утверждению одних, новый московский великий князь был жалкий политик и даже не при своем уме… Но, как бы то ни было, положительные результаты были бесспорны… Удачные переговоры принесли Сапеге славу выдающегося дипломата» [52, с. 17] (пер. наш — Л. Д.).
Эту точку зрения разделяют и другие белорусскоязычные биографы Льва Сапеги. Но нужно добавить, что руководил внешней политикой в Московском государстве не слабоумный великий князь Федор, а один из самых опытных дипломатов своего времени — Андрей Щелкалов, о котором уже тогда шла молва как о хитрейшем из людей, живших на свете [85, с. 169]. Выдвигая в своих работах на первый план сына Ивана Грозного, эти биографы, на наш взгляд, тем самым умаляют значимость достижений молодого Сапеги в первом его посольстве в Москву — будто бы выиграл, ведя переговоры с полудурком. На самом деле Сапеге противостояли первоклассные дипломаты российского государства во главе с Андреем Щелкаловым, который прошел отличную школу во время властвования Ивана Грозного. Разведка боем, как понимал цель посольства Стефан Баторий, Сапеге полностью удалась. Он вовремя проинформировал своего монарха о реальной ситуации в стане противника, но король и страна были не готовы к началу военных действий.
Стефан Баторий остался доволен работой Льва Сапеги, а всякая хорошая работа должна быть соответствующим образом вознаграждена. Король пожаловал ему Слонимское староство (пожизненно), а со 2 февраля 1585 года — должность подканцлера Великого княжества Литовского [52, с. 17].
Глава 2.3. Новые переговоры с Москвой, свадьба Сапеги и внезапная смерть короля
В жизни Льва Сапеги 1586 год был отмечен по крайней мере тремя крупными событиями. Одно из них было радостным: Лев впервые связал себя узами брака; другое — печальным: в конце этого года умер король, который поспособствовал его невероятному восхождению по карьерной лестнице, а третье, тесно связанное с первым, — вероятнее всего, конъюнктурным: Сапега в очередной раз изменил вероисповедание.
В возрасте двадцати девяти лет Лев Сапега женился на Дороте Збаражской, дочери люблинского каштеляна Андрея Фирлея. Их свадьба состоялась 1 сентября 1586 года. Для Дороты это был не первый брак. Раньше она была замужем за шестидесяти трехлетним стариком Стефаном Збаражским, воеводой трокским, родила ему дочь (к слову, Дорота стала третьей по счету женой Стефана Збаражского). Естественно, что их брак не мог быть долгим. Любвеобильный трокский воевода умер в 1585 году. Крещенный по православному обряду при рождении, убежденный протестант в сознательном возрасте, перед смертью он успел принять католичество — история, типичная для того времени.
Будущая жена Сапеги, наследница большого состояния, — католичка, а он — протестант. Чтобы стать мужем Дороты, в 1586 году Лев переходит в католицизм [18, с. 222]. В данном случае изменение вероисповедания было продиктовано чисто прагматическими целями, а именно женитьбой, и никакой моральной подоплеки, как, скажем, у Николая Радзивилла Сиротки, под собой не имело.
Чтобы сыграть достойную свадьбу, Сапега вынужден был продать одно из своих имений за пятьсот коп грошей. Однако пустить пыль в глаза и заставить молчать недоброжелателей (о его жене отзывались весьма нелестно) пышной свадьбой все равно не удалось.
Этот брак был недолгим: через пять лет, в 1591 году, Дорота ушла из жизни. Однако она успела родить Сапеге сына Яна Станислава и еще троих детей, которые, впрочем, умерли во младенчестве. По утверждениям некоторых биографов, свою падчерицу Барбару Збаражскую Лев Сапега также воспитал как родную дочь.
Получив должность подканцлера литовского, Сапега стал вторым человеком в государственной канцелярии. Перед ним открылись исключительные возможности для претворения в жизнь давней мечты — создания мощного белорусско-литовского государства, способного экономически и военно-политически противостоять врагам, не зависящего от союзной Польши [52, с. 17]. Чего еще должен желать молодой мужчина, легко взошедший на вершину власти? Продолжать свой путь, стремясь достичь вожделенной цели. Астафий Волович, великий канцлер и виленский каштелян, не мешал ему в этом. Однако далеко не все сразу получалось так, как хотелось. Успехи молодого и не слишком родовитого Сапеги вызывали раздражение у литвинской знати, недолюбливавшей не только короля Стефана Батория, но и его удачливого протеже.
Однако интриги магнатов были незначительными по сравнению с очередной политической авантюрой, в которую пустились старые знакомые Льва Сапеги — Андрей Щелкалов и Борис Годунов. В начале 1585 года переводчик Посольского приказа Яков Зборовский, принимавший непосредственное участие в русско-австрийских переговорах, находясь в Польше, довел до сведения поляков исключительно важную информацию о положении в Москве. С его слов, русские окончательно договорились между собой, управление всем государством Московским сосредоточено в руках двоих — Бориса Федоровича Годунова и Андрея Щелкалова. Причем Щелкалов занимает более прочное положение, нежели зять великого князя (Б. Годунов) [116, с. 28].
В начале 1585 года Б. Годунов направил в Вену несколько доверенных лиц. Переговоры с императорским двором держались в строжайшей тайне. Но польско-литовские дипломаты все же узнали о них: щедрое вознаграждение способно развязать любые языки.
Разоблачения тайной московской политики, сделанные Яковом Зборовским, носили сенсационный характер.
Не рассчитывая на то, что Ирина Годунова удержит трон после смерти Федора, Борис Годунов тайно предлагал Вене договориться о заключении брака между ней и австрийским принцем и о последующем возведении принца на московский престол. Федор Иванович имел слабое здоровье и ему предсказывали короткую жизнь. Он чуть было не умер в первый год своего правления. Борис Годунов понимал, что кончина Федора привела бы к крушению его собственной карьеры, и лихорадочно искал выход.
Но сватовство завершилось неслыханным скандалом. Великий князь Федор выздоровел, а переговоры получили огласку. Литовский посол Михал Гарабурда, направленный в Москву Львом Сапегой, заявил решительный протест по поводу венских переговоров. Инициаторы венской интриги выступили с неловкими оправданиями. Цель, поставленная Сапегой, была достигнута. О переговорах узнали политические противники Бориса Годунова и Андрея Щелкалова. В первую очередь сам великий князь Федор, женатый на Ирине Годуновой, родной сестре Бориса. С этого момента безоблачные отношения между двумя родственниками омрачились. В дальнейшем с виду кроткий, недалекого ума великий князь Федор не раз потчевал палкой своего хитроумного шурина Бориса Годунова.
Литовская дипломатия оказалась на уровне, ведь если бы это дело удалось, Речи Посполитой грозило бы оказаться меж владений Австрийского двора. В случае