал очередной щит со схемой направлений. Тут пришлось подумать дольше, но разумный результат всё равно был обеспечен. Орел-Курск-Белгород и переход границы пешком, а дальше должен был быть следующий щит.

Иван Фёдорович редко вспоминал детство, а его статус вообще не предполагал наличие каких-либо комплексов, но одно дело предположения, а реальность — совсем другое. Шансов было мало: могут убить, могут засадить надолго и пришить по-тихому в зоне, в любом случае его должны были плотно допросить и выбить те счета и оффшорные цепочки, которые, по мнению Конторы, могли быть ей неизвестны. Первым делом закроют границу, поищут в Подмосковье, потом в Испании, и, параллельно или последовательно, прочешут родину. Но день-два должен был остаться.

Но перед этим он бы хотел встретиться с Шилом, чья фамилия была Шиляев, и Чалым, чья фамилия вполне могла бы быть Чалый.

Когда-то давно, в библиотеке пионерлагеря, в сборнике рассказов о латиноамериканских революциях Ваня напоролся на чудный колониальный сюжет: злого капиталиста-плантатора убивает юный внук когда-то загубленного им конкурента. Там былхитрыйход — чтобы внедрить парня в обслугу, жена погубленного, которую, естественно, звали Розой, заимела ребёнка от чернокожего. Вырастила мулата, который всю свою жизнь посвятил мести — в свою очередь скрестился с негритянкой и заимел собственного сына, практически чёрного. Сей храбрый отрок стал прислуживать на конюшне и убил злобного старикашку на прогулке, произнеся гневную обвинительную речь, после которой последовал выстрел.

На Ванечку, который тогда уже несколько месяцев пребывал в шкуре профессиональной жертвы по кличке Пипетка, тот рассказ произвёл неизгладимое впечатление. Засыпая в шумной спальне под многосерийные рассказы соседей о Чёрной руке и крики «Отдай моё сердце!», он смаковал свою месть. С годами боль и сопутствующая ей сладость поутихли, но в этот в пиковый момент Иван Фёдорович неожиданно ощутил только одно живое сильное желание — вернуться и отомстить, а там будет видно.

VII

Штирлицу было легче, в самом крайнем случае он мог достать табельный пистолет «Вальтер», застрелить Бормана и считать свою миссию выполненной. Ване было гораздо тяжелее... В конце восьмого класса существовала надежда на то, что Шило с Чалым отцепятся во взрослую жизнь — ПТУ или технарь. В девятый класс они, конечно, не остались, но в школу всё равно заходили регулярно, висели на спортплощадке, и в любой момент можно было ждать повелительного крика: «Пипета-блядь, стоять!» Младшие блатняжки, наследники хулиганской славы, тоже не упускали случая зацепить терпилу из девятого-А. Не жизнь, а натуральный ад. Дошло до того, что новый военрук решил, что Ванина фамилия не Коваленко, а Пипеткин...

По вечерам, выгуливая толстую Умку, которая так до конца и не очухалась от своих детских болячек, Ваня мечтал о том, что придёт час, и он наберёт авторитет. Самый простой путь лежал через спорт: пару лет постучать по «груше», отоварить кого-нибудь попроще на людях и приподняться по уличной шкале. Но Ваня чувствовал, что это не для него, он уверенно шел на золотую медаль и дальше должен был работать головой.

В журнале «Наука и жизнь» он вычитал о Кремниевой долине (примечание переводчика: у нас называемой Силиконовой), в которую собирали самых талантливых ученых со всего мира. Вот бы ему туда попасть... Однако чаще всего в своих мечтах отличник становился гениальным водителем и возил кого-нибудь из королей района — Секу или Француза, или же благодаря математическим способностям превращался в местного кон-сильери Тома Хагена из «Крёстного отца», опять-таки при участии кого-нибудь из крутых.

Следующий год был выпускным, Ваня пошёл на подкурсы в университет, на экономфак. В группе на подкурсах было одно неприятное мажорище (примечание переводчика: мажор, сладкий — ребенок богатых родителей) поганое, некий Стёпа, сын экспедитора с плодово-овощной базы. Уже в сентябре он носил куртку «ройс», а при первых признаках заморозков натянул длинную, до колена, дублёнку и норковую шапку.

Ваня решил навести на него, чтобы пацаны сняли с него кишки (примечание переводчика: одежду).

На перемене он вышел за угол школы, где курили самые блатные и, сплюнув для протокола, с независимым видом завёл разговор о Стёпе. Он так вошёл в роль, что приписал потенциальному потерпевшему все грехи мира и, увлекшись, не заметил Чалого, который катался на ангажированном у кого-то из малолеток велосипеде «Орлёнок». Резко затормозив, Чалый причалил и подключился к разговору, который к тому моменту уже приобрёл конкретный оттенок.

— Где живёт? Кто родители? Так он сладкий? Он лох, его мама одевает?

Тема мамы смутила Пипету, как бывалого уголовника в блатной песне. Во-первых, его самого одевала мама на свой вкус, а во-вторых, что скажет она, если узнает о том, что сынок Ванечка наводит преступников? Ситуацию спас школьный звонок, который сработал как нельзя вовремя. Ваня ушёл в школу, а тема замялась сама собой.

Тогда центром Вселенной являлся базар, все что-то перепродавали, реализовывали и предлагали. Коваль остро ощущал необходимость хотя бы в чём-то быть похожим на сильных района сего и взял у Макара Бабича рулон модных финских обоев, якобы для того, чтобы предложить знакомым барыгам. Дело было в ноябре, и, по дороге домой, напротив гастронома, его выловил Шило с парой незнакомых корешей. Они вываляли Ваню в грязи, и обои вместе со сменкой и подаренным мамой на прошлый день рожденья дипломатом (примечание переводчика: сменная обувь и портфель «дипломат»). Чтобы вернуть Макару деньги за рулон, пришлось продать полное собрание сочинений Джека Лондона...

Но это были ещё цветочки. Перед Новым годом в школе была дискотека. Раньше Ваня наверняка бы на неё не пошёл, но, в-третьих, перед её началом выдавали табеля, во-вторых, мама купила ему новый крутой серый свитер «Каппа», а во-первых, он хотел увидеть при полном параде Леру Быковскую, которую никто уже не называл Бычкой.