Читать интересную книгу Два ледокола: другая история Второй мировой - Владимир Новоженов

И Вам все станет ясно…

А ведь сил, чтобы изничтожить под корень эту причину, было брошено ой как много.

И своих собственных — во главе с отборными военными профессионалами Белой гвардии, и не собственных, обеспеченных вооружением, деньгами, и даже солдатами тех же немцев, англичан и французов, высаживающихся на наши берега от Архангельска до Одессы.

Но я сейчас говорю даже не о героизме нашего народа.

Я хочу добраться до другой, по счету уже третьей в истории нашей страны и, возможно, народов всего мира, даты.

И вот с этой датой я готов поиграть в тему заднего числа, заднего ума и варианта с подстеленной соломкой…

Оно того стоит.

В этом хочу и Вас убедить.

Ведь если Резун-Суворов посвятил десяток книг и статей одной теме — аргументировано доказать нам логикой своего мышления неизбежность начала войны с Германией именно со стороны СССР как ее инициатора, то позвольте мне хотя бы этой одной своей книгой также логически доказать Вам возможность для Сталина вообще не начинать этой войны.

Но одержать Победу!

6

Так что же это за дата? Это июль 1940 года. Как видим, это минимум открытая дата целого летнего месяца. В чем же тут дело? Опять обратимся к досконально изучившему предвоенную тему В. Суворову.

Летом 1940 года в рамках упомянутого выше движения СССР на Запад на севере в его состав возвращаются Эстония, Латвия и Литва. Там создается Прибалтийский военный округ, и мы получаем плюсом крупнейшие военно-морские базы в Таллине, Риге и Лиепае.

А вот на юге, укрепив и усилив Киевский особый военный округ и Одесский военный округ, Сталин требует от Румынии возвращения и присоединения к территории СССР Бессарабии и Северной Буковины.

Румыны, видя судьбу военной компании с русскими для финнов, видя ее результаты для Прибалтийских государств, быстро соглашаются на подобный возврат.

Правда, при этом сразу же просят помощи у Германии для защиты оставшейся территории.

Вот это, видимо, и решило судьбу того, куда же будет нанесен удар Германии: на запад — в Англию или на восток — в Россию.

Если 16 июля 1940 года Гитлер подписал директиву № 16 о подготовке высадки немецких войск в Великобританию под кодовым названием «Морской Лев» с плановым завершением захвата Туманного Альбиона уже к 15 августа 1940 года, то в связи с событиями в Бессарабии уже через 5 дней, 21 июля 1940 года, на военном совещании в самом узком кругу Гитлер ставит вопрос о русской проблеме.

А еще через неделю, 29 июля 1940 года, генерал-полковник вермахта Франц Гальдер поручает начальнику штаба 18-й армии Э. Марксу подготовить наброски плана военной атаки на СССР. Его кодовое название было первоначально «Фриц», затем он стал называться планом «Барбаросса».

Что же так напрягло Гитлера? Вроде такие же подвижки Сталина на севере он терпеливо снес? Не говоря уже о том, что еще до начала войны с финнами зимой 1939 года над всеми балтийскими поставками в Германию финского леса и шведской руды мы держали колоссальные военные силы.

На стратегически узком поле Балтийского моря мы сосредоточили мощнейший военный флот, а именно: 65 подводных лодок, 2 линкора (из трех, что вообще тогда имели), 2 крейсера, 21 эсминец, 48 торпедных катеров и 656 боевых самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев.

Между тем как у немцев там своей авиации вообще не было.

Для чего?

Для того, чтобы в любой момент перерезать снабжение Германии и лесом, и рудой (особенно никелевой). Отбомбив и атаковав немецкие транспортные морские рудовозы и лесовозы.

Гитлер об этом знал — но терпел… А вот на юге наши подвижки он уже стерпеть не мог.

Дело в том, что советские танки Киевского особого округа остановились на границе с обкусанной Румынией ровно в 180 километров от нефтяных промыслов Плоешти.

Это по времени — суточный марш-бросок наших Т-34, противостоять которым было просто нечем ни румынам, ни даже Гитлеру.

А вот Владимир Богданович в своей главе «Сколько часов до Плоешти» в книге «Последняя Республика» так вообще считает, что, сбросив с наших танков другого типа — БТ-7 гусеницы, до нефтепромыслов наш бронекулак на колесах смог бы пропылить аж за ТРИ часа чистого ходового времени…

Рельеф же местности на юго-востоке Европы со стороны Германии, Чехии, Венгрии и Австрии не позволял оперативно на это реагировать немецкой военной машине.

Целая серия гор — Альпы — Судеты — Рудные горы — Татры — Карпаты не давали немецким танкам хоть как-то двинуться в этот район…

Тем паче что в это время немцы втянулись в войну с Францией и готовились к триумфу в Париже…

А моторесурс танков рейха в 1940 году вряд ли превышал 50 часов. Прямой расчет скорости танка в 25 км/ч х 50 часов говорит о пределе немецкого броска в 1250 км.

И это строго по прямой! Соединив на карте Европы в древнем издании Атласа мира 1979 года Париж с Бухарестом школьной линеечкой и кратчайшем образом — по прямой, я вижу показатель в 6 см. А каждый сантиметр тянет на 300 км. Итого, прямое расстояние для немецкой броневой беготни наперегонки с Жуковым составляет 1800 км.

Нет…. даже если немцы выбегут на неделю раньше нас…, не дойдут!

Просто не хватило бы моторесурса у их танков.

Вот Резун знает, что это такое…

А прикрывать в Румынии было чего. Нефть — это не руда, не лес, не уголь…

ЭТО КРОВЬ современной войны, даже до сегодняшнего дня.

Минимальная потребность Германии в нефти на 1941 год — 20 млн. тонн.

Конечно, немцы отчасти умели делать синтетический бензин не из нефти, а из древесины и даже из картофельной ботвы. Он, правда, выходил в 12 раз дороже обычного бензина, но даже при этом его немцы могли выгнать 4 млн. тонн, т. е. 20 % от необходимого немецкой технике.

Посему, если бы не нефть Румынии, то немецкая армия могла двигаться и летать только три месяца в году. Остальные 9 месяцев ее беспрепятственно уничтожали бы…

Особенно это наглядно видно в конце войны, когда к началу 1945 года немцев все же лишили нефти.

Немецкая военная машина первая произвела во время войны реактивные самолеты и поставила их на серийное производство. Это Ме-262.

Их произвели до конца войны 1433 штуки. Они были самыми быстрыми в мире и самыми мощными по вооружению самолетами в конце войны. Так вот из этих полутора тысяч суперсамолетов — воевало около двухсот. Остальные стояли на земле — не хватало керосина, ибо его возгоняют тоже из нефти…

Поэтому если и была сталинская стратегическая ошибка — то, видимо, вот эта.

И сделана была она и не 22, и не 13 июня, а принципиально годом раньше — в июле 1940-го…

Перепроверить эту дату меня заставил двоюродный брат Владимира Резуна — Николай. В главе «Резун против Резуна: ты не прав, брат!» книги «Аквариум-2», увидевшей свет уже в 2005 году, Николай смело оппонирует Владимиру, что, мол, советские войска оккупировали часть Румынии лишь 28 июля 1940 года. И мол, чего Гитлер «испугался», если уже 21 июля он в узком кругу поставил вопрос о «русской проблеме», а вот сама проблема нарисовалась лишь к 28 июля. Мол, историческая нестыковочка у тебя, братишка.

А брат Владимир как-то странно тушуется и по тексту книги быстро чуть ли не соглашается с братом Николаем.

Не дело это, Владимир Богданович. Это не просто дата, а дата Рубикона. И я вынужден был броситься проверять источники.

Я могу лишь согласиться с тем, что Гитлер был точно заранее осведомлен о намерениях СССР относительно Бессарабии и Северной Буковины. И Адольф был не против дела восстановления исторической справедливости, как это понимает Резун-Суворов.

Видимо, не только мы, но даже Адольф Шикльгрубер помнил о том, что скандально известный депутат IV царской Государственной Думы, созванной в ноябре 1912 года, Владимир Митрофанович Пуришкевич, пустивший последние четыре роковые пули ночью 17 декабря 1916 года в Григория Распутина, был все же депутатом России именно от Бессарабской ее губернии.

То есть ситуация с этими частями бывшей Российской империи очень напоминала фюреру итоги Версаля 1919 года в отношении немецких территорий.

Напомню…

В 1918 году Румыния в одностороннем порядке производит аннексию Бессарабии и Северной Буковины, воспользовавшись революцией и гражданской войной в России. Справочно скажу, что на этих территориях проживало только 47 % молдаван, остальные 53 % — все кто угодно, но не румыны.

28 октября 1920 года Румыния оформила в Париже (чуть ли не в Версале) Бессарабский протокол, любезно подписанный с противоположной стороны Великобританией, Францией, Италией и Японией. Но никак не Россией (СССР).

На основании очередной международной «филькиной грамоты» затем был принят Румынией Закон о национализации, по которому все проживающие на аннексированной территории должны были принять румынское гражданство и отныне обязаны были писать и читать только на румынском языке.