Читать интересную книгу Завтра утром, за чаем - Сергей Вольф

Утюг сказал:

— Мне торт та-ак понравился… Я, кстати, и твой кусок съел, с твоим именем. Мы думали, ты будешь, не знали еще, что ты болен, и в списке ты был; они, видишь ли, засадили огромный торт и кремом сделали на нем все наши фамилии — пальчики оближешь.

— А макароны с подливой помнишь? — сказал Венька. — Чудо, а не макароны. А одна из них, самая красивая, в Гарьку влюбилась, факт.

— Ага, — сказал Гаррик. — Кроме концерта, ужина и танцев, с самого начала был доклад, для знакомства, что ли: они о своем деле, мы о своем, доклад я делал, — тыры-пыры, о науке, ну, сам понимаешь, и еще я им рассказал об одном своем крупном открытии — она и влюбилась в меня с ходу. Нет, честно. Во время танцев она даже потащила меня на кухню и мигом испекла классные оладьи — я, когда мы с ней танцевали, сказал, что жутко люблю оладьи.

— А кто играл? — спросил я. — Чья группа?

— Они ребят из Низких Температур пригласили, ну, этот квинтет, «Файв блю бёрдз».

— Эти ничего, — сказал я.

— Цветомузыка у них дрянь, — сказал Утюг. — Слушай, Гаря, а ты женись на своей, и мы каждую переменку будем к ней бегать вкусноту лопать. Вообще, братцы, давайте все переженимся, каждому по поварихе, ну ее, науку, надоело.

— Точно, надоело, — сказал Гаррик. — Давайте, переженимся.

— Я не против, — сказал Венька.

Я вдруг подумал на полном серьезе, а как же я Натку брошу, нет, невозможно, и еще подумал, что все они валяют дурака, когда говорят, что наука им надоела, — ничего не надоела, наоборот, так и манит, а меня… манит или не манит? Поди разберись.

Мы еще долго болтали о всякой всячине, мама их подбила на обед, мы пообедали и потом распрощались. Честно говоря, очень неплохо провели время, лично я был доволен.

Когда они умотали, я от нечего делать перебрал принесенные подарки и на коробке конфет «Амфибия» увидел в уголке написанные авторучкой два слова: «Не хворай». Буква «н» и буква «х» были подчеркнуты.

Вскоре я поправился и сразу же махнул с группой на Аякс.

* * *

В день свадьбы дождина лил колоссальный, и, как назло (ну, об этом-то можно было догадаться заранее), мама часа два гоняла меня перед зеркалом, то одно на мне примеряла, то другое, комбинации, варианты, замыслы, а не лучше ли так, а может быть, вот эдак, стой смирно, не крутись, нет, беленький платочек и эти полуботинки смотрятся не эффектно — чистая возня с семнадцатой молекулой: как-никак, первая в жизни свадьба, не школьный вечер… Она решила, что мы с папой пойдем вдвоем, хотя она и была, разумеется, приглашена. Сумма причин: сто лет назад обещала в этот день быть у нее школьная подруга, плюс — дикая мигрень, плюс — бездна дел по дому, плюс — жениха, Юру, никогда не видела, не знакома и прочее.

На папе был темно-серый костюм, на маме (для подруги) особо модное платье типа кольчуга — действительно, кольчуга, только из очень-очень мелких звеньев какого-то архилегкого металла, оно все переливалось на маме, блестело, даже змеилось как-то, лицо у мамы было розовенькое, нежное, очень симпатичное, и я, может быть впервые в жизни, глядя на нее и на папу рядом, вместе, из-за того, наверное, что шел на свадьбу и о свадьбе думал, увидел вдруг, что они не просто папа и мама, а муж и жена, и как вообще они хорошо подходят друг к другу.

Мы с папой должны были выйти из дома с запасом — залететь в универмаг за подарком. С этим подарком хлопот было выше головы, потому что мама уверяла нас, что подарить молодым следует мощный, крепкий набор посуды: кастрюли-скороварки, всякие штучки-дрючки, чудо-печки, тра-та-та… Мы с папой артачились и говорили, что нам просто неудобно являться на свадьбу со всей этой белибердой, да и как ее тащить — руки оттянешь, но мама резонно спросила, что предлагаем мы. Мы помолчали немного и провякали, наконец, какую-то чушь, явный вздор, и, конечно, в итоге нам пришлось с ней согласиться. Вечером времени у нее на нас не было, она купила подарок днем (терпеть не могла заказывать вещи по телефону с помощью каталога) и оставила его в универмаге, сказав там, что мы зайдем — тащить все это домой было ей не под силу, а в бюро обслуживания как раз был обед.

