class="p1">Твою мать! Я вдруг почувствовал себя так, будто только что изменил Свете…
Глава 7
Я, конечно, отстранился от Вари, но что уж теперь… После драки вилами не машут. В конце концов, поцелуй — это шалость. Если он односторонний, так сказать. Но Варе на всякий случай напомнил:
— Вообще-то, я женат.
— Не обманывай, — прищурилась Соловейчик, словно ироничная училка пыталась застукать на лжи нерадивого школьника. — Вы с ней даже не расписаны…
— Это не имеет значения, — коротко мотнул я головой. — По долгу службы проблематично отношения заверить. Но они все равно есть.
— Андрюш… Ну я же вижу, что тоже нравлюсь тебе… — Варя игриво провела пальчиками по моей руке, я поднял эту руку вверх, подзывая официанта, чтобы рассчитаться, но вспомнил, что мы в кафе-кулинарии, а не в ресторане. И расчет уже произведен был на кассе. Блин… Совсем сбила меня с толку Варюха своим флиртом. Хотя не скажу, что мне не понравилось. В голове вдруг всплыло недовольное лицо Светы, оно особенно прекрасно в тихом гневе. Я про себя подумал и мысленно ей закивал: «Говорю же, не понравилось». А вслух я уклончиво так произнес:
— Мне много, что нравится… Но тебе лучше сосредоточиться на нашем деле, а именно, на Анатолии.
— Ой, Андрюш… Да ладно… Никуда он не денется, ты же знаешь, я за ним приглядываю.
— Молодец… Когда в следующий раз он смоется из квартиры ночью, если такое случится, конечно, срочно позвони мне в гостиницу. Вот номер телефона дежурного администратора, она соединит тебя со смой.
— Ну да… Пока соединит, пока ты встанешь, оденешься и приедешь, его уже и близко не будет, — скривила губки Соловейчик.
— Что предлагаешь? — поскреб я бровь.
— А что тут сделаешь? Попробую сама за ним незаметно проследить… Только мне машина нужна будет своя. Чтобы во дворе всегда стояла, и никто об этом кроме меня и тебя не знал. Сможешь организовать?
Отличная идея, а Варя не промах… Еще и водить умеет. Но, поразмышляв, я сказал совсем другое.
— Нет, — замотал я головой. — Это опасно… А если Толя окажется нашим Литератором?
— Ты же сам говорил, что мне ничего не грозит. Ведь он влюблен… Не посмеет…
— Да, но…. Когда ты узнаешь его тайну, то психопат всегда выберет себя, а не любовь.
— Психопат?
— А разве тот, кто методично убивает нескольких людей подряд, может считаться нормальным?
— Тогда Толя — не Литератор, — с некоторым облегчением вздохнула девушка. — Он, вроде, нормальный… Только иногда психует. Но с кем не бывает?
— Все они кажутся нормальными, — мой голос, хоть и не специально, прозвучал как-то зловеще. — Ты думаешь, у маньяка на лбу написано, что он убийца? Последняя наша «подопечная» по громкому делу вообще судмедэкспертом работала, вскрытия жертв и экспертизы проводила. Представляешь? Помогала, так сказать, нам ловить себя. При этом с виду была вполне приличной и интеллигентной девушкой, спортсменкой-комсомолкой, что называется. А потом выяснилось, что в ней еще жила другая личность. Темная и мстительная. Вот и представь себе картину. Ей даже притворяться не пришлось, ее первая личность искренне верила, что хочет поймать убийцу, которой сама и оказалась. Так что насчет Анатолия я бы так не обольщался. Он в подворотне на меня с ножичком напал, помнится, и ты это прекрасно видела. И вообще… Мутный он какой-то. Вроде, безобидный, а вроде — и нет. Ты что загрустила?
— От твоих слов, Андрей, веселья мало, — вымученно улыбнулась та. — Я уже начинаю бояться оставаться наедине с Толей… Пистолет бы мне какой-никакой. Эх… Жаль, что прокурорским оружие не дают. Слу-ушай! У тебя не завалялось лишнего пистолета нигде случайно?
Так спросила, будто речь шла о носовых платках.
— Нет, конечно! Нелегальными стволами не занимаюсь.
— Да шучу… — хохотнула Варя. — Понимаю, что это будет незаконное хранение… А ты ведь закон не нарушаешь, да, Андрей Григорьевич? Правильный весь…
Девушка посмотрела на меня не то с укором, не то с не вполне понятным грустным восхищением. Будто ей было дело до Закона. Впрочем, что гадать? Тут явно прослеживался иной подтекст… Который выражался в источаемых ею флюидах.
Ха! Правильный! Знала бы она, сколько я дров наломал за свою прошлую жизнь… Хотя сейчас-то я изменился. Почти. Считается, что после школьного возраста характер человека не меняется… А у меня? Нет, характер тот же остался, а ценности — вот они немного другие стали.
— А ты не соблюдаешь разве? Закон этот, — спросил я в шутку и получил неожиданный ответ:
— Нет, конечно!
— Как так? — вскинул я бровь и даже подвинулся ближе, чувствуя, что сейчас повествование перейдет на доверительный шепот.
Но Варя отвечала в полный голос и гордо распрямив изящную спину:
— Ну, вот, например, улицу переходить в неположенном месте или на красный свет — это нарушение закона?
— Нет.
— Нарушение… Административного закона… Все его хоть раз да нарушали.
— А-а… Ты в этом смысле? — облегченно выдохнул я, отгоняя нехорошие думки про Варю и про то, на что она способна.
Вот сижу я с ней, Литератора обсуждаю, а может, она и есть тот серийник… Хотя вряд ли. Или нет? Тьфу, блин! Уже голова пухнет от обилия подозреваемых…
— И не только в этом смысле, — многозначительно улыбнулась Соловейчик. — Я бываю плохой девочкой… Неправильной… Но об этом давай не будем.
* * *
Елена Петровна сидела на скрипучей кровати и читала. В дачном домике, в котором она была пленницей вот уже больше недели (с точного счета она сбилась), отыскалось немало старых книжек советских писателей.
Это были неказистые томики в мягких обложках с непритязательными названиями: «Городские рассказы», «Путь комбайнера», «Комсомольский девиз».
В другой ситуации администратор не стала бы читать такую скучную и серенькую прозу, особенно после захватывающих детективов Светлицкого — дочитав его новый том, она вообще не могла читать другие книги. Ведь в них нет таких крутых поворотов сюжета, захватывающих интриг, тайн, загадок и подробностей разных приёмов, нужных в деле борьбы умелого сыскаря с преступниками-убийцами. Приходько подсела на этот, как выражалась ее знакомая-филолог, «литературный полуфабрикат», и нормальную «пищу», в виде полотен текста, подробно описывающих утро в селе, росу на траве и грязь на кирзаче тракториста — уже не воспринимала. Но тут желанных