Данте. Ее образованность никогда не простиралась так далеко. Она знает его портрет, тот, знаменитый, но не стихи. Чертами лица он чем-то напоминает самого поляка. Такой же угрюмый.
«Ты бы почаще улыбался, – как-то сказала она поляку. – У тебя приятная улыбка. Люди смягчатся, если ты научишься им улыбаться».
11
Она и сама смягчается, теперь, когда у нее в руках его завещание. И пусть великие безнадежные страсти не ее стезя – такова уж ее конституция, – это не значит, что Беатрис не способна восхищаться величием страстей, бушующих в душах других. Приятно сознавать, что он ее не забыл, напротив, восславил в своих стихах. Его Беатриче. Должно быть, ему пришлось потрудиться. Даже по-испански подобрать рифму нелегко, а что уж говорить о польском!
12
Неплохо было бы побеседовать с его дочерью. По телефону та показалась ей холодной и безучастной, но, возможно, все дело в немецких конструкциях, проглядывающих через ее английский. Беатрис могла бы заглянуть в ее оживленный ресторан в Берлине. Привет, Ева, позвольте представиться. Я Беатрис, подруга вашего отца из Барселоны. Если у вас есть время и вы не нужны на кухне, может быть, присядете и поболтаем? Вы считаете меня одной из тех гарпий, что вцепляются когтями в знаменитостей и высасывают из них кровь. Вы ошибаетесь. Я не такая. Я не искала внимания вашего отца. Это он в меня влюбился. Я могла бы захлопнуть дверь у него перед носом, но я этого не сделала. Я обращалась с ним так мягко, как только возможно. Воспоминания, которые он сохранил обо мне, были по большей части счастливыми. А если не верите, вот, смотрите, эти стихи он посвятил мне.
13
Тикают часы. Сейчас три часа дня. Если она хочет сегодня спать в своей постели, ей следует поторопиться. С другой стороны, можно провести эту ночь в Варшаве, а вылететь утром. Переночевать в этой квартире, изучить окрестности, поесть настоящей польской еды (что бы это могло быть: кровяная колбаса, вареная картошка, квашеная капуста?) и улечься в постели покойного. Есть свои неудобства: ни электричества, ни постельного белья, но как-нибудь обойдется. Этот мужчина страдал из-за нее – более того, тосковал по ней, – поэтому незазорно пострадать немного ради него.
14
Беатрис оставляет сообщение мужу: «Переночую в Варшаве. Завтра вернусь».
15
Мальчишки с велосипедами пропали, собака тоже. Беатрис гуляет по окрестностям. Здесь не на что смотреть – ничего такого, чего она не видела бы дома. В убогом магазинчике она покупает пакетик кураги, пачку печенья, бутылку воды. Возвращается в квартиру и при остатках дневного света извлекает из коробок шерстяной свитер и вельветовые брюки. Ее пижама на эту ночь. Воду не отключали, поэтому Беатрис удается умыться.
16
Она спит, но снов не видит. Ей никогда ничего не снится. Тем не менее посреди ночи Беатрис просыпается, чувствуя чье-то присутствие.
– Витольд, если это ты, иди приляг рядом со мной, – шепчет она в темноту.
Ни движения, ни звука в ответ. Она снова засыпает.
17
Утром она вызывает такси и к девяти утра уже в аэропорту. Ей приходится долго ждать своего рейса; она использует это время, чтобы неторопливо позавтракать, сделать массаж и маникюр. К шести вечера она дома, отдохнувшая и улыбчивая.
– Я получил твое сообщение, – говорит муж. – Как поездка? Мне нужно ревновать?
– Он умер, – отвечает Беатрис. – К кому ревновать?
– Отчуждение привязанности, или увод от мужа, – говорит он. – Разве он не увел тебя от мужа?
– Не смеши. Я никогда его не любила. Это он был в меня влюблен. Ничего больше.
– А коробку, ту знаменитую коробку ты привезла? Что там было?
– Случилось недопонимание. Я неправильно поняла его дочь. Я ждала чего-то личного, но он оставил мне только свою книгу о Шопене, по-польски. На память. Memento[18].
– Выходит, твоя поездка была пустой тратой времени.
– Не совсем. Я увидела Польшу, хотя бы мельком. Увидела, где жил Витольд. Попрощалась с ним.
– Он был важен для тебя, да?
– Нет, не был, не сам по себе. Человека нужно обнадеживать, особенно женщину. Человеку нужны доказательства, что он кому-то важен.
– И я тебе таких доказательств не даю?
– Даешь, но недостаточно.
18
Не важен. Это ложь? Я никогда его не любила. Это правда. Это он был в меня влюблен. Снова правда. Тогда в чем ложь?
У нее есть секреты от мужа, как и у него есть секреты от Беатрис. В крепком браке партнеры уважают право друг друга хранить секреты. У нее крепкий брак, а то, что случилось на Майорке, может считаться ее секретом.
Ее муж – человек приземленный и многое повидал. Он понимает, как широко можно трактовать фразу: «Мы не были любовниками». Что входит в это понятие, а что нет. «Мое сердце принадлежит ему» точно не входит. Ее сердце никогда не принадлежало поляку.
19
Книжка о Шопене, сувенир, – не выдумка. Она вынула ее из коробки в гостиной и прихватила с собой, чтобы сказать мужу: «Смотри, вот его последний дар».
Часть пятая
1
Она запускает программу перевода с польского на испанский и набирает первый стих поэмы, изо всех сил стараясь не пропустить ни точки, ни черточки, ни загогулинки. В том, что возникает на экране после того, как она нажимает на клавишу, мало смысла. В стихотворении три героя: Гомер, Данте Алигьери и безымянный бродяга, который следует по их стопам вместе с каким-то зверем – скорее всего, собакой, – бродя по многолюдным городам и выпрашивая подаяние. Бродяга встречает женщину с прекрасным родимым пятном розового цвета, которая приносит ему мир. Вскоре после этого он оказывается в Варшаве – городе его рождения и смерти, – воспевая хвалу поэту – Гомеру? Данте? – указавшему ему путь.
Бродяга определенно сам поляк, а женщина с родимым пятном предположительно она, Беатрис. Откуда взялось родимое пятно? Нет у нее никакого родимого пятна. Возможно, это символ? Некоего скрытого изъяна, который она прячет под одеждой?
Она и не ждала от компьютерной программы идеального перевода. Ей нужен был только ответ на вопрос: каков тон поэмы? Доброжелательный или нет? Хвалебный или обвиняющий? Гимн возлюбленной или, напротив, горький прощальный упрек отвергнутого воздыхателя? Не такой уж сложный вопрос, но компьютер равно глух к оттенкам тона, как и глуп.
2
Томас, старший и любимый сын Беатрис, приходит на обед с женой и ребенком. После обеда она улучает возможность поговорить с ним наедине.
– Ты не знаешь кого-нибудь, понимающего польский? Мне нужно кое-что перевести.
– Польский? Нет. А что именно перевести?