Читать интересную книгу Ода абсолютной жестокости - Тим Скоренко

Я пригибаюсь. Очень медленно, как мне кажется. Протягиваю руку с мечом и вонзаю клинок в мускулистый живот маленького берсерка. Его мечи скрещиваются у меня над головой.

И тут же мир возвращается к своей нормальной скорости. Джиджу стоит передо мной, прижимая руки – мечи уже лежат на земле – к ране на животе. Он улыбается и падает назад.

– Против Хиссельда, – говорит Киронага.

Выходит Хиссельд. Он страшен. Он – самый большой из всех берсерков. Его алебарда – в два раза больше любой другой. Он может перерубить ей бревно. Или камень. У него окладистая рыжая борода, а длинные волосы заплетены в сотню косичек.

Хиссельд замахивается алебардой. Мне кажется, что он вообще не шевелится, такими медленными я вижу его движения. Я бью его мечом в живот, так же, как и Джиджу. Но живота внезапно не оказывается на пути меча. Хиссельд уходит в сторону, и только рывок вперёд позволяет мне ускользнуть от его алебарды, которая опускается прямо за мной. Хиссельд дёргает рукой и поддаёт мне локтем по спине, но в этот момент я уже разворачиваюсь, пытаясь рубануть его сзади. Он снова уворачивается, и тяжёлая алебарда проносится в каком-нибудь миллиметре от моей ноги. Это ошибка Хиссельда. Задень он ногу хоть краешком лезвия, я бы уже не смог ей оттолкнуться. Теперь я взмываю в воздух и рублю наискось. Хиссельд не успевает уклониться, и мой меч срезает ему полголовы.

– Хорошо, – говорит Киронага. – Маггарс.

Маггарс невероятно быстр. Он быстрее Киронаги и даже Файланта. Он очень редко использует длинные мечи и тем более огнестрелы. Его стихия – ножи. Первый нож, летящий в меня, я отбиваю и бегу к Маггарсу, который отступает. Второй и третий ножи пролетают мимо, но пока я пытаюсь их избежать, четвёртый впивается мне в плечо. Я выдёргиваю нож и мечу обратно, и пока Маггарс отскакивает в сторону, догоняю его и бью мечом – слепо, наотмашь, с целью скорее оглушить, чем убить. Маггарс исчезает, и я тут же чувствую холод. Он сзади меня и прокручивает кинжал в моих почках.

Падаю на песок. Подходит Киронага.

– Ты поднялся на две ступени, Риггер, – говорит он. – Это большой успех. Завтра мы приступим ко второй стадии.

И Киронага добивает меня ударом меча.

* * *

Я просыпаюсь в уже привычных объятиях Риты. Он не ушла, как я её просил. Значит, ей будет больнее, говорю себе я.

В соседней комнате на диване сидит Киронага. Я не жду этого, поэтому появляюсь там совершенно голый, просто потому что мне нужно пройтись по апартаментам прежде чем выходить на улицу. Впрочем, я не отличаюсь ложной стыдливостью.

– Доброе утро! – говорит Киронага.

– Ну? – хмыкаю я.

– Сегодня начинается серьёзная программа. Первая половина дня – развиваем твой интеллект. Я надеюсь, ты уже читаешь с горем пополам?

Ненавижу алфавит. За последние недели я его проштудировал так, что разбуди меня ночью, я тут же прочитаю его и в одну сторону, и в другую.

Киваю.

– Хорошо. Ну вот. До сегодняшнего дня процесс обучения не был систематизирован. С сегодняшнего дня ты посвящаешь всю первую половину дня развитию своего интеллекта под началом учителя Цикры, а вторую – индивидуальным занятиям с нами, берсерками, для полного освоения всевозможных приёмов.

Я выжидаю, а потом говорю:

– А ты не боишься, Киронага, что в один прекрасный день я стану сильнее всех вас? И тогда вам всем не поздоровится?

– Я только и жду этого, – говорит он серьёзно. – Ты должен стать сильнее всех нас. Одевайся, – добавляет он. – Идём знакомиться с мастером Цикрой.

Я одеваюсь, целую Риту и возвращаюсь к Киронаге.

– А завтрак?

– Там, – отвечает он загадочно.

Я понимаю, что никакого завтрака не планируется.

Мы идём молча, пересекаем весь двор, а потом я спрашиваю:

– Киронага, почему я ни разу не видел Императора?

– Должно быть, вы несколько раз разминулись, – говорит он насмешливо.

– Я серьёзно.

Киронага останавливается и поворачивается ко мне.

– Я тоже. Когда придёт время, ты познакомишься с Императором. Пока удовольствуйся тем, что каждый день ты видишь его отражение. Потому что Император есть в каждом из нас. В тебе, во мне, в Файланте.

Идём дальше.

Заходим в одну из дверей дворца. Тут я раньше не был. Стены аляповатые, отвлекающие внимание. На обоях и росписях – разноцветные узоры, батальные сцены, картины городской жизни.

А потом мы оказываемся в библиотеке.

Мне вспоминается убогое подобие библиотеки в усадьбе Жирного. Именно убогое подобие: комнатка с парой сотен томов.

Здесь глаза разбегаются. Я и подумать не мог, что в мире существует такое количество книг. Книги повсюду – на всех трёх ярусах библиотеки, причём полки с книгами уходят куда-то вглубь – по обе стороны от нас с Киронагой.

Киронага поднимается по витой лестнице на второй ярус, а затем на третий. Я заглядываю в проходы между стеллажами и не вижу им конца. Библиотека словно утопает где-то в глубинах дворца. Мы идём по третьему ярусу между полками. Стеллажи – в три раза выше человеческого роста. Книги – самые что ни на есть разнообразные, всевозможных форматов, цветов, с разными переплётами, с золотым и серебряным тиснением, и самые простенькие, в бумажной обложке, и отделанные кожей, и даже в металле.

Мы сворачиваем в боковой коридор и неожиданно входим в некое подобие кабинета.

Это полукруглое помещение, сплошь заваленное книгами. Сквозь матовый потолок пробивается солнечный свет. Посередине – стол, за столом спиной к нам сидит темноволосый мужчина.

– Цикра, – говорит Киронага негромко.

Мужчина поворачивается. У него худое, непропорционально длинное лицо и суровые густые брови. Он встаёт и оказывается на голову выше меня и Киронаги.

– Ну, здравствуй, Риггер, – обращается он ко мне, подавая руку.

Я пожимаю ему руку. Почему-то я вспоминаю, что будь на месте Цикры Болт или Голова-с-Плеч, я бы сломал эту руку, просто так, от нечего делать.

Киронага говорит.

– Ну вот, Риггер. Цикра научит тебя всему, что знает. Каждое утро, проснувшись, ты будешь приходить сюда и впитывать знания. Они тебе пригодятся.

После этого Киронага поворачивается и уходит прочь.

Цикра наклоняет голову, внимательно меня изучая.

– Садись, – он указывает на стул рядом со своим. Я замечаю, что его стол предназначен для двух человек, сидящих рядом.

Я сажусь.

Цикра усаживается рядом и продолжает:

– Послушай меня, Риггер. Если ты не хочешь ничего знать, я не буду тебя заставлять. Да я и не сумею. Ты сам должен решить, нужно ли тебе что-нибудь или нет. Я слышал, ты уже учишься читать?

– Да.

– Читай, – говорит он, подвигая ко мне книгу.

Я начинаю читать с первого абзаца.

– Всад-д-…ник под. нима…ется на…го-ру и ви-дит…

– Хватит, – говорит Цикра. – По слогам умеешь, и это хорошо. Значит, через неделю будешь читать бегло.

– Ты спросил меня, нужны ли мне знания, – прерываю я.

– Да? – Цикра вопросительно смотрит на меня.

Сейчас во мне борются два Риггера. Тот, который засовывал в зад Голове-с-Плеч лопату и спускал Болта в колодец, и тот, который вламывал на тренажёрах по шестнадцать часов в сутки. Риггер-бездельник и Риггер-трудяга.

Цикра ждёт ответа. Как бы я не ответил, мне была бы очень интересна реакция Цикры на другой ответ, которого я не дам. И я говорю.

– Да. Мне нужны знания.

* * *

Вторая половина дня подходит быстро. За три часа с Цикрой я узнал о буквах больше, чем за три недели с несколькими книгами, данными мне Ритой, и её скромными замечаниями и объяснениями. Буквы складываются не просто в слова, а слова – не просто в предложения. Буквы складываются в удивительные миры, куда мне никак не попасть, не умей я читать.

Цикра рассказывает мне легенду о девушке со сложным именем, которое я тут же забываю, да, впрочем, оно и неважно. Девушка вынуждена была выйти замуж за злого правителя, который наутро умерщвлял своих ночных любовниц. Но она начала рассказывать ему удивительную сказку, которую прервала на середине – до следующей ночи. И он не убил её, чтобы дослушать сказку. И так продолжалось тысячу ночей, пока он не пришёл к выводу, что убивать её совершенно незачем.

«Каждая сказка, – сказал Цикра, – хранит в себе долю правды. Из каждой сказки ты чему-либо научишься. И ни один человек не знает столько сказок, сколько знают книги».

Я иду на гладиаторскую арену. Там тренируются не только берсерки, но и обыкновенные воины, и профессиональные гладиаторы. Они сражаются в разных частях арены. Раздаются крики, звон мечей.

Ищу глазами знакомые лица. Вижу Риринака, сражающегося с берсерком Вицу. Риринак – огромный и чёрный – это полная противоположность худого жилистого белокожего Вицу. Вицу всегда до ужаса хладнокровен. Ни одна эмоция не отражается на его бледном лице. У него впалые щёки и пустые прозрачные глаза.

Иду к ним. Риринак замечает меня краем глаза, поднимает руку. Они прекращают бой.