Читать интересную книгу Дело вкуса - Лев Кассиль

О пошлости

Но стоит ли всегда так взыскательно относиться к личным вкусам? Так ли уж важно, в конце концов, как человек одевается, какие книжки любит читать, какова у него походка и речь? Ну, режет тебе глаз, так отвернись, не любо — не слушай.

Нет, дело ведь обстоит гораздо сложнее.

Чем опасен дурной вкус?

У человека с плохим, пошлым вкусом постепенно вырабатывается неверное отношение к людям, к жизни. Это в свою очередь порождает скверный стиль существования. Мало того, что человек обкрадывает себя, привыкая отдаваться лишь легким радостям, необременительным мыслям, он и лишает себя высокого счастья, счастья познавать настоящее искусство, гак как довольствуется всякой «дешевкой», подделкой и маленькими, мелкими чувствами.

Обычно человеку высокой культуры свойствен и высокий вкус во всех проявлениях его духовной жизни. Это совершенно естественно. Человек, серьезно относящийся к жизни, стремящийся овладеть всеми достижениями культуры, вырабатывает в себе и серьезный вкус в литературе, искусстве. Кто хорошо думает и верно чувствует, тот не может примириться с пошлостью, а пошлость — это одно из самых пагубных проявлений дрянного вкуса. Циничное острословие, привычка подгонять все серьезное под масштабы анекдота так же претят культурному, серьезному человеку, как и высокопарное, трескучее разглагольствование на интимные темы.

Пренебрегая принятыми в нашем обществе нормами морали, сам паскудничая, пошляк перестает верить s чистоту других людей и ставит себе за правило жить, думать, чувствовать «по дешевке», считая, что ничего по-настоящему дорогого в жизни нет. Может быть, пошляк-краснобай, пышными словами прикрывающий скудость своих мыслей и чувствишек, покажется какой-то простушке с невзыскательным вкусом пылким и речистым умником.

Известно, что, пока солнце не выглянет, в лесу и гнилушка светит… Но девушка со вкусом и верным слухом распознает за «обольстительным» словоизвержением гнилую душу пошляка.

«Не пошлите! Ради бога, только не пошлите!» — говорил Маяковский в таких случаях, припечатывая эту реплику ударом широко раскрытой ладони о стол. И чувствовалось, что он всегда готов непримиримо стать на пути мутной волны пошлости, откуда бы она ни хлынула.

Культура чувств почти всегда неразрывно связана с общей культурой человека, с основными требованиями, которыми он руководствуется в своем отношении ко всем явлениям жизни. Пошлость — это, как правило, низкая культура чувств, проникновение дурного, нечистоплотного вкуса в душевный мир человека.

Главный вред дурного вкуса заключается в том, что он рано или поздно отразится и на мироощущении человека, переходя из области узко личных привычек, индивидуального вкуса в область всего жизненного поведения.

Недаром, например, нам так ненавистен мещанский вкус.

Мелкое, себялюбивое нутрецо мещанина вскрывал Горький. О зловещих опасностях, которые кроются в обывательском быте, в ленивом, болотном уюте мещан, предостерегал молодежь и Маяковский. Он бдительно приглядывался к тому, как в наступившем после революционных боев затишье в быту молодой Советской страны стало кое-где проступать «мурло мещанина».

Скорееголовы канарейкам сверните —чтоб коммунизм канарейками не был побит!

Эти слова поэт вложил в уста Карла Маркса, который с портрета обрушивал свой гнев на голову мещан.

И дело тут, конечно, не в канарейках, кокетливо чирикающих в клетках, не в герани на окнах и не в других привычных атрибутах утлого квартирного мирка. Губительна для молодой души хлопотливая, самоуверенная пошлость, которая неизбежно ведет к тому, что человек отгораживается от всего мира тюлевыми занавесочками, геранью, патефоном, глухой стеной с крымскими видиками в ракушечных рамочках, бумажными веерами, целым стадом гипсовых слоников (якобы оберегающих домашнее счастье), бамбуковыми ширмочками, тряпичными ковриками, подушечками, всеми этими безвкусными вещами, как будто бы создающими комфорт, а на самом деле пыльным хламом, любезным только для клопов. Страшно то, что такие люди начинают думать, будто в этом отгороженном, тесном, непривлекательном мирочке истинный центр вселенной.

А что там, снаружи, за окнами — пропади хоть все пропадом… Так этот жалкий вкус, страшащийся любого дуновения свежего ветра, ревниво оберегающий «милый» покой, начинает определять и образ жизни и все мироощущение человека. Недаром В. И. Ленин с гневной иронией применял понятие «мещанин» по отношению к тем политикам, которые больше всего боялись могучего революционного порыва масс, так как при этом будут потрясены привычные основы старого, устоявшегося уклада жизни.

