Читать интересную книгу Аналитик - Джон Катценбах

Клиническая оценка: мисс Тайсон — женщина с интеллектуальным развитием выше среднего, глубоко озабоченная судьбой своих детей и их благополучием. Имеет диплом об окончании средней школы, два года проучилась в колледже, но оставила его, когда в первый раз забеременела. При обсуждении ее ситуации избегает смотреть собеседнику в глаза, поднимает голову, только услышав вопрос о детях. Говорит, что живет только ради детей, однако наличие суицидальных фантазий отрицает. Отрицает также зависимость от наркотиков или пристрастие к ним.

Начальный диагноз: Вызванная бедностью стойкая глубокая депрессия. Личностные нарушения. Возможно, употребление наркотиков.

Рекомендации: Амбулаторное лечение в течение предусмотренных законом штата пяти сеансов.

Имелся еще один листок, из которого следовало, что Клэр Тайсон приходила к нему четыре раза, а на пятую встречу не явилась. В голове Рики мелькнула догадка. Он развернул копию свидетельства о смерти и сравнил дату на нем с датой начала лечения в клинике: разница в пятнадцать дней.

Он резко откинулся на спинку скамейки. Женщина пришла к нему, а через полмесяца уже была мертва. Свидетельство о смерти жгло ему руку. Рики быстро просмотрел его. Клэр Тайсон повесилась в ванной комнате своей квартиры, привязав кожаный ремень к выступавшей из стены трубе. Вскрытие показало, что незадолго до смерти ее избили и что она была на третьем месяце беременности. В приколотом к свидетельству о смерти полицейском рапорте говорилось, что в связи с избиением допрашивался некто по имени Рафаил Джонсон, однако задержан он не был. Детей передали под опеку.

Вот оно, подумал Рики.

Ни одно из прочитанных им слов и близко не описывало кошмара, каким были жизнь и смерть Клэр Тайсон. Слово «бедность» ничего не говорило о жизни среди крыс, в грязи и отчаянии. Слово «депрессия» лишь намекало на искалечившее несчастную бремя. В том водовороте жизни, из которого не могла выбраться Клэр Тайсон, на плаву ее поддерживали только трое ее детей.

И теперь один из них решил поквитаться с Рики.

Это старший, подумал он. Должно быть, она сказала старшему из детей, что ходит в больницу на встречи с Рики.

Найди этого ребенка, и ты найдешь Румпельштильцхена.

Он поднялся со скамьи, странно довольный тем, что времени до срока осталось так мало: в противном случае ему пришлось бы всерьез обдумать то, что он сделал — или не сделал — двадцать лет назад.

Остаток дня Рики провел в бюрократическом аду Нью-Йорка. Он пытался выяснить, что произошло с тремя детьми Клэр Тайсон, и его, располагавшего только именем и адресом двадцатилетней давности, гоняли из одного кабинета в другой, от одного служащего к другому. В конце концов он оказался перед крупной, приятного вида латиноамериканкой из архива суда по делам несовершеннолетних.

— Доктор, — сказала она, — тут не за что зацепиться.

— Это все, что у меня есть, — ответил он.

— Если детей усыновили, записи, скорее всего, носят закрытый характер. Открыть их можно только по решению суда.

— На это уйдет несколько дней.

— Правильно. Если хотите получить побольше информации об этих людях, попробуйте одну из компьютерных поисковых программ. Может, это вам что-нибудь даст.

— Я не очень силен в компьютерах.

— Если бы у вас хоть номер социального страхования был, — сказала женщина.

Рики взглянул на документы, полученные им в больничном архиве. Полицейские, которые допрашивали Рафаила Джонсона, драчливого дружка покойной, занесли в протокол его номер социального страхования.

— Послушайте, — сказал Рики, — если я дам вам имя и номер социального страхования человека, сможет ваш компьютер найти его?

— Сможет. Что за имя?

Рики показал ей полицейский протокол. Женщина быстро просмотрела его.

— Вообще-то мне такими делами заниматься не положено, — пробормотала она. — Но вы все-таки доктор… ладно, посмотрим.

Покрытые красным лаком ногти забегали по клавиатуре. Компьютер заурчал. На экране появился текст, и одновременно брови женщины удивленно поползли вверх.

— Это дурной малый, доктор. У него на счету ограбление, еще одно ограбление, драка, шесть лет в Синг-Синге за нанесение телесных повреждений при отягчающих обстоятельствах. Ничего себе, послужной список. — Она почитала дальше, потом сказала: — От него вы помощи не дождетесь, доктор. Он умер. Ровно полгода назад. И хорошо сделал, на мой взгляд. Тут есть полицейский отчет. Похоже, кто-то забил Рафаила Джонсона до смерти. Господи, ну и кошмар. После избиения его повесили на водопроводной трубе, на его же собственном ремне.

