— Не подкинешь…
— Нет. Твой рабочий день, кажется, кончается в шесть, или я что-то путаю?
Губы, накрашенные розовой помадой, обиженно дуются, презрительно-снисходительный взгляд испепеляет, но девушка предпочитает промолчать. И правильно. Она за свой дневной “проступок” рискует не то что нарваться на пару ласковых от меня, а вовсе вылететь с “ПрайдИнвест”. Чем дальше, тем чаще прихожу к мысли, что было отвратительной идеей спутаться с секретаршей.
Спускаясь на парковку, щелкаю брелоком, мой любимый Додж призывно сверкает фарами и, уже открыв дверь и занеся ногу на подножку, вдруг вижу мотоцикл. Черный спортивный нейкед. Тот же самый Kawasaki, который видел в автосервисе дяди Алисы. В голову закрадывается абсолютно дикая мысль касательно владельца этого красавца…
Да нет, Беркутов, не дури. Сколько таких байков мотается по столице.
Машу головой, откидывая лишние мысли, завожу мерно рычащий мотор и срываюсь с места.
Глава 19. Алиса
Несусь, не глядя по сторонам. Врезаюсь на ходу в сотрудников и, не поднимая головы, извиняюсь. Хочется спрятаться, забиться в угол и никому не попадаться на глаза, и желательно на максимальной удаленности от Беркутова. Но и рабочий день еще не окончен.
Резко торможу посреди коридора в полной растерянности, что делать дальше. Словно — хоп — и мозг выключили. Разве то, что произошло, дает мне право раньше уйти с работы? Ладно Руслан Данилович, он поймет мой уход. Но вот Марат Сергеевич? Как я объясню свое отсутствие на рабочем месте? Это будет выглядеть… по-детски.
Бросаю взгляд на часы, время почти три часа дня. Я ведь так и не обедала сегодня, боялась выйти в кафе, попавшись на глаза Беркутову. Ну, зато теперь есть повод слинять на час. Может, немного успокоюсь и возьму себя в руки.
Иду уже в знакомую кафешку через дорогу и, по иронии, сажусь за тот же столик. Вроде ничего примечательного: стол, пара диванчиков и вазочка с ромашками на подоконнике. Но здесь меня одолевают странные ощущения. Словно чего-то не хватает. И тут же сознание подкидывает чего, а верней, кого. Перед глазами появляется лицо Беркутова. Темные, как ночь, глаза и упрямо сжатые губы. Хмурые брови на красивом мужском лице и легкая небритость, от соприкосновения с которой становится щекотно.
Машинально касаюсь пальцами своих губ, все еще горящих от настойчивого поцелуя Руслана и тут же ругаю себя, отдергивая руку.
Дурочка, Лиса.
Слышу, как издалека, собственный всхлип и поджимаю губы, злясь на свое раскрасневшееся отражение в затемненном окне кафе.
Обидно! Я не такая, как его Олеся. Что он о себе возомнил? Да и не нравится он мне ни капельки. Именно, так и есть! Упрямый, злой, а еще красивый, потрясающий отец и дочурка у него милейшая и… так, стоп! Все, и так держалась от него подальше. Теперь и подавно не буду попадаться Беркутову на глаза. Мне бы только пережить практику и снова тихонько уползти в своей любимый, спокойный автосервис.
Заказанный зеленый чай стоит передо мной немым укором, но желания что-то есть совершенно нет. Мучает странное чувство, поселившееся в груди. Словно давит тяжесть изнутри. Но я, пытаясь не обращать на это внимания, обжигаясь горячим напитком, за пару глотков опустошаю чашку и спешу обратно в офис.
Возвращаюсь в “ПрайдИнвест” быстро и стараясь не попадаться никому на глаза. В приемной никого нет. Тихонько прошмыгнув, закрываюсь в своем кабинетике. На сегодня он моя крепость.
Отец не дает о себе знать, и это несказанно радует. Значит, его удовлетворили мои “достижения”.
На весь остаток дня с головой ухожу в работу. Так и думается меньше, и переживается тоже. Копаюсь в документах, делаю сканы, заношу в базу. Все четко и по порядку. Откладываю проработанные папки на край стола, решив, что в архив отнесу перед уходом. Из своего кабинета, пока все в офисе, и носу не покажу.
К концу дня я все-таки устаю от монитора. Глаза начинают слезиться. Все время тянет их потереть. А спину ломит от долгого сидения в одной позе. Все, на сегодня достаточно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Накидываю рюкзак, беру документы и осторожно выглядываю из кабинета. Олеси уже нет. На этаже тишина. Ну и чудно. Набравшись смелости, выныриваю, заскакиваю в архив, оставляю папки на нужной полке и тороплюсь к лифту. Быстрей домой.
На первом этаже в уборной переодеваюсь и уже более спокойно выхожу из здания, попрощавшись с охранником. На парковке быстро нахожу свой транспорт и уже привычным движением надеваю шлем. Оглядываюсь, не знаю почему. Словно собираюсь скрыться с места преступления. И удостоверившись, что вокруг меня парковка пуста, срываюсь с места под визг покрышек. Сейчас действительно хочется скорости и ветра. Хочется адреналина и свободы. Кровь стучит в висках, а сердце несется вскачь, когда выезжаю на центральную улицу. Хочется еще быстрей, но все же на дороге сбрасываю скорость. Все это глупости. Безопасность превыше всего. Тем более в час пик, когда дорога загружена транспортом.
В сервис сегодня не еду и так все выходные дяде помогала. Честно заслужила отдых, поэтому держу путь до дома. Сегодняшний насыщенный на приятные и не очень события день тяжелым грузом лег на плечи. Лег и давит. Хочется распластаться на постели и уснуть. Быстро. Без всего того, что нарочито стучится в разум.
За ужином общаюсь с мамой. Верней, как общаюсь, она рассказывает о чем-то, а я лишь киваю в ответ и улыбаюсь. Не могу осмыслить ее слова. Меня словно обухом по голове ударили.
— Мамуль, я спать. Извини, что-то день тяжелый был, устала, — целую в щеку любимую женщину и ухожу в свою комнату, плотно притворив дверь.
Падаю в ворох подушек, но, как и предполагала, сон не идет. Совершенно. Только стоит чуть забыться, как тут же появляется Беркутов. Его лицо, руки на моей талии, ладонь в моих волосах и его голос, я, черт побери, слышу его так отчетливо, словно он здесь! В моей комнате.
Вскакиваю на постели в холодном поту. Ну вот, мне еще нервного тика не хватало заполучить при его виде. Промучившись до двух ночи, решаю заняться делом, раз уж сна ни в одном глазу. Запускаю ноут и загружаю свою голову практикой. Сажусь за заполнение дневника и прочую ерунду, до которой в другое время руки бы не дошли.
Все лучше, чем ворочаться в попытках уснуть.
К шести утра справляюсь с поставленной задачей. Но и спать совершенно нет желания. Переутомление, здравствуй.
Чашку кофе, наверное, придется выпить, чтобы хоть немного чувствовать себя человеком. А то и не одну.
Да уж, Лиса, еще пару таких дней, и ты свалишься замертво от переутомления или нервного истощения — что быстрей догонит.
Завтрак на ходу — это уже входит в привычку, во сколько бы я не поднялась и не начала собираться. Хорошо, мама не видит. Она раньше уходит на работу. В рюкзак убираю вещи и тороплюсь на выход. Нужно прийти пораньше начальства. Все с той же целью — не попадаться на глаза.
Несмотря на бессонную ночь, чувствую себя вполне сносно. До офиса доезжаю в рекордные полчаса, в большинстве своем благодаря удобному транспорт, способному объезжать пробки. Паркуюсь на том же месте, что и вчера, и быстренько отправляюсь внутрь, по пути здороваясь с охраной. В уборную забегаю за двадцать минут до начала рабочего дня, и это обнадеживает. Должна успеть примчаться раньше Беркутова.
Стягиваю любимые джинсы, белую футболку и кеды. Надеваю строгое, но симпатичное платье темно-синего цвета с белым воротничком и белыми манжетами на рукавах три четверти. Из обуви отдаю сегодня предпочтение балеткам на плоской подошве. Все свои вещи убираю в рюкзак и вылетаю из помещения, по пути собирая волосы в высокий хвост, и бегом направляюсь к лифту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В кабине оказываюсь одна, и на этаже тоже тихо. Прошмыгиваю на носочках в свой кабинет, краем уха услышав приехавший лифт на этаж.
— Ф-у-ух, — выдыхаю, пряча рюкзак в небольшой шкаф, — поздравляю, партизан Мальцева, — бубню себе под нос, когда слышу в коридоре явно мужские шаги и следом за ними цокот женских каблучков. Эти двое еще и на работу вместе ездят?