подхватил меня за попу и в следующее мгновение опустил на гладкое, слегка прохладное покрывало. Нетерпеливые руки нагло скользнули под футболку любимого и прижались к твёрдым, как мрамор мышцам живота.
— Да, девочка… — он прикрыл глаза от удовольствия и быстро избавился от футболки.
Моя мечта сбывалась здесь и сейчас! Касаться его, целовать. Наконец, не сдерживаться и позволить себе всё то, что так давно хотелось!
Виталик переместил руки мне на талию и, слегка сжав, немного вдавил меня в матрац. Губы мужчины жадно завладели правым соском…
— М-м-м… — я снова стонала и теперь уже безостановочно. Язык любимого кружил лабиринтами по моему затвердевшему соску и прерывался лишь для того, чтобы сказать мне очередную возбуждающую фразу.
— Златочка… Не молчи. — губы переключилась на другую грудь и я снова застонала, одной рукой хватаясь за покрывало, другой зарываясь в волосы Виталика.
— Да…
— Ты хочешь зайти дальше? — снова спрашивает.
— Хочу… Очень… Пожалуйста… — сама себя не узнавала. Какое распутство!
Вместо ответа Виталик ловко освободил меня от джинсов и трусиков одновременно. И, пока он это делал, мой взгляд из полумрака комнаты выхватил возбуждённую выпуклость приличных размеров у него в штанах.
Боже!
— Злата… Его рот снова припал к моей груди, а руки подхватили задницу и в который раз сжали.
Это движение передалось туда… В самый эпицентр удовольствия. И я окончательно попрощалась со здравым слыслом, — Пожалуйста… Я больше не могу… Виталик…
— Я вижу, милая… Ты такая мокрая, — палец любимого нежно, чуть касаясь прошёлся по моим важным лепестками вниз и снова вверх. К клитору.
— Да-а… — я не узнавала свой голос.
— Я хочу тебя… Не могу больше ждать… — прохрипел он и припал губами к моему разрывающемуся от возбуждения лону.
Язык плавал между тоненькими, чувствительными складочками. То по прямой, то кругами. А я бесстыдно выгибалась ему навстречу и теребила пальцами свои набухшие соски.
— А-а-а… снова вырвалось у меня.
— Правильно, моя маленькая… Покричи… Мне так нравится, как ты это делаешь. — он тоже был не в себе. Я чувствовала это по его нарастающим с каждой секундой движениям. Язык теперь кружил только по клитору, а пальцы занимались тем, что ниже. Ещё несколько сладких кругов и моё тело выгнулось дугой, задрожало и бурно разрядилось мощным оргазмом.
Глаза распахнулись и уставились в темноту едва знакомой комнаты. Щёки горели от стыда и страха, что же будет дальше. Но… Я была одна. На кровати в гостевой спальне его дома. И возбуждение, несмотря на испытанный во сне оргазм всё ещё не отпускало.
Вот зараза! Ну почему так правдоподобно?
Я резко села в кровати, но в следующую секунду чуть не подпрыгнула от глухого грохота на балконе.
Поднялась и, с клокочущим сердцем, неуверенно ступая по мягкому ковру, вышла на свежий воздух. На мрамором, черно-белом полу ещё слегка подрагивал маленький жестяной подсвечник.
Что-то ветер разошёлся не на шутку…
Только теперь я полностью пробудилась ото сна и окончательно осознала, что никаких поцелуев и, тем более, орального секса между нами не было.
Вечером мой любимый даже не понял, что я его обняла. Решил, что споткнулась по пьяни и чуть не упала, вовремя схватившись за него.
А дальше всё стало ещё печальней. Виталик каким-то образом распознал на противоположной стороне дома моего отца, мнущегося около парадного входа. И последнее, что я от него услышала: — Злата, Игорь пришёл! Бегом наверх! Вторая комната слева и сиди тихо! Не высовывайся!
Глава 15
Забравшись с ногами в одно из огромных уличных кресел, стоящих посередине балкона, я ушла в себя. Сейчас, на трезвую голову мне казалось невероятной глупостью то, что я вытворила вечером, по дороге из паба. Додумалась же! Но держаться на расстоянии от него уже не было сил. Раньше я считала, что нет на свете больших страданий, чем наблюдать, как Виталий обнимает Джессику, целует её и смотрит с любовью и нежностью. Теперь великой мукой для меня стало находиться с ним рядом и не иметь возможности прикоснуться… Спать в соседней комнате, а не в одной постели, положив голову на громадную мускулистую грудь. Я мечтала говорить ему "ты", называть любимым… Не бояться своих чувств, а, наконец, признаться!
Мои, скорее, не имеющие места в реальной жизни мечты и желания терзали сердце. Заставляли его превращаться в сухой и чёрствый чернослив каждый раз при необходимости держать дистанцию. Моё юное сердечко болело и жалость в уголок запуганным зверьком, а пальцы навязчиво и беспощадно жали ткань большой льняной подушки.
Я сидела так очень долго: положив подбородок на колени и всматриваясь в заснеженные горные вершины, едва виднеющиеся в темноте калифорнийской ночи. Те самые, в которых мы были днём.
Незаметно небо прорезали первые, нежно-розовые лучи утреннего солнца. И я, наконец, почувствовав усталость, навалившуюся на плечи тяжеленным мешком, снова отправилась в постель.
Мне ещё бы спать и спать, но резко щёлкнувшая дверная ручка заставила вернуться из мира грёз довольно быстро, как на ракете. Даже дыхание участилось.
Машинально натянув простыню на обнажённую грудь, я слегка приподнялась на локте и сразу же впечаталась взглядом в Меган — пожилую, немного сварливую даму, приходящую прибираться к нам. И к Огановским, как выясняется, тоже.
— Злата? — я сжалась под её осуждающим, колким взглядом. Глубоко посаженные глаза в обрамлении десятка мелких морщинок, казалось, готовы были расстрелять меня на месте. Без суда и следствия.
— Извините, я… — вскочила с кровати и, кое-как обернувшись тонкой простынёю, засеменила в сторону ванной комнаты.
— Нет постой! Не торопись! А родители знают, что ты путаешься с недавно овдовевшим мистером Огановским? — вновь напала она на меня теперь уже при помощи едких слов.
— Вы всё неправильно поняли… Просто мы…. - беззащитным ягнёнком заблеяла я.
— "Просто" что? Развлекаетесь? Как у вас сейчас всё легко! — выплюнула она