то женщин у них возьмут. Возможно, не отходя далеко.
— Какого черта ты вообще ко мне привязался, проклятая тварь? — я скрипнул зубами, продолжая свирепеть от гнева. И менторский тон Шута нисколько не помогал мне уняться.
— А то ты расслабился, я смотрю!? Я же обещал потрепать тебе нервы, помнишь? Как по мне, мало что злит кого-нибудь больше, чем когда приходится отвечать за преступление, которое совершил кто-то другой.
«Особенно, когда настоящий виновник — поблизости, и продолжает доводить до белого каления» — мрачно подумал я, но ничего не сказал. С каждой секундой, я двигался быстрее, приходя в сознание после ударов по всему телу. Белка не разбирала, куда меня лупить, но вроде ничего важного не отбила.
***
В том месте, где я положил вещмешок, не осталось уже ничего. Белка пришла сюда раньше меня, и утащила все припасы с собой. Своим пси-зрением я попробовал объять всё пространство вокруг себя, в надежде увидеть пропавшую девушку, но она уже была за пределами взора.
«И что теперь?» — хмуро подумалось мне.
Я заметил бы её след, будь он начертанный на песке, но синеватый камень оберегал свои тайны от всех — включая меня. И только разбросанное на полу барахло подсказывало мне, что девушка тут была. Предметы разного назначения валялись тут и там, в беспорядке. Очевидно, Белка решила скинуть с себя лишний груз, который не могла утащить без меня.
Вдруг, я наткнулся взглядом на обрывок белоснежного полотна, на котором оставила свой отпечаток чужая ладонь. Кажется, Белка посбивала себе костяшки на кулаках, пока меня била. Стерла свою кровь, и скорее побрела прочь. Движимый любопытством, я подошел и потрогал белоснежное полотно, и вдруг, когда моя ладонь соприкоснулась с пятном чужой крови, что-то произошло.
Жидкость жизни приблизилась к моим глазам, как магнит, и мой разум втянуло в неё на всю глубину. Я ощущал чужое отчаяние, и страх — как будто они принадлежали мне. Ледяная чужая длань, над моим сердцем, сжалась, а затем я увидел её — Белку. Девушка бежала, не разбирая дороги, и по её лицу текли слезы. И между нами словно протянулась незримая нить, которая захватила мой взор.
Я открыл и закрыл свои веки, но картина бежавшей Белки не покидала моё сознание. Теперь я даже понимал, где она находится, и наметил к ней направление. Ждать было нельзя, так что я побежал сломя голову, лишь изредка останавливаясь, чтобы пульсирующим пси-зрением понять, что окружает меня вокруг.
Из-за этого я едва не споткнулся на крутом склоне, который выскочил впереди меня.
Над пропастью, где порода была всевозможных васильковых полутонов и оттенков, нависли светлячки сталактитов. Прозрачный хрусталь испускал яркий, лучезарный свет, источником которому стала странная золотая пыльца в глуби его граней. Пылинки кружились, словно мушки, в плену застывшего янтаря. Они танцевали таинственный танец, невзирая ни на что — и даже на то, что неживой материи не положены в плену пляски. Питаясь их лучами, прямо на камнях шелестели густые заросли мхов всевозможных цветов — от алого словно кровь, до нежного, небесно-голубого.
Каменные своды пещеры уходили далеко вверх, а над пропастью возвышались мощные широкие колонны, между которыми, как между островами в бескрайнем море, стояли каменные мосты.
Белка, задыхаясь, бежала по одному из таких, не разбирая дороги. А за ней мчался жук — такой же жуткий, как и убитый мною чуть раньше. Один, второй, третий — и все они мчали за девушкой, щелкая жвалами. Над пропастью прозвучал стрёкот тараканов, как ропот цикад, и я стал лихорадочно искать, как спасти Белку. Игломёта больше у меня не было, да и будь он в руках — я бы ничего не смог противопоставить сразу троим.
— Тебе подсобить? — ехидно спросил у меня Шут, намекая на возможность перехватить у меня тело.
Когда я уразумел, к чему он ведет, у меня ёкнуло сердце. Призрачный тип в моей голове легко справился бы с врагами, но от мысли, что он сделает потом с Белкой, меня охватил страх.
— Скоро её сожрут, Антон! Решайся скорее, а не то будешь виноват в её смерти! — Шут захохотал в моей голове.
Я задрожал от отчаяния, но все же взял себя в руки. Отстранившись от эмоций, я раскрылся, подобно бутону цветка, с каждой секундой раздвигая рамки сознания. Все более оно напоминало мне веретено, которое было скомкано в моем мозге в клубок, который можно распутать и разбросать вокруг длинными нитями. И все более, оно напоминало мне сжатый газ, который стремится занять весь объем, теряя плотность.
И в этот раз, впервые за всё время, я обратил свой разум не в тонкую ткань, которой накрывал все пространство, а в толстый и плотный канат. Протянул его в сторону жука, который почти настиг Белку, и ткнул его в спину, что было сил.
Словно по щелчку пальцев, тяжелое тараканье тело подбросило в воздух. И прямо на бегу он улетел в пропасть, шевеля длинными лапками и отчаянно пища. Его сородичи не замедлились, узрев смерть соплеменника, и продолжили преследовать Белку, а я ощутил, как по коже моего лица льется холодный и мокрый пот.
— Переборщил! — бросил мне Шут. — Береги силы!
Тяжело выдохнув, я протянул щупальца своего сознания вновь, пытаясь зацепить цель. Даже если Шут меня бы не предупредил, я все равно бы не смог воспользоваться вновь этим трюком. Словно сточившийся, тупой нож, сознание бессильно скользило вдоль очередного тела врага. И как только я понял, что не смогу сбросить его так же в пропасть, изнутри стала подниматься волна.
Я вспомнил те мысли, которые приносил голос Червя, который пришел сожрать Землю. Невесомые, и скользкие щупальца, которые стремились скользнуть в самые сокровенные уголки сознания — и ужалить страхом, как жарким горючим покрывалом, наброшенным на глубокую рану. Страх, который ныне был у меня на ладонях, как приготовленный к броску пилум.
И я швырнул