Вот она налицо, психология сотрудника ЦРУ, вот он, способный на любое беззаконние робот из породы homo sapiens, результат более чем тридцатилетней антикоммунистической «воспитательной» работы!
Автор: Подобное отношение, кажется, является довольно распространенным в ЦРУ: все делается для общего блага и в интересах национальной безопасности.
Сотрудник ЦРУ: Хочу повторить, что не припомню ни одного случая, чтобы я собирался кому‑либо причинить боль, искалечить или убить. Факты беззакония имели место, но это, как правило, были незначительные нарушения закона. Если кому‑нибудь причиняли боль, то это обычно происходило, когда контроль за операцией был не в наших руках. Я имею в виду те случаи, когда мы прибегали к услугам местной полиции. Ведь умственное развитие этих людей отличается от нашего. Они — сущие дьяволы. Им очень нравились провинциальные центры дознания, которые находились в нашем ведении и под нашим контролем. Инспектируя эти центры, я, видит бог, делал все, чтобы они содержались в чистоте и порядке. Однажды до меня дошли слухи, что в какой‑то провинции одного вьетнамца избили до полусмерти. Никакой санкции или директивы на это никогда не было. Мы учинили им разнос, но разговаривать с ними было все равно что биться головой о стену. Из‑за крайней неразвитости местные полицейские признавали только авторитет силы. Кроме того, они люто ненавидели друг друга. Они готовы были перегрызть друг другу глотки. Единственная наша обязанность сводилась к улаживанию их внутренних конфликтов. Разумеется, с юридической точки зрения мы должны были оказывать содействие провинциальным центрам дознания, которыми управляла специальная полиция. Мы действительно имели влияние на эту полицию, поскольку предоставляли ей финансовую помощь. Что же касается пыток, то зачастую мы о них ничего не знали. Как правило, эти факты вскрывались лишь после того, как какой‑нибудь журналист посещал тот или иной район и каким‑либо образом выуживал информацию о них. Иногда мы узнавали о пытках из газет. В этих случаях из Сайгона сыпались телеграммы с вопросом: «Боже! Что там у вас творится?» Однако как официальная организация мы никогда не подстрекали полицейских к насилию… Более того, мы часто просили их отказаться от этой практики. Они обычно отвечали: «Хорошо, мы не будем этого делать».
Однако мы старались не присутствовать на допросах. Знаете, я не люблю смотреть на все эти вещи. Когда случается скандал, пятно тотчас ложится на ЦРУ, которое поддерживает, финансирует и консультирует местную полицию. Но ведь это несправедливо, и многие из нас сказали бы то же самое, если бы их об этом спросили»[29].
«Этот бывший сотрудник ЦРУ, — продолжает автор, — мыслит только категориями тайных операций, что весьма характерно для его ведомства… Таких людей следует держать подальше от должностей, которые дают власть и влияние. Нечего рассчитывать, что такие люди станут говорить правду сенатской комиссии. А ведь этот человек, наверное, любит своих детей и тщательно выкашивает лужайку перед домом. Если бы вы поговорили с ним лично, он, возможно, показался бы вам самим очарованием. Иначе говоря, это вполне разумное существо, а не автомат. Однако нетрудно заметить, что мораль для него кончается за порогом ЦРУ.
Нам всем пора взять на себя ответственность за насилие, которое совершается от нашего имени по всему миру. Как бы мы ни усиливали громкость приемников, в конечном счете мы услышим крики истязаемых людей. Пришло время покончить с тайными операциями ЦРУ, заставить правительство США соблюдать элементарные нормы международного права. Чем быстрее США покончат с такой деятельностью, тем лучше»[30].
Какое эхо может вызвать этот призыв в американском обществе? Кто из участников тайных операций откликнется на него? Может быть, тот, кто, по словам автора, мыслит категориями тайных операций, тот, для которого мораль кончается за порогом ЦРУ? Сомнительно. Ведь он считает себя только исполнителем, а приказы не обсуждают. Субординация освобождает убийцу от моральной ответственности.
Тогда, может быть, откликнутся те, кто готовит приказы, разрабатывает «сценарии» тайных операций, формирует сознание исполнителей? Давайте поближе познакомимся с одним из них, бывшим (но все еще влиятельным лицом в американском разведывательном сообществе) директором ЦРУ Уильямом Колби.
Кто же такой Уильям Колби, снискавший себе печальную славу «героя» вьетнамской войны? Как случилось, что этот «цивилизованный джентльмен», отличающийся безупречными манерами, хладнокровно отдал приказ о методичном уничтожении десятков тысяч людей? Какие при этом преследовались цели?
О некоторых подробностях из жизни бывшего директора ЦРУ сообщает Ллойд Ширер в статье, опубликованной американским журналом «Перэйд»:
Билл Колби — юрист по образованию. Он и внешне похож на юриста, учителя, министра, банкира, врача. На кого угодно, только не на того, кем он является на самом деле, а именно главным в стране «человеком — невидимкой», который длительное время занимал пост заместителя ЦРУ по тайным операциям.
Он был единственным ребенком в семье армейского офицера. Наиболее противоречивый отрезок его карьеры разведчика связан с участием в осуществлении операции под кодовым наименованием «Феникс». Эта операция предусматривала поимку, содержание под стражей, склонение к предательству и убийство вьетнамцев.
Ревностный католик, хороший и чуткий отец четверых детей, любящий и заботливый муж, Уильям Колби зарабатывает 42 тысячи долларов в год, а между тем он мог бы иметь в три раза больше, если бы занимал какую‑нибудь гражданскую должность.
«Правда, это не приносило бы мне такого удовлетворения, — говорил Колби, — какое я получаю от своей работы»[31].
Более подробное представление о «работе», которая приносила такое «удовлетворение» Уильяму Колби, можно получить из протоколов слушаний сенатской комиссии, опубликованных в книге «Досье ЦРУ».
Председатель: Господин Колби, у меня есть к вам вопрос. Вы утверждали, что тайные операции отражают интересы национальной политики. Между тем известно, что, как только они становятся явными, ЦРУ тотчас выступает с опровержениями. Как же эти операции могут отражать национальную политику, если ни о них, ни о причастности к ним ЦРУ общественность не знает ровным счетом ничего?
Колби: Дело в том, г-н председатель, что инициатива по осуществлению этих операций, как правило, исходит от правительства Соединенных Штатов, президента, Совета национальной безопасности. Кроме того, о них информируется конгресс».
Опять хорошо знакомая отговорка: «я — исполнитель, приказы отдавали другие».
Тридцать пять лет назад на Нюрнбергском процессе то же самое твердили те, на чьей совести были миллионы человеческих жизней.
Голос из зала: Сколько человек вы убили во Вьетнаме?
Колби: Я хотел бы ответить на этот вопрос. Лично я не убил ни одного человека. (Смех в зале.) Программа «Феникс» являлась частью общей программы «умиротворения», осуществлявшейся правительством Вьетнама. Программа включала и несколько других компонентов: создание сил безопасности на местах для защиты деревень и распределение оружия среди добровольных групп самообороны, что, на мой взгляд, было смелым шагом, на который вряд ли решились бы правительства многих стран.
Программа правительства Вьетнама также предусматривала проведение выборов в деревнях и провинциях и передачу власти выбранным лицам.
Это давало бы местным властям право принимать решения по экономическому развитию своих районов. Существовали и другие программы, в частности мероприятия, рассчитанные на то, чтобы склонить к переходу на сторону правительства и разместить более 200 тысяч вьетнамских граждан, которые ранее находились на службе у вьетконговцев.
В рамках этой программы также предусматривался прием и устройство, а в дальнейшем возвращение в деревни сотен тысяч беженцев. В качестве составной части в данную программу входила программа «Феникс», цель которой состояла в выявлении коммунистических руководителей, организовывавших вторжение на территорию Южного Вьетнама и проводивших политику террора.
К 1968 году программа «Феникс» была в целом разработана. Началось ее практическое осуществление. Программа должна была внести элементы порядка в начавшуюся ранее отвратительную грязную войну. Она позволила принять меры для совершенствования методов ведения этой войны…
Голос из зала: Сколько человек было убито во время вашего пребывания там?
Колби: Я уже давал показания по этому вопросу. За более чем два с половиной года в рамках программы «Феникс» было арестовано 29 тысяч человек, 17 тысяч было склонено к предательству и 20,5 тысячи человек убито. Из них 87 % было уничтожено регулярными и военизированными подразделениями и лишь 13 % — полицией и аналогичными службами. Подавляющее большинство погибло в боях, перестрелках и засадах, остальные были убиты в ходе полицейских облав. Основной упор в программе «Феникс» делался на задержание, поскольку мы уважаем жизнь человека. (Смех в зале.) К тому же известно, что живой человек может дать информацию, а труп — нет»[32].