Воинствующий мещанин готов отстаивать свои вкусы с пеной у рта, не стесняясь применять самые демагогические приемы. В пьесе С. Михалкова «Памятник себе» один из персонажей, совмещанин Почесухин, заявляет: «Мне бросили реплику, что я мещанин! А позвольте спросить: в каком это смысле? (С вызовом.) Если я и мещанин, то я наш, советский мещанин, дорогие товарищи!»

Всякое публичное выступление, направленное против тех или иных конкретных проявлений безвкусицы в искусстве и в быту, обязательно кого-то обижает. Привычки, вкусы, представления, укоренившиеся в сознании, в повседневной жизни, как бы порой дурны, ложны и отвратительны они ни были, к сожалению, живучи. Эти проявления пошлости непременно находят своих защитников.

С какой яростной цепкостью хватается мещанин-обыватель за все те хотя бы и невзрачные детали быта, которые ему кажутся «культурнекькими», как они называются на определенном жаргоне. Сразу слышится крик, что рука поднялась якобы на домашний уют вообще.

Так, например, после выхода этой КЕИЖКИ я получил письмо в защиту гипсовых слоников, стандартные караваны которых якобы «охраняют», по примете, семейное счастье. Автор этого письма решил изловить меня на неуважении к индийскому народу, который почитает слонов.

Я привел этот курьезный пример не для того, чтобы посрамить автора письма, а лишь из желания наглядно показать, на какие «ухищрения» пускаются те, кто ревностно оберегает свои устаревшие домашние «позиции».

Но ведь никто не посягает на домашний уют, и об этом надо убедительно говорить, если хочешь воспитать у людей верный вкус в быту. Надо с полным уважением относиться к стремлению человека украсить свое жилье, сделать его уютным, привлекательным. Мы за то, чтобы люди заботились о домашнем уюте; мы за то, чтобы девочек обучали рукоделию. Мы за красивые вышивки, за опрятные половички. И занавески на окнах могут быть, если нет более удобной шторы. И очень приятно, когда умелые женские руки застелят стол красиво вышитой скатертью, а хозяин квартиры, скажем, человек со сноровистыми руками и требовательным вкусом, не желая тратиться, сам смастерит и пристроит к лампе над столом успокаивающий глаз абажур. Мы — за это!

Но плохо, когда забота о занавесках, о ковриках, о салфеточках и подушечках становится чуть ли не главной и единственной в жизни. Плохо, когда человек замкнулся в своем мелком домашнем мирке и, кроме этого, ему ничего не нужно, ни до чего нет дела. Плохо, когда всяческие ухищрения, на которые готовы пойти люди ради внешнего украшения своего быта, вытесняют все другие, более серьезные и важные в жизни стремления. Дело тут не в том, старомоден или ультрасовременен сервант, ради которого хозяева готовы в лепешку расшибиться. Жизнь становится от всех этих утлых и мелочных забот узкой, душноватой, человек тускнеет и задыхается в теснинах между вещами, загромождающими быт. Верно заметили многие мои читатели пристрастие людей с неразвитым, плохим вкусом к семейным кроватям, выставленным напоказ. В комнате и без того не повернешься, но кровать занимает самое главное место. На ней пирамида подушек чуть ли не до потолка.

Это является якобы показателем довольства и благополучия. Вот так как будто с мелочей и рождается снулая, глушащая порывы молодой души, самодовольная пошлость.

Безвкусица сопутствует ей. Слово «пошлость» чрезвьхчайно режет ухо защитников мещанства и безвкусицы. После моих выступлений в молодежных аудиториях о воспитании вкуса, а также выступлений на эту тему по радио, после выхода первого издания книжки я получил немало писем, в которых меня упрекали за то, что я позволил себе употребить слово «пошлость», «пошлятина». Слово это, конечно, обидное. Как объясняет словарь, «пошлый» — это не только значит: избитый, общеизвестный, вульгарный, тривиальный, грубый, надокучивший, но и низкий, подлый, площадной. Именно такое значение мы и должны придавать понятиям пошлости, пошлятины в наших спорах о вкусах. Чехов ненавидел пошлость. Он говорил о ней резко, сурово, часто прямо трагически. Помните, как сказано у него в «Учителе словесности»: «Меня окружает пошлость и пошлость. Горшочки со сметаной, кувшины с Молоком, тараканы, глупые женщины… Нет ничего назойливее, оскорбительнее, тоскливее пошлости».