— Привет, — отозвался Андрей. — Пообедал. А вы с Инной, наверное, только одними пельменями питаетесь?
— Не только, — улыбнулся папа. — Еще у нас бывает яичница и макароны с сосисками. Хочешь, сварганю что–нибудь перекусить?
— Не надо, — помотал головой Андрей. — Я же пообедал.
— Ну, как знаешь, — произнес папа с заметным облегчением. — Куда–нибудь поедем или в лес прогуляемся? — Он смущенно улыбнулся и добавил: — Никогда не был воскресным папой, вообще не знаю, что в таком случае положено делать.
— Ты не воскресный папа, — возразил Андрей. — Ты пятничный папа, а в воскресенье я буду на даче. А делать ничего особенного не надо, пойдем в лес прогуляемся.
Они вышли на улицу. Андрей заметил, что туфли у Инны точь–в–точь как у мамы на даче. Ну, то есть не совсем туфли, а такие типа тапочки, Андрей не знал, как правильно называется эта обувь, да и не задумывался над этим никогда.
Раньше такие прогулки начинались с того, что папа заходил в магазин и брал пиво с орешками. Но сегодня он прошел мимо.
— Пиво брать не будешь? — спросил Андрей. Он вдруг вспомнил, как Саша говорил, что у папы
сейчас проблемы с деньгами. А ему еще эту Инну содержать надо, вряд ли она зарабатывает, она студентка, скорее всего…
— Хочешь, я куплю? — спросил Андрей.
Лицо папы стало удивленным и немного обиженным.
— Рано тебе еще пиво пить, — заявил он. — А себе я сам могу купить, я просто не хочу. К тому же тебе не продадут.
— Как знаешь, — пожал плечами Андрей.
Некоторое время они молчали. Потом папа спросил:
— Как мама?
— Нормально, — ответил Андрей. — Синяк почти сошел.
Папа как–то весь сгорбился, на его лице появилось виноватое выражение.
— Передай ей, что я извиняюсь, — сказал он. — Мне очень жаль, это как–то случайно получилось, я не хотел. Никогда раньше со мной такого не бывало. Вообще не соображал, что делаю. К тому же она первая ударила.
Андрей критически оглядел папино лицо. Никаких синяков и царапин на нем не было.
— Не попала? — спросил Андрей.
— Типа того, — ответил папа. — Я увернулся и ударил в ответ, чисто автоматически. Скотство, конечно, женщину бить…
Они помолчали. Потом папа сказал:
— А этот… как его…
— Саша? Нормальный мужик. С воспитанием не домогается, даже маму одергивает, когда она меня достает. Мы с ним в кваку играли на пару, он неплохо играет, хотя опыта нет совсем. Я у него выиграл 10:6. А у тебя как дела? Саша говорил, у тебя неприятности на работе.
— А он–то откуда знает? — удивился папа.
Он полковник КОБ, — сказал Андрей. — Я так понимаю, он твои данные по своим каналам пробил.
— Фигасе, — сказал папа.
Андрей засмеялся. Будь здесь мама, она бы обязательно выступила, что при детях такие слова употреблять нельзя, это всегда бесило Андрея. Папа всегда разговаривал с ним как со взрослым, не в том смысле, что матом ругался, просто нормально разговаривал, не пытался поучать и не дергал по мелочам. Саша тоже такой же.
— А у тебя на самом деле неприятности? — спросил Андрей.
— Были, — ответил папа. — Но прошли. Я сделал то самое лекарство.
— Круто! — сказал Андрей. — Нобелевскую премию получишь?
Папа пожал плечами и серьезно ответил:
— Вполне возможно. Но это еще не скоро будет, такие дела быстро не делаются. Пока только первое испытание прошло, на мышах, а на людях начнем испытывать не раньше зимы, да и то если побочных эффектов не обнаружится и если с продлением гранта не затянут. В продажу лекарство пойдет лет через пять, не раньше.
— А что так долго? — удивился Андрей.
— Так положено, — сказал папа. — Клинические испытания — дело серьезное.
— Ты, наверное, богатым человеком станешь, — сказал Андрей.
Папа задумался, казалось, эта мысль только сейчас пришла ему в голову.
Да, пожалуй, — сказал он после долгой паузы. — Офигенно богатым. Но это будет нескоро.
8
Говорят, что понедельник — тяжелый день, но этот понедельник не был для Кости тяжелым. Куда тяжелее было томительно ждать, когда пройдет суббота, а затем воскресенье. Костя прямо–таки рвался на работу, обычному человеку не понять такого стремления, но когда ты ученый и только что сделал открытие, да не простое, а великое, работа становится не тяжелой обязанностью, а самым лучшим и приятным делом в жизни. Говорят, это похоже на наркотик, но Костя наркотики никогда не пробовал (конопля не считается) и не мог сказать, верно это утверждение или нет.
В первую очередь он зашел в виварий и осмотрел подопытных мышей. Все были живы и здоровы, даже не скажешь, что онкологические. Затем Костя засел за компьютер и стал готовить черновой вариант отчета по проведенному эксперименту. Когда все было почти готово, к нему зашел Денис. Они обменялись приветствиями, Денис присел на край стола и спросил:
Чем занимаешься? _ Да вот, — сказал Костя, — решил последний эксперимент оформить. Денис очень удивился.
— На фига? — спросил он. — Я еще на той неделе отчет отправил.
— Это ты зря, — сказал Костя. — Гляди. Перевел курсор на начало текста, встал из–за стола
и сказал:
— Садись, почитай.
Следующие пять минут Костя сидел на гостевом стуле, пил кофе и наслаждался выражением лица Дениса, пока тот читал документ. Вначале лицо Дениса выражало сдержанное недовольство, типа, заставляют тут начальника читать всякую ерунду, но Костя — известный зануда, проще прочесть, чем объяснять, почему не хочешь читать. Потом в глазах Дениса появился неподдельный интерес, а под конец он явно не верил своим глазам. Дочитав текст до конца, он так и сказал:
— Не верю.
— Я бы тоже не поверил, — согласился с ним Костя. — Пойдем, попрепарируем кого–нибудь, сам все увидишь.
Денис недовольно поморщился. Нельзя сказать, что он совсем не разбирался в онкологии, он кое–чего нахватался за то время, что лаборатория работала над последними грантами, но его знания были поверхностными и чисто теоретическими, он смог бы, глядя в микроскоп, отличить раковую клетку от нормальной, но и все, более тонкие нюансы были ему недоступны.
— Пойдем, — повторил Костя. — Если чего не поймешь, я объясню. Хочешь, возьмем кого–нибудь беспристрастным свидетелем, Федора Викторовича, например.
Денис поморщился еще сильнее. Несмотря на пожилой возраст, Федор Викторович был отличным специалистом, но его занудство превосходило все мыслимые пределы. Мыслил он глубоко, но крайне неторопливо, лаборанты называли его за глаза тормозом от «КамАЗа».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});