Но это было еще не все. Вдруг, за десять минут до нашего выхода из дома, она учуяла, что, при всей бездарности нашего вяканья, в нем, пожалуй, есть известный смысл: тащить в подарок молодым гору посуды было, конечно же, хоть и разумно, мудро, даже с юморком, но одновременно от всего этого «веяло», как она сказала, «не очень высоким вкусом». «Вы правы, мальчики», — добавила она и взяла с нас слово, что мы обязательно зайдем в антикварный магазин (ну, магазин всяких старинных вещей) и купим Юре и его голубке, его маленькой птичке, что-нибудь антикварное, старинное, в их будущее гнездышко. Гнездышко — н-да-а-с!

Итак, мы ей это гарантируем, нашему вкусу она доверяет, в этой комбинации — быт плюс искусство — подарок будет выглядеть действительно мощно, за второй покупкой она с нами тоже не поедет: мигрень, подруга, навалом дел по дому и прочее.

В этой спешке я чуть не забыл пригласительный билет на свадьбу, который мне очень понравился. Именной, лично мне, у папы был свой, оба пришли по почте, каждый в своем конверте.

«Дорогой Дмитрий Владимирович Рыжкин! (Имя, отчество и фамилия были отпечатаны типографским способом, а не написаны от руки, и так, наверное, каждому — особый шик!) Мы (далее имя, отчество, фамилия Юры и имя, отчество и фамилия, — уже Юрина — его маленькой птички) рады будем видеть Вас на нашей свадьбе (далее — день, время и место). Свадьба проводится в традиционно-старинном стиле. (И, видно, как подтверждение этому.) Примите наше заверение в глубочайшем…»

Честно говоря, я здорово завелся от этого сообщения насчет стиля. Хоть я на свадьбе никогда не был, кое-что я все-таки слышал, видел в кино и по телевизору. Что значит — в старинном стиле? В новом стиле все было довольно просто, скучно: жених и невеста, папы, мамы, кое-кто из самых близких друзей, если они есть, просто ужинают дома или в кафе, тихо, мирно — что же еще надо? — ну, поженились и поженились. В очень редких случаях выкидывали фортель, снимали зал Дворца бракосочетаний, тогда — несколько столиков, как в ресторане, танцы — тоже ничего особенного, без всяких стилей.

Нет, смешно было гадать, как это все будет выглядеть.

В самый момент ухода у меня отлетела на пиджаке пуговица, папа разворчался, что ему надоело при полном параде ходить из угла «угол по собственной квартире, и ушел, сказав, что ждет меня внизу. Мама в какой-то диком, сумасшедшем темпе (о-оп-ля! — и готово) пришила мне пуговицу и подтолкнула к двери.

Я вышел из квартиры на площадку. Она велела мне остановиться, стать ровно, и еще раз с порога быстро и внимательно оглядела меня, и в ту секунду, когда я готов был повернуться и сбежать вниз, даже слегка повернулся, — какой-то резкий ветер, маленький шквал вдруг метнулся в мою сторону, и я увидел маму совсем рядом с собой, и ее глаза, и руки, приложенные ладошками к моей груди.

— Я очень боюсь за него! — быстро сказала она. — Мне очень неспокойно за него, Митя! Такое чувство, будто что-то должно случиться… нет, не на свадьбе, а вообще. Это выдумки, я знаю, но мне очень за него неспокойно, — говорила она почти скороговоркой. — Смотри, чтобы ему было там весело, — говорила она. — Чтобы… — И вдруг голос ее на половинке какого-то слова сломался, хрустнул, как стеклянная палочка, и остальное она договорила ровно и спокойно. Тут же она, как и секунду назад, подтолкнула меня, и меня понесло по лестнице вниз, наполненного совершенно другим зарядом, чем был только что, совершенно другим.

Я катился вниз и, странное дело, думал вроде бы о другом, вовсе не о том, что она мне сказала. Я понял вдруг, догадался, что вот уже неделю, а то и больше, совсем не мучаюсь так сильно, как это было, не переживаю, что же мне выбрать — папу или, так сказать, науку: по любым причинам я, как видно, не мог сам решить проблему семнадцатой, да и вообще все смешалось, перепуталось во мне, может быть, я просто устал — и вот теперь, после ее слов, все, что меня мучило, вмиг опять вернулось, ударило меня, вошло в меня, как гвоздь в доску, — действительно, будто мне внезапно поменяли кровь.

«Амфибия» урчала, когда я спустился, и как только я сел, папа сразу же взлетел и, развернувшись, погнал в сторону центра.

— А как это в традиционно-старинном стиле? — спросил я. — Ты знаешь?

— В общих чертах, — сказал он. — Читал где-то.

— Интересно хоть?

— Вполне.

— Ну, а чем отличается?

— Как тебе сказать. Ну, прежде всего, стол один, общий, все сидят в определенном порядке: жених, слева от него невеста, с обеих сторон от них — родители, ее — справа от него, его — слева от нее.

— Юриных не будет, — сказал я. — Ты слышал? Они же на Днестре-четвертом работают, а там вдруг, он говорил, сезон бурь начался раньше времени, им не вылететь.