— Да, ее мать. Вам это кажется странным? У каждого человека есть мать… даже у того, кого находят в поезде убитым.
Последнюю фразу она произнесла холодно, почти цинично.
Де Кок, словно устыдившись, опустил голову, на самом же деле эта дама почему-то совершенно не вызывала у него сочувствия, напротив, хотелось ответить ей какой-нибудь резкостью, и он сдерживался из последних сил.
— Могу я узнать ваше имя?
— Синтия де Ламотт. Это моя девичья фамилия. С тех пор, как мы развелись с Жаном де Турне, я снова ношу свою девичью фамилию.
— Вы живете в Неймегене?
— Да. Могу сообщить адрес…
Де Кок поднял руку, как бы останавливая ее.
— Вы можете оставить моему коллеге свою визитную карточку. — Он доверительно склонился к даме, желая отыскать слабое место в твердом панцире ее высокомерия. — Ваш бывший муж был у меня два раза… и сказал, что намерен поехать в Неймеген, чтобы навестить вас и утешить в вашем горе…
Синтия де Ламотт уставилась в одну точку. Губы ее дрожали.
— Жан действительно сейчас в Неймегене, — тихо сказала она. — Эта страшная потеря заставила нас осознать, насколько мы еще привязаны друг к другу. — Она тяжело вздохнула. — Мой муж очень тяжелый человек, потому-то я и ушла от него. Это леопард с темными пятнами… слишком темными пятнами… Он считает Луизу де Колиньи… виновной в смерти Сюзетты. — Синтия де Ламотт медленно покачала головой. — Он сам сказал мне об этом, но я не разделяю его мнения.
— Вы знаете о любовной истории, в которой были замешаны Луиза де Колиньи и ваша дочь?
— Никогда об этом не слышала от Сюзетты…
Де Кок протянул руку и пощупал плотную ткань ее костюма.
— Этот костюм на вас… Вы часто его надеваете?
Синтия де Ламотт замерла. Печальное выражение разом исчезло с ее лица.
— Почему вас заинтересовал мой костюм? — резко спросила она. — Вы считаете, он мне не идет?
Не отвечая на вопрос, инспектор продолжал выяснять:
— У вас он давно?
Синтия де Ламотт провела рукой по лацкану.
— Я вообще люблю костюмы. Я считаю, что это очень удобная одежда на все случаи жизни. И обычно предпочитаю именно этот цвет… темно-коричневый, он мне идет.
— И всегда надеваете к этому костюму бежевую блузку с воланами?
Синтия де Ламотт холодно взглянула на него.
— Да в чем дело? Почему вас так заинтересовала моя одежда?
Желая усилить эффект, де Кок выдержал паузу.
— Рядом с Сюзеттой в поезде, в том купе, где она была убита… сидела дама, одетая именно так, как вы.
14
Синтия де Ламотт расширенными от ужаса глазами смотрела на следователя, внезапно побелевшее лицо казалось алебастровым, нижняя губа дрожала. На минуту де Коку показалось, что сейчас она упадет в обморок, но прежде чем он успел прийти ей на помощь, она взяла себя в руки. Седой инспектор нахмурился, он никак не ожидал такой реакции. Конечно, он рассчитывал, что его слова произведут определенный эффект, но действительность превзошла его ожидания.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он озабоченно.
Синтия де Ламотт прикрыла глаза и с глубоким вздохом прижала кончики пальцев к вискам.
— Все в порядке, — наконец выдавила она из себя. — Вы не должны были говорить мне такие ужасные вещи! — продолжала она. Вы не должны были этого делать. — Она покачала головой. — Не понимаю, зачем вам понадобилось пугать меня таким образом?
Де Кок внимательно наблюдал за ней и с облегчением убедился, что она окончательно пришла в себя, бледность исчезла с ее лица.
— Я вовсе не собирался вас пугать, — сказал он. — Я сказал вам правду, чистую правду, и только. Могу повторить то же самое: рядом с Сюзеттой в том самом купе, где она была убита… сидела женщина, точно такая, как вы…
Синтия де Ламотт слегка наклонила голову.
— Что вы имеете в виду?
Де Кок сделал неопределенный жест.
— Ну, она выглядела точно так же. И тот же костюм…
Синтия де Ламотт покачала головой.
— Этого не может быть! Ни разу в жизни я еще не встречала своего двойника.
— Но там была именно такая женщина!
— И это она убила Сюзетту?
Де Кок приподнял плечи.
— Ну-у… этого мы еще не знаем, — неуверенно протянул он. — Во всяком случае, она явно была последней, кто видел Сюзетту живой.
— Кто…
Фледдер внезапно вскочил со стула и вышел из комнаты. Инспектор хотел было вернуть его, но раздумал и снова обратился к своей посетительнице.
— Что вы хотели узнать?
— Кто видел Сюзетту с этой женщиной?
Де Кок одарил ее широчайшей улыбкой, но отвечать не стал.
— Вы все еще не сказали мне, — мягко произнес он, — почему вы поспешили прийти сюда, как только приехали из Неймегена?
Синтия де Ламотт подняла вверх указательный палец.
— Потому что я хотела сообщить вам одну вещь, о которой не знает мой бывший супруг. Мы с Сюзеттой ему об этом никогда не рассказывали, просто не хотели огорчать Жана. Он бы очень расстроился.
Де Кок приготовился слушать.
— О чем же вы хотели мне рассказать?
— Сюзетте угрожали.
— Грозили убить ее?
— Да…
— Кто… угрожал ей?
— Какая-то женщина.
— Вы знаете ее?
Синтия де Ламотт покачала головой.
— Я лишь однажды слышала ее голос по телефону. Когда эта женщина поняла, что к телефону подошла не Сюзетта, она тут же бросила трубку.
— А ваша дочь говорила с ней?
Синтия де Ламотт кивнула.
— Не один раз. Месяца два назад эта женщина позвонила и когда дочь взяла трубку, она заявила ей, что Сюзетта будет следующей жертвой.
— Следующей жертвой?
Синтия де Ламотт снова кивнула.
— Да. А первой жертвой, по ее словам, была Стелла Бернард. Телефонные звонки с угрозами начались сразу же после смерти Стеллы. Сначала мы принимали все меры предосторожности. Когда Сюзетта отправлялась в Амстердам навестить отца, она обычно ехала не поездом, а автобусом, хотя это намного дольше. Несколько раз кое-кто из друзей подбрасывал ее на машине.
— Так значит Сюзетта избегала ездить поездом?
Синтия де Ламотт вздохнула.
— Да, по моему совету. Ведь Стелла Бернард была убита в поезде, и я боялась, что женщина, убившая Стеллу, прибегнет к тому же способу. — Она опустила голову. — Однако ничего не происходило. Два года — ничего. Мы уже перестали обращать внимание на эти угрозы по телефону и не воспринимали их всерьез. И на этот раз Сюзетта решила ехать поездом.
— Понимаю. Я очень хорошо все это представляю. Вы тоже…
Старый инспектор остановился на полуслове — в комнату вошел Фледдер, ведя рядом с собой Пита де Бура, пристегнутого к его руке наручником. Увидев Синтию де Ламотт, арестованный застыл как вкопанный, затем с трудом поднял руку, на которой зазвенел наручник и указал на посетительницу.
— Это она… — выдохнул он. — Она…
— Кто? — спросил Фледдер.
Пит де Бур проглотил слюну.
— Та женщина, из купе первого класса.
Синтия де Ламотт, выставив вперед руки, словно отодвигая арестованного в наручниках подальше от себя, смотрела на него с ужасом.
— Поди прочь, парень! — крикнула она. — Ты просто сумасшедший! Ты сам не знаешь, что говоришь…
Она повернула к де Коку пылающее лицо, в голубых глазах ее была отчаянная мольба.
— Это была не я, — сказала она. — Поверьте мне, это была не я. Я не была с Сюзеттой в купе первого класса, я не ездила в Амстердам. Я была дома… у себя дома… в Неймегене. — Она закрыла лицо руками и разрыдалась. — Как это можно… чтобы мать… мать убила свое дитя?..
Слова эти прозвучали как крик о помощи.
Де Кок закусил губу. Эта безутешно плачущая женщина так мало напоминала сейчас надменную, самоуверенную даму, вошедшую в комнату четверть часа назад, что инспектор почувствовал сострадание и уже протянул было руку, чтобы как-то ободрить ее, но вовремя остановился: сейчас не место сантиментам. Инспектор поманил к себе Фледдера и, укоризненно глядя на своего молодого помощника, сказал:
— Совсем излишней была эта очная ставка… и если уж проводить ее, то не таким образом.
Он перевел взгляд на буфетчика.
— Это та самая женщина? — сурово спросил он. — Именно о ней вы говорили?.. Это она в то злополучное утро сидела рядом с девушкой в купе первого класса в поезде, идущем в Амстердам?
Пит де Бур несколько раз кивнул, не сводя глаз с плачущей Синтии де Ламотт.
— Да, это она.
— И именно эта женщина заказала у вас кофе?
— Да.
— Вы не ошибаетесь?
Пит де Бур, немного подумав, покачал головой.
— Нет, тут нет никакой ошибки.
Де Кок провел по губам тыльной стороной руки и перевел взгляд с молодого буфетчика на Фледдера.
— Отведи его обратно в камеру.