Рики отшатнулся от компьютера. Ему было нетрудно догадаться, кто отыскал Рафаила Джонсона. И почему.

Из вестибюля здания суда Рики позвонил по телефону-автомату в отдел объявлений «Нью-Йорк таймс», чтобы задать свой последний вопрос. Служащую, похоже, рассердило, что он звонит всего без нескольких минут шесть — рабочий день заканчивался. Голос ее был сух:

— Хорошо, доктор. Что должно быть сказано в объявлении? Рики немного подумал, потом продиктовал:

Был ли он одним из трех?Сирота, но не глупый щенокищет тех, кто был так жесток?

Служащая записала эти строки и не стала их никак комментировать. Рики был ей за это благодарен.

Он вышел на улицу, поднял было руку, чтобы остановить такси, но передумал и решил ехать подземкой. Рики влился в толпу, чувствуя себя защищенным в окружении человеческих тел. Он ехал на север, держась за металлический поручень и раскачиваясь в такт движению поезда. Оказаться среди такого множества безымянных людей представлялось ему едва ли не роскошью.

Он старался не думать о том, что к утру у него останется меньше семидесяти двух часов.

Станция подземки находилась в двух кварталах от дома Рики. Он поднялся наверх, постоял немного, вдыхая нагретый воздух, и пошел к дому. Повернув за угол, он замер на месте.

Перед особняком, в котором он жил, стояли, мигая огнями, три полицейские машины, одна большая, красная, принадлежащая пожарному управлению города, и две желтые аварийные. Свет вращающихся фонарей прорезал тускнеющий вечерний воздух. На ступенях подъезда маячили несколько полицейских, погруженных в неторопливую беседу с рабочими в касках. Пожарная машина, взревев двигателем и взвыв сиреной, отъехала.

Рики торопливо пошел к дому. Когда он достиг фасада, ему уже почти не хватало дыхания. Один из полицейских обернулся, взглянул на него.

— Эй, не так резво, приятель, — сказал он.

— Я здесь живу, — ответил охваченный тревогой Рики. — Что случилось?

— Живете? — переспросил полицейский. — Да, дела. Вы лучше вон с теми поговорите.

Он показал Рики на другую группу людей. Рики увидел в ней одного из своих соседей, биржевого брокера. Тот о чем-то спорил с человеком в желтой каске — представителем городской службы коммунального хозяйства. Рядом с ними стояло еще двое. В одном Рики узнал коменданта дома, в другом — техника-смотрителя.

Голос у человека из службы коммунального хозяйства был громкий, и, подходя к спорящим, Рики услышал:

— Я отвечаю за жильцов и повторяю вам: ни в коем случае!

Брокер огорченно отвернулся от него, оказавшись лицом к лицу с Рики.

— Что случилось? — спросил тот.

— Черт знает что. Жуткая неприятность. Похоже, прорвало водопровод на четвертом этаже. Лопнуло сразу несколько труб. На первые три этажа вылились сотни литров воды, а теперь еще этот идиот требует, чтобы все очистили здание.

— Но мои вещи…

— Кто-нибудь из коммунальщиков проводит вас, если попросите. Они говорят, здание пришло в аварийное состояние.

— Да, но как это могло случиться?

— Не известно. Этот малый твердит, что трубы словно взорвались. И похоже, квартира, с которой все началось, находится прямо над вашей.

Рики отступил на шаг к улице, оглядел дом, в котором прожил четверть века, и почувствовал себя человеком, которому только что сообщили о смерти родственника. Потом махнул рукой технику-смотрителю:

— Проводите меня внутрь. Я хочу посмотреть.

— Вам не понравится, — сказал техник.

Вода все еще капала с потолка вестибюля и сочилась из его стен. Воздух в доме был влажным, как в джунглях. Они медленно поднимались по лестнице, стараясь по возможности не наступать в лужи, и все равно в полуботинках Рики уже хлюпала вода. Потолок на третьем этаже вздулся, обретя сходство с огромным фурункулом, который вот-вот прорвется.

Дверь в квартиру Рики была распахнута настежь. Он переступил порог и остановился. Квартира выглядела так, будто по ней пронесся ураган. На полу стояла нездорового, коричневатого оттенка вода. С потолка свисали плиты гипсокартона. Он сделал еще шаг вперед, и запах помойки, который Рики учуял еще в вестибюле, стал совсем невыносимым.