В Вашингтоне все еще стояла зима, шел снег и было страшно холодно. Я приехал туда в феврале. Бьерну удалось полностью разрешить вопрос о радиосвязи. Оказывается, он заинтересовал американских радиолюбителей, и они согласились принимать наши сводки и донесения с плота. Кнут и Турстейн тем временем готовили радиоаппаратуру. Радиосвязь мы должны были поддерживать с помощью специально для нас сконструированных коротковолновых передатчиков, а иногда посредством портативных аппаратов, которыми пользовались во время войны тайные агенты. Надо было сделать тысячу дел - больших и малых, - чтобы подготовить все к путешествию.
Наш архив разбух от бумаг. В нем были документы военных и гражданских организаций на белой, желтой и голубой бумаге, на английском, испанском, французском и норвежском языках. В наши дни путешествие на плоту обходится бумажной промышленности по крайней мере в половину большой ели. Законы и положения валились на нас со всех сторон, и мы терпеливо и методично распутывали один узел за другим.
- Клянусь, что наша переписка весит не менее десяти килограммов, - сказал однажды Кнут, обреченно согнувшись над своей пишущей машинкой.
- Двенадцать, - сухо возразил Турстейн. - Я взвешивал.
Моя мать прекрасно понимала те трудности, которые вставали перед нами в эти полные драматизма дни подготовки к путешествию. В одном из своих писем она писала: "...сейчас мне хочется лишь получить от тебя весточку, что вы все шестеро уже находитесь на плоту".
Вдруг пришла срочная телеграмма из Лимы. Сильная волна подхватила Германа и выбросила его на берег; он сильно разбился и повредил себе шею. Его положили в Лиме в больницу.
Мы немедленно отправили в Лиму самолетом Турстейна Раабю и Герду Вулд, которая во время войны была популярным лондонским секретарем норвежского парашютно-десантного отряда имени Линга, а сейчас помогала нам в Вашингтоне в наших сборах. Германа они нашли уже выздоравливающим. Его обвязали вокруг головы ремнем и подвесили на тридцать минут, и врачи за это время вправили сместившийся позвонок. Рентгеновский снимок показал, что верхний шейный позвонок дал трещину и сдвинулся с места. Германа, благодаря его прекрасному здоровью, удалось спасти, и вскоре он, весь в синяках, прямой, как палка, и мучимый ревматизмом, вернулся на военно-морскую верфь, где строился плот, и снова приступил к работе. Все же ему пришлось еще в течение нескольких недель находиться под наблюдением врача, и мы сомневались, сможет ли он отправиться с нами в экспедицию. Сам он в этом ни минуты не сомневался, несмотря на то что Тихий океан при первой встрече обошелся с ним грубовато.
Но вот Эрик прилетел из Панамы, Кнут и я - из Вашингтона, и все мы собрались в Лиме, откуда должны были начать свое путешествие. На военно-морской верфи уже лежали могучие бальзовые бревна, доставленные сюда из джунглей Киведо. Зрелище было волнующее. Среди грозных серых подводных лодок и эсминцев лежал наш строительный материал - свежесрубленные круглые бревна, желтый бамбук, камыш и зеленые банановые листья. Шесть светлокожих жителей севера и двадцать коричневых матросов, в чьих жилах текла кровь индейцев-инков, дружно размахивали топорами и ножами мачете, закрепляли тросы, вязали узлы. Иногда появлялись подтянутые морские офицеры в синей с золотом форме и озадаченно смотрели на светлокожих иностранцев и на этот растительный материал, который вдруг появился на военно-морской верфи.
Впервые за многие сотни лет в бухте Кальяо снова строили плот из бальзовых бревен. Здесь, по преданию, бесследно исчезнувшие люди Кон-Тики впервые научили прибрежных индейцев ходить по морю на плотах, и здесь же запретили пользоваться плотами современным индейцам люди белой расы. Путешествие на таком примитивном и неустойчивом плоту может, видите ли, стоить людям жизни. Потомки индейцев-инков не отстают от времени: сейчас они носят отутюженные брюки со складкой и синие матроски. Бамбук и бальзовое дерево отошли в прошлое. Их место заняли броня и сталь.
Военно-морская верфь, оснащенная новейшим оборудованием, оказалась для нас исключительно полезной при постройке плота. С помощью Бенгта, выступавшего в качестве переводчика, и Германа, руководившего работами, мы получили доступ в столярную и парусную мастерские; в наше распоряжение были предоставлены половина склада для хранения нашего имущества и небольшой понтонный мост, с которого мы спускали бревна в воду, когда приступили непосредственно к постройке плота.
Девять самых толстых бревен мы отобрали для основы плота. Затем вырубили в них глубокие пазы для канатов, которыми связывались между собой бревна. Мы строили плот без единого шипа, гвоздя, без стальных тросов. Сперва мы спустили девять бревен на воду одно возле другого, чтобы они, прежде чем мы их свяжем накрепко вместе, приняли свое естественное положение на плаву; для середины мы выбрали самое длинное, 14-метровое, бревно, концы которого выступали как на носу, так и на корме.
По обе стороны от центрального бревна мы уложили симметрично все более и более короткие бревна с таким расчетом, что по борту длина плота равнялась 10 метрам, а нос выдавался в виде тупого сошника. Корму плота мы срезали по прямой линии; несколько выступали лишь три средних бревна, сверх которых мы укрепили короткий толстый чурбан из бальзового дерева. Он лежал поперек плота и имел уключину для длинного рулевого весла. Связав девять бревен основы крепко-накрепко пеньковыми тросами толщиной в 30 миллиметров, мы снайтовили с ними еще девять более тонких бревен, уложенных сверху поперек на расстоянии примерно в один метр один от другого. Итак, плот фактически был готов. Он был тщательно связан почти тремястами концами различной длины с внушительными найтовыми[14] на каждом узле.
Палубу мы настелили из расщепленного бамбука, прикрепленного к бревнам в виде отдельных планок, а сверху положили бамбуковые цыновки. Посередине плота, немного ближе к корме, мы поставили небольшую, открытую сбоку хижину из бамбуковых стволов; стены ее были покрыты цыновками из легкого бамбука; крышу выстлали бамбуковыми планками и покрыли банановыми листьями вместо черепицы. Перед хижиной мы поставили одну возле другой две мачты из мангрового дерева, твердого, как железо. Они были слегка наклонены одна к другой, и их верхушки связаны крест-накрест. К рее[15], связанной для большей прочности из двух бамбуковых палок, мы привязали большой прямоугольный парус.
Девять больших бревен, на которых мы намеревались перейти через океан, мы несколько заострили снизу, чтобы они легче скользили по воде, а в носовой части, почти над уровнем воды, устроили низкий борт.