– Считаешь? Ты нарыл на него что-нибудь? Он мне сразу показался каким-то неестественным, каким-то, знаешь, выворачивающимся. Как какой-то спрут.
– Нет-нет, Андре. Юсуф – семейный юрист. Он занимается в основном экономической сферой. Никто не знает, почему Одри выбрала именно его. Как я понимаю, она просто не хотела звонить мне, вот и обратилась к первому попавшемуся юристу из отцовской конторы. – По лицу Марко пробежала тень, но он тут же взял себя в руки. – Как бы там ни было, идти или не идти – решайте сами, это уже не мое дело. Я хотел сказать о другом. Даша, я прошу вас воспользоваться моим самолетом и полететь на родину на нем. В любой момент! И даже не возражайте. Надеюсь, ваша мама поправится, и все наладится. Я чувствую свою ответственность.
– За что? Вы тут совершенно ни при чем, – возразила я. Марко грустно кивнул.
– Как и все обманутые мужья. Мы всегда все пропускаем. Нет-нет, не нужно снова меня утешать! – Марко протестующе поднял обе руки и рассмеялся. – Надеюсь, что в следующий раз, Даша, мы встретимся с вами при совершенно других обстоятельствах. Не в таких грустных.
– Я уверена в этом. – Я сделала шаг вперед, положив ладонь на плечо Марко. Он вздрогнул и посмотрел прямо – за всей этой напускной бравадой я вдруг увидела настоящее горе. Он посмотрел на меня совершенно безумными, полными несчастья глазами – лишь на мгновение, а затем снова взял себя в руки. Наверное, так выглядит машинист летящего под откос поезда. Я не знала, какими словами его можно утешить.
– Вы не одна, Дариа! Мы же договаривались, что вы придете одна! Тем более не с ним! – услышала я голос откуда-то издалека. По парковке насупленный и сосредоточенный шел Юсуф. Он был недоволен, даже раздражен, и смотрел на Марко с неприязнью.
– Я не собираюсь идти туда с ними, – смущенно произнес Марко, пальцы которого нервно теребили край кожаной сумки, висевшей на плече. – Я только хотел…. Не понимаю, что она собралась сказать Даше.
– Это не мое дело, – пожал плечами Юсуф, но уже без враждебности. – Но даже если бы знал, не сказал вам. Я не вправе, вы ведь понимаете…
– Вы ведете себя так, словно это мы подожгли машину Одри, – возмутилась я, но Марко прервал меня жестом, как если бы пытался защититься ладонью от яркого света.
– Даша, не надо. Может быть, вы сможете передать Одри от меня, что я не держу на нее зла? Я любил ее, я и сейчас… – Марко замолчал и некоторое время собирался с силами, чтобы продолжить. Юсуф молча смотрел куда-то мимо нас, старательно показывая нам всем, что он только исполняет профессиональный долг.
– Марко, я все передам, – пообещала я.
– Мне безумно жаль, что так вышло, что она не любила меня так же, как я ее, расстроенно произнес Марко. – Я лишь хочу, чтобы ей передали: я готов помочь чем угодно. – Марко хотел сказать что-то еще, но замолчал и пошел к своему черному авто. Чуть отойдя, он обернулся. – Даша, я говорил про самолет совершенно серьезно. Вы обидите меня, если полетите каким-нибудь экономом. А вам нельзя меня обижать, ведь мы с вами – уже почти семья.
– Спасибо, Марко!
– Идем-те, Дариа, – поторопил меня Юсуф.
* * *
Потребовалось больше часа, чтобы попасть внутрь тюрьмы Флери-Мерожи. Только на пропускном пункте я поняла, зачем Марко приехал – безо всех этих документов на французском меня бы ни за что не пропустили внутрь, тюрьма была объектом режимным и охранялась со всей необходимой строгостью. Впрочем, это вовсе не означало, что место производило удручающее впечатление. Напротив, к моему удивлению, внутри тюрьма напоминала большую современную школу со светлыми стенами. Идеально чистый пол с линиями-направлениями указывал посетителям, куда идти. Было ощущение, что я просто пришла навестить старого знакомого.
Старую знакомую, которой не удалось меня убить.
Помещение для посещений оказалось довольно просторным, с достаточным количеством столов и пластиковых стульев – ничуть не напоминало растиражированные в фильмах чудовищные тюремные переговорные с телефонными трубками по разные стороны от бронированного стекла. Юсуф пояснил, что такие послабления возможны, так как сюда приходят навещать тех, кто еще не осужден. Невиновен до оглашения приговора. Презумпция делала Одри сейчас куда менее виновной, чем когда я видела ее в последний раз. Это было проявлением демократии. Когда она целилась в меня из пистолета, сомнений ни у кого не было. Теперь все ждали решения присяжных.
– Давайте сядем здесь. – Юсуф показал на пару свободных стульев около прикрытых снаружи решетками окон. За окнами все еще зеленел уже уставший, местами выцветший газон.
– Я не понимаю. А что, если она набросится на меня прямо здесь? – спросила я, нервно озираясь. – Тут, кажется, даже охранников нет. Что, если она меня для этого и позвала?
– Охранников тут много. Не волнуйтесь, никто вас не тронет. Я же уже дал гарантии, – процедил Юсуф.
– Что мне ваши гарантии, – начала было я, когда вдруг увидела ее. Одри шла рассеянно, ее сопровождала малосимпатичная женщина – низкая и какая-то квадратная, в уродливой черной юбке и со злым лицом. Одри изменилась. Конечно, я бы ее узнала – это лицо я не смогу забыть никогда. Бледная или румяная, она моментально порождала воспоминания, от которых кровь стыла в жилах и хотелось немедленно бежать – прямо до канадской границы. Теперь же Одри выглядела отрешенно. Казалось, она утратила малейший интерес к окружающему миру, в котором для нее больше не было Андре. Ее маленькая огнеопасная тайна. Одри скользила равнодушным взглядом по залу, полному людей. На ней была одежда, которая ей совсем не шла – какой-то простой спортивный костюм, футболка, бесформенные сандалии – без шнурков. В руках она держала пластиковую бутылку с водой, из которой время от времени делала глоток. Таблетки. Наверное, она что-то принимает, ей что-то тут дают, не иначе. Наверняка адвокаты Одри попытаются доказать, что она невменяема. Если так, то ее поместят в лечебницу? Я поежилась. Надо же, о таком повороте я не думала.
Я отметила, что она еле передвигает ногами, практически спит на ходу… И все же пытается докопаться до меня! Я пожалела, что пришла. Зачем я здесь? Что именно она может мне сказать? Куда пропал Сережа? Куда он делся после той драки около госпиталя? Может, она разговаривала с ним, может, знает, что с ним? Или знает, как и когда он умер?
Я вскочила, мне не хотелось встречать Одри сидя, я желала быть с ней на одном уровне, хотела заглянуть ей в глаза. Они казались затуманенными.
– Ну, здравствуй, – сказала я первой, желая создать хотя бы видимость того, что все происходит по моей инициативе. – Здравствуй, Одри. Ты что-то хотела сказать мне